По зверю. Часть третья

С 1869 года по 1874 год я служил (рассказ идет со слов Павла Михайловича Затрапезнова, который продолжает повестование охотника Алексея) в 80-м пехотном Кабардинском полку, штаб-квартира коего была расположена в Хасав-Юртовской слободе, которая расположена преимущественно на ровном месте, окруженная с некоторых сторон небольшими балками и возвышенностями. Местность эта изобиловала прелестной охотой по большей части на фазанов, куропаток.

ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО — В № 12 (139) И № 1 (140).

Первые шаги

И вот во время службы в полку и я начал поприще охотника; и не мудрено было бы и не быть им, если весь полк сплошь и рядом, начиная с командира полка и кончая солдатами, были охотники.

Стрелял я тогда плохо, но через год обо мне стали говорить, что я порядочный охотник, и я получал приглашения участвовать в охотах, устраиваемых командиром полка и офицерами, и нужно заметить, что в скором времени у меня не было соперников по стрельбе.

В 1874 году отец мой переехал жить в город Владикавказ, куда я в скором времени прибыл, переведясь в 3-й Кавказский стрелковый батальон (из которого скоро вышел в отставку). В этом батальоне был хороший охотник — капитан Александр Иванович Ослопов, который славился знанием местности и меткою стрельбою по зверю. Он имел шесть гончих собак, хорошо вывоженных.

Узнав, что я очень желаю принимать участие в охоте на зверя, он был настолько добр, что принял меня в штат своей партии, которая состояла из различного сословия, но то были хорошие стрелки, отлично знающие места, добрые и веселые охотники — товарищи по охоте. И вот я, новичок еще тогда, попал в эту избранную партию охотников, которые приняли меня в свою компанию самым радушным образом.

Как новичок, я сперва ходил каждый раз в гай, для лучшего ознакомления с местностью лесом и при том, чтобы набраться храбрости. Признаюсь, лес произвел на меня в первый раз сильное впечатление: я трусил каждого шороха, производимого самим собою или какой-нибудь птичкой, перелетающей с ветки на ветку. Когда же слышал гон собак, то я был в самом сильном возбуждении и до сих пор не могу отдать себе отчета, что это было: трусость или сильная радость видеть зверя?

Итак, я ходил в гай около двух месяцев, и товарищи по охоте стали ставить меня в пересаду, где, также могу сказать, был не совсем спокоен, но все это через год обошлось, и я знал местность хоть не так, как товарищи по охоте, но сносно и не боялся больше леса, да и, в пересаде стоя, являлось у меня сильное желание поскорей стрелять по зверю.

Партию нашу тогда составляли капитан Ослопов, штабс-капитан Бабкин, брат его Иван Федорович, чиновники: Васейко, Санарский, Вечорко, кандидат Коршунов, потом Алексей, Фома, грузин Вано, я и другие, которых не упомню. В начала 1875 года капитан Ослопов был назначен в Петербург для обучения стрельбы в один из гусарских полков и учебный батальон.

Три партии

В это же время наш известный охотник Алексей со своей стаей стал ходить на охоту с полковником саперного батальона Воротынцевым, а я, Вечорко, Васейко, Коршунов, Санарский, Фома, грузин Вано и другие, которые иногда принимали участие на охоте, продолжали охотиться с собаками капитана Ослопова. Итак, из одной партии составилось две. Потом отошел от нас и Коршунов со своими собаками, и охотник Фома. Таким образом образовалась третья партия.

Наша партия в 1875 году в составе меня, Санарского, Васейко, Вано, Вечорко и одного охотника с винокуренного завода Карапета продолжала охоту сама по себе, отдельно от прочих двух партий. В этом году мне в первый раз пришлось иметь дело со зверем. Как-то раз наша партия пошла на охоту в Третью балку городского леса.

Городской лес, нужно заметить, составляет четыре довольно правильные и очень похожие одна на другую балки и, кроме того, широкую и глубокую балку, соединенный одним перевалом; в каждой балке проходит речонка; они получили название Первой, Второй, Третьей и Четвертой балок. Горы покрыты густым чинаревым лесом и лозняками, где преимущественно держатся свиньи и козы, изредка олень и еще реже медведь.

Итак, я уже сказал, что мы пошли на охоту в Третью балку. Разместившись в пересаде, вскоре мы услышали гон собак, коз гоняли пропасть, и, как помню, на меня выскочил козел и стал в 20 шагах совершенно на ровном месте. Я совершенно хладнокровно стрелял в него и… не попал из обоих стволов! Причиною тому было то, что я вообразил, что в козла стоячего нужно стрелять на скачок вперед. Козел же продолжал стоять; я успел зарядить ружье, и, только когда надевал пистоны, он заметил меня и ушел.

Меня взял азарт, я стал перебегать его, и, когда остановился, чтобы перевести дух, он вторично выскочил на меня в пяти шагах, не замечая меня, потому что я был за кустом; раздался мой выстрел, и козел упал. Заряд картечи попал ему в переднюю лопатку. Козел свалился в глубокую балку, откуда я не в силах был вынести его.

