В темное время в наш лагерь стал являться неизвестный посетитель. Он не беспокоил нас шумом, не наносил вреда, только каждый раз, когда мы просыпались утром, обнаруживали свежие перепаханные плантации между палатками. Нетрудно было догадаться, что тут хозяйничал дикий кабан. Большие следы от его копыт говорили о том, что зверь очень крупный.
И вот два начинающих охотника решили следующей безлунной ночью подкараулить секача. Им казалось, что в таких условиях будет проще добывать кабана. Вот парни залегли в засаду.
После полуночи заметили, как в темноте нарисовалась черная тень. Похрюкивая время от времени, она стала приближаться к затаившимся охотникам. Черный силуэт все рос и увеличивался…
У одного из парней ружье начало плясать в руках и вдруг… выстрелило. От такой неожиданности ночная тень чудовищно шумно выдохнула «Аахх!..» и исчезла во мраке. Позже охотники будут рассказывать, что «расстояние между ними и вепрем было не больше пятнадцати метров!».
На следующее утро мы решили осмотреть место засады и обнаружили огромные следы секача. Большие изогнутые, словно клешни рака, створки его передних копыт и меньшие задние — боковые копытца — были широко раздвинуты. От этого следы казались еще крупнее.
Зверь огромными прыжками ушел к ближайшему покрытому камышами заливу озера. Как следовало из нашего «компетентного суждения», крупный кабан был, безусловно, ранен. А в таких случаях его нужно «добрать» — этого требует охотничья этика.
Однако стрелки, поджидавшие вепря в засаде, натерпелись ночью страхов в полной мере. Идти добивать зверя парни категорически отказались, аргументируя свое решение гуманными соображениями: дескать, пусть живет. Я не соглашался.
— Хорошо! — сказали в ответ начинающие охотники и вручили мне ружье и два патрона, заряженных, как потом выяснится, мелкой дробью.
Я смело отправился по следам раненого крупного кабана, чтобы добрать его. И все было замечательно до тех, пока не вошел в камыши. Высокие и густые, так называемые «тугайные заросли», укрывающие залив, были типичным местом обитания зверей. Здесь, в нижних этажах тростниковых трущоб, повсюду виднелись тропы кабанов, подобные туннелям с плотными, как заборы, стенами.
Я медленно крался по этим ходам и молил Бога, чтобы мне не довелось столкнуться с вепрем. У меня появились справедливые подозрения, что такая встреча может стать моей последней охотой. Так, раздираемый опасениями и чувством долгом, промучился минут 15 и выполз из тростниковых джунглей. И сразу осознал, что жизнь хороша и я счастлив!
Николай Жильцов, г. Томск
