Солнце клонилось к западу и своими косыми лучами бросало длинные тени на поляну, на которую выступила наша печальная группа. Мы шли все рядом, впереди нас бежали Дон и Милорд, а сзади, шагах в десяти, прихрамывая и постоянно останавливаясь, плелся Ледер. Грустна должно быть была, эта картина, грустно было и на душе.
ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО — В № 6 (145).
Удивительная картина
— Т-с… собаки стоят, — послышался шепот А.И.
— Где? — шепотом же посыпались наши вопросы, но нам не нужен был ответ.
Приблизительно в двухстах шагах представилась нам удивительная картина стойки двух желто-пегих собак. Они стояли на поляне, шагах в тридцати от мелкого леса, который здесь выступал мысом; трава в этом месте росла наподобие мха, так что мы были удивлены, как тетерева подпустили собак.
Дон казалось был к тетеревам ближе, чем Милорд. Его неуклюжее тело с кривым прутом, хотя и лишено было красоты, но тем не менее можно было все-таки заметить какие-то страстные струнки в этой собаке. Милорд был ближе к нам и стоял в пол-оборота, его мускулистый склад и рельефность форм придавали ему удивительно красивый вид. Точно вылитый из металла, стоял он с немного вытянутой вперед шеей. Прут его был немного изогнут и, вероятно от напряжения, слегка дрожал.
Мы все невольно остановились, до того картина была хороша. К довершению всего Дон на стойке лег и картина приобрела еще большую прелесть.
— Что же мы остановились? — прошептал А.И., разрушая наше очарование. — Так и тетеревей прогуляешь.
Мы стали медленно подвигаться к собакам; А.И. с братом держались правее, я с Карнеем — левее. Как и следовало ожидать, тетерева нас близко не подпустили и почти все сразу поднялись. Посыпались выстрелы, два тетеревенка остались на месте, одного убил А.И., другого — Карней.
Даже и здесь преследовала меня неудача. Идти отыскивать этих тетеревей было бы бесполезно, так как начало темнеть.
— Пойдемте домой, завтра завернем сюда. Где Ледер? — обратился я к Карнею.
— Ледер! Ледер! — начали мы кричать.
Но Ледер как сквозь землю пропал. Искали, искали, пока совсем не стемнело и невозможно было искать, и принуждены были вернуться без него домой. Надо полагать он испугался выстрела и где-нибудь спрятался в кустах.
Ранний подъем
Хотя мы с вечера довольно много ходили, однако, лежа на свежем сене, я долго не мог заснуть, какие-то фантастические картины рисовались моему воображению, мне представлялось, что выстрел, сделанный Карнеем в этот злополучный вечер, выпадает на мою долю и при этом я лишаюсь Милорда.
Нервная дрожь пробежала по всему телу, я открыл глаза и стал всматриваться в окружающие меня предметы, в надежде этим изменить образ моих мыслей. Какой-то черный горизонт случайно поразил мой глаз, в иных местах эта черная окраина была выше, в других ниже. Это, должно быть, облако, разрешаешь себе вопрос, только мало-помалу приходишь к действительности и объясняется, что этот горизонт не более как окаймляющий поляну лес.
Где-то вдали слабо раздался унылый писк несмазанной телеги; как то равномерно с одинаковою точностью долетает до слуха этот звук; все явственнее доносится этот писк и наконец послышались голоса. Вот выделяется на поляне какая-то темная масса, все ближе подвигается она, вот обрисовываются ее контуры.
Темная масса превращается в телегу с хворостом; перед избою, конного объездчика телега останавливается, слышен оживленный разговор и опять заунывный писк телеги. Под эту мелодию я заснул.
— Вставайте, Ф.А., вставайте, скоро свет, — послышался около меня голос Карнея.
— Куда это так рано? — отвечаю я, не раскрывая глаз.
— Куда так рано? Разве вы желаете дождаться, чтобы солнце взошло, чтобы собаки снова ничего не искали? Да и Ледера может найдем, — сказал он как бы про себя.
Аргумент был веский, я встал. Выпив по стакану молока и закусив, мы двинулись в путь. Брату А.И. дал Дона. Солнце еще не взошло, но крайне яркие разноцветные краски на востоке давали чувствовать о скором его появлении. Утро было великолепное и надо было ожидать крайне жаркого дня.
Мы шли в очень недалеком расстоянии один от другого. Собаки весело и бодро шныряли по кустам; мы подошли к тому месту, где вчера подняли выводок, и как ни искали, но только нашли двух цыплят, которых и взяли, при этом один попал и в мою сетку. Солнце начало пригревать, когда мы залезли в такую чащу, что просто ни вперед, ни назад.
Несложные цели
«Фррр», — послышался шагах в десяти от меня взлет глухаря. Невольно сделал я движение ружьем, но тем только пришлось и ограничиться, глухаря я даже не видал. Рванулся я вперед, в надежде выбраться на более чистое место; помню как при этом движении разорвалась моя одежда. Я не обратил на это внимания и продирался вперед.
Шагах в сорока от меня раздался выстрел, и не прошло несколько мгновений, как началась настоящая пальба, прерываемая известными промежутками. Грешный человек, зависть закралась в мою душу; мне было досадно, что судьба издевается надо мною. «Неужели, — думалось, — придется вернуться с одним единственным тетеревенком?». И я продирался все дальше и дальше, и наконец выбрался на чистое место.
Не успел я хорошенько оглядеться, как увидел шагах в десяти от себя, почти совершенно скрытого кустом, Милорда. Он стоял, по всему было видно, мертво; и должно быть находился от глухаря в очень близком расстоянии, так странно испугана казалась его фигура. Я остановился и перевел дух. Слезой подергивался глаз, сердце ускоренно билось, в висках стучало. Все не решался я подходить, стараясь запастись большим хладнокровием.
— Пиль! — невнятно сорвалось с языка. Собака дрогнула, но не двинулась.
— Пиль! — уже громко сказал я.
Исполнил ли приказание Милорд или просто от звука моего голоса, только, с шумом пробиваясь сквозь листву куста, показался глухаренок-самец. Раздался выстрел — и превратил эту картину в одно воспоминание. Подобрав глухаря и вложив новый патрон, я пошел дальше.
— Убил? — послышался недалеко голос брата.
— Да! А ты много убил?
— Двух, — отвечал брат продираясь сквозь кусты. — Пойдем к Карнею, он убил трех, в этом числе глухарку-старку и отыскивает четвертого молодого, который сел на дерево.
Мы подошли к тому месту, где стоял Карней и смотрел на дерево, точно на небе звезды считал. На земле валялась сумка, с привешанными к ней глухарями.
— Как тебе не стыдно, — обратился я к Карнею, — бить старку? Ведь ты же мне обещался!
— Не заметил, в кустах поднялась.
— Ну, брат, ошибся я, предполагая, что вчерашний выстрел по Ледеру уменьшит твою горячность и послужить тебе уроком.
— Да ну вас с Ледером. Вот лучше посмотрите, не заметите ли, где глухаренок спрятался? Сел-то он, мне казалось, на этот сук.
Случай мне помог его открыть довольно скоро. Он сидел как раз в полдерева, очень недалеко от самого ствола и вероятно глаза Карнея не раз скользили по нему, принимая его за сучок. Вскинуть ружье и убить этого глухаря не было уже никакого труда.
Выпотрошив всю дичь и заменив внутренности еловыми ветками, мы невольно задумались, как нам донести все это количество домой, тем более, что у брата не было сетки, моя же едва вмещала то количество, которое я убил, именно двух глухарей и тетеревенка; поэтому взять к себе в сетку дичь брата было немыслимо, надо было на что-нибудь решиться.
И вот мы решили — навязать всех семь глухарей и двух тетеревят на одно лыко и носить каждому поочередно. Первый надел этот импровизированный ягдташ Карней и мы двинулись в путь.
По кругу
Нам приходилось снова пройти через чащу, чтобы выйти на дорогу, которая вела к домику лесного объездчика. Начали мы пробираться, где приходилось раздвигать и отстранять ветви стволом ружья, где это делалось руками, где избирались места более редкие. Так мы дошли до болота.
— Не туда вышли, — заметил Карней, остановившись. — Надо взять правее!
Пошли направо. Карней старался все выбирать более редкие места. Вдруг он остановился.
— Экая оказия, — сказал он, — сколько, кажись, ходили, а все-таки не ушли от места, где мы стреляли глухарей.
Он был прав; мы, выбирая более удобные места для ходьбы, кружились только на одном месте.
— Куда же, наконец, идти, в какую сторону? — спрашиваем мы Карнея.
— Подождите маленько, дайте хорошенько осмотреться. — При этом он внимательно посмотрел на кусты, на солнце и наконец промолвил: — Надо идти сюда, мы прошли вот здесь.
Двинулось наше шествие в указанную сторону. Ходили, ходили и все-таки в конце концов пришли на то место, где происходила наша стрельба.
— Тьфу, ты, Боже мой! — воскликнул с сердцем Карней. — Ходим, ходим и выбраться не можем! Это должно быть леший над нами подшутил.
— Что за вздор? — рассмеялся брат. — Точно леший существует! Мы сейчас над лешим сами насмеемся, когда будем идти прямиком через чащу, не разбирая, где поудобнее пройти!
— Ишь ведь штуку сказали, а еще «облазованные», — заметил Карней. — Лешего нет? Нет-с, леший есть и коли захочет, так и не выберемся из лесу.
— Все равно, Карней, есть ли или нет лешего; здесь образование, или по-твоему «облазование», положительно ни причем. Дело в том, чтобы нам выбраться из этой чащи, поэтому укажи, где ты думаешь должна быть дорога и давай идти к ней напрямик.
Предположение брата оказалось не без пользы и хотя мы, благодаря направлению, которое указал Карней, и не попали на дорогу, но все-таки выбрались из этого «заколдованного круга» и попали в бор.
— Теперь-то дорога известная! — обрадовался Карней. — Отдохнем-те маленько, а то проклятые глухари обтянули все плечо.
Отдохнули, я надел лыко с глухарями и мы пустились по направлению к дому. Приблизительно после двухчасовой ходьбы, наш вожак снова остановился в недоумении.
— Что такое? — спросил я его.
— А то что мы заблудились.
— Как так?
— Да так, заблудились.
— Что же теперь делать?
— Надо идти назад, должно быть пропустили дорогу.
Пошли назад. Лыко с глухарями, побывав на моем плече и затем на плече брата, снова перешло к Карнею. Жара была нестерпимая, мы шли, еле передвигая ноги. Собаки также устали и плелись с высунутыми языками позади нас.
Я посмотрел на часы, стрелка показывала 2 часа. Итак, мы были на охоте почти 12 часов, а сколько придется еще ходить — было покрыто мраком неизвестности. Прекрасная перспектива для измученных охотников!
Счастливый финал
Мы вышли на поляну и к немалому нашему удовольствию заметили около куста несколько человек сенокосцев, которые отдыхали.
— Как пройти к А.И.? — обратился Карней к одному довольно пожилому мужику.
— А сами-то откелева? — последовал ответ.
— Не здешние, — отвечал я.
— Не здешние, эвто видно. Знать, заблудились?
— Да, брат, заблудились.
— Должно, больно вправо забрали, надоть было взять дорогу влево, а там дорога одна.
Поблагодарив любопытного мужика, мы двинулись в путь, на этот раз мы были на настоящей дороге и в этом нас убедил удивительный случай. Именно: вдруг на повороте лесной дороги, которую в этом месте окаймлял довольно густой и частый лес, показалась прихрамывающая фигура Ледера.
— Ледер! — вскрикнули мы все в один голос.
Ледер остановился, мы подошли к нему и стали осматривать его рану. Мириады белых червячков покрывали сплошною массою рану.
— Как ты думаешь, — обратился я к брату, — можно вылечить Ледера?
— Непременно можно! — отвечал брат. — Только надо промыть рану как можно скорее!
Всю дорогу мы не спускали глаз с Ледера, все боялись его потерять. Как раз не доходя шагов 300 до дому, вырвался вальдшнеп. Грянула двухстволка Карнея, улетел цел и невредим вальдшнеп, скрылся также и Ледер.
Долго искали мы его по кустам, но так и не могли найти. Вернулись мы к А.И., думая, немного отдохнув и закусив, пойти искать собаку. Как вдруг прибегает к нам полесовый с радостною вестью, что Ледер пришел. Мы все бросились на крыльцо.
Не стану утруждать читателя подробностями, как мы встретили нашего инвалида и как была промыта рана. Упомяну здесь только, что Ледер выздоровел и утратил совсем привычку гонять.
Ф.А. Ралль, г. Чернигов, 1882 г.