Я стал звать товарищей; в это время ко мне подошли охотники партии Коршунова и хотели отнять козла, но я с кинжалом в руке не давал им близко подойти ко мне и козлу, мною убитому, до тех пор, пока не подошли мои товарищи. Начался спор: наши говорили, что козел убит из-под наших собак, а они — что из-под их; дело кончилось тем, что пошли посмотреть на следу, откуда шел козел, и решили, что он принадлежит нам. После этого мы вернулись в город, где я «справил тризну» по убитому козлу.

Рискуя жизнью

В 1876 году я отправился в Сербию волонтером; вернувшись, отправился на войну в Азиатскую Турцию, где пробыл до 1879 года. За все это время я охотился не на зверя, а на уток, диких курочек и куропаток.

В 1879 году я стал охотиться на зверя с партией Алексея, который уже не охотился с полковником Воротынцевым. В это время умерли Ослопов и Коршунов, и так из трех партий опять составилась одна партия охотников. За этот год я не стрелял ни по ком и даже не видал зверя до 1880 года.

По зверю. Часть третья
Кабан_by Stefans02@FLICKR.COM

В 1880 году в январе-месяце в Первой балке городского леса я убил двух кабанов из «берданки»; в первого посадил шесть пуль, и кабан чуть меня не срубил, если бы я не успел отскочить в сторону; кабан пробежал шагов 10 и упал замертво. Через неделю после этого я убил другого кабана тоже из «берданки». Пуля моя попала ему в правую лопатку и остановилась около спинного хребта.

После этого в сентябрь-месяце этого же года я убил в Балте медведя. Об охоте этой мне хочется сказать несколько слов: собравшись на сходе к Алексею, мы порешили, что недурно бы пойти в Балту. Как сказано, так и сделано. Придя в Балту, мы встали рано поутру и отправились гаять (гонять зверя. — Прим. редакции) Широкую балку, которая окружена большими скалистыми и лесистыми горами. Нужно заметить, что Широкая балка составляет низ этих гор, которые изобилуют множеством зверя, потому что там предоставляется ему обильный корм и большая густая чаща, и главное, что трудно, придя на место, охотиться там: мало кто там бывает.

Придя туда, к удивлению нашему, мы встречаем другую партию; чтоб не мешать друг другу, мы согласились гаять вместе с партией инженерного полковника Агапеева. Заложили гай. Собаки подняли много зверя, преимущественно медведей и кабанов, но все прошли без выстрела… пропустили. Видя, что, чем больше народу, тем меньше толку, мы поторопились созвать своих собак, чтобы прогаять дубняки; собак дозваться было трудно, потому что они гоняли зверя.

Встреча с «топтыгиным»

Тогда я, вернувшись от Алексея на свое место, сел закусывать в ожидании, когда подойдут товарищи, как неожиданно выходит ко мне медведь сзади пересады! Делать было нечего, я должен был стрелять по нем с полным ртом закуски, которую, несмотря на все мои усилия, проглотить не мог. Грянул выстрел, медведь падает; я продолжаю смотреть на него в продолжение нескольких секунд, потом мне стало жутко — я бросился бежать.

На бегу я почему-то вспомнил, что Алексей ругал однажды Азиева за то, что тот, тяжелю ранив медведя из одного ствола, не выстрелив из другого, убежал, тогда я остановился, повернулся назад и, увидев, что медведь лежит, уже храбро подошел к нему на десять шагов и выстрелил из другого ствола, но от сильной радости дал промах; медведь же находился в предсмертной агонии, тогда я крикнул:

— Пошел сюда!

Ко мне подбежал юнкер Галайба и, выстрелов в уход медведю, прекратил его агонию. Пуля моя попала ему в левый бок и вышла в правую лопатку. Собрались наши охотники около медведя, пошел разговор, как это он выбрался сзади пересады. Вдруг слышим лай собак поблизости от нас. Мы, схватив ружья, разбежались в разные стороны, и на долю Алексея выпало убить огромного кабана. Партия Агапьева и сам он не захотели взять частей, предложенных нашей партией, и, отделившись от нас, пошли гаять другие места.

Копытные трофеи

В 1881 году мною убит козел в Новагинской балке в феврале-месяце; местность описать я не берусь, потому что плохо ее знаю. В этом же году за Тарской станицей я был на охоте с казаками этой же станицы и убил козла в Кочегурах тоже в последних числах февраля-месяца.

В этом же году мною убит еще козел 15 ноября в Широкой балке в Балте. В этом же году на охоте в Сурхахи с поручиком 20-й артиллерийской бригады Гончаровым и господином Лядовым 20 ноября я убил дикого кота пулей, а ингуши — кабана.

В 1882 году по ту сторону городского леса в Первой балке, то есть от Тарской станицы, я убил кабана. Это было к феврале-месяце. В этом же году в марте в осетинском селении Гизель мною были убиты кабан, лань (самка оленя) и молодой олень (на сиденках). Местности описать не могу, потому что она мне совсем незнакома. Ружье у меня было 14-го калибра с бельгийскими стволами, шомпольное, резкого боя.

Василий Гончаров, г. Владикавказ, май 1882 г.

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий