Приглушенный всплеск воды разбудил меня перед самым рассветом. Июньское утро встретило пепельным туманом, молчаливо парящим над росистой травой…
Тишина и благодать…
Да и утро ли было? Назовем это концом ночи, к тому же одной из самых беспокойных в моей жизни: столько кровожадного лесного гнуса мне еще никогда не приходилось видеть!
Не представляю, как такое испытание удалось пройти малютке фокстерьеру Пышу… Хотя, если учесть тот факт, что спал он под курткой (вытеснив меня, тем самым отдав на растерзание кровососам!), справился он со своей задачей — пережить ночь и выспаться — на «отлично».
Мой лучший друг со школьной скамьи Андрей, как всегда, ничего не слышал, а я тем временем схватил ружье и бесшумно подполз к раскидистому кустику, что рос у самой кромки заводи.
Добыть бобра не было моей целью. Честно говоря, мне вообще не хотелось стрелять в кого бы то ни было — я собирался гулять по лесным просторам, наслаждаться девственной тишиной природы и вдыхать свежий воздух, приятно покалывающий легкие особым холодком.
Место ночлега пришло в голову сразу, как только мы вышли за пределы селения. Зеленеющая листва успокаивала, а чуть колеблющаяся гладь воды позволяла окунаться в свои мысли так глубоко, что захватывало дыхание и все в округе переставало существовать: только ты и твоя тишина…
Верный помощник
На долю секунды я обернулся в сторону Пыша. Пес сидел неподвижно, словно от умения замирать зависела его жизнь. И, кто знает, может быть, в такие моменты он думал вовсе не о спасении своей шкуры, а, например, моей…
Честно признаться, каждый раз, когда я наблюдал за этим невозмутимым спокойствием, то волей-неволей восхищался выдержкой и сообразительностью питомца.
С моей прошлой лесной спутницей приходилось, скажем прямо, нелегко. Стоило мне засесть в кустах у озера, чтобы дожидаться прилета уток, как эта неугомонная лайка-переросток начинала свой стандартный марафон по изучению всех близлежащих кустов.
Кроме того, если бег ее выдавался на славу, то после, тяжело дыша и продолжая с оглушающим треском ломать сухие ветки, она плюхалась в зеленоватую воду озера и заканчивала «тренировку» плаванием. Но цены ей все равно не было, несмотря на спесивый характер.
Звериные уловки
Пыш чуть подался вперед. У противоположного берега показалась мокрая мордочка с длинными усами и острыми зубками (хотя точнее сказать — зубищами). Маленькие хитрые глазки бобра сновали из стороны в сторону, видимо, их хозяин решал, насколько безопасно сейчас находиться над водой.
Прошлой ночью этот прохвост на пару с комарами и мошками не давал мне спать: нырял с неимоверной частотой, и казалось, будто Вселенная плетет против меня коварные сети заговора и все с одной целью — не дать выспаться. Я тогда даже на пару секунд разозлился на Андрея, сладко причмокивающего во сне…
Бобр не замечал нас с Пышем, и слава богу, в противном случае — хлопнул бы хвостом по воде — и поминай как звали! Я бы и отступиться рад, но тут уже смешались воедино и охотничий азарт, и непреодолимое желание вернуться домой не с пустыми руками, и жажда мести — должен же я был поквитаться с нарушителем моей идиллии.
Из-за высоких крон березок выглядывал огненно-рыжий диск солнца. Я жалел только о том, что не взял с собой фотоаппарат, и все по глупости: забыл накануне зарядить аккумулятор.
Густой туман скрыл почти все, кроме бесконечной стальной вышины с легким оттенком синего и неподвижной глади заводи. Казалось, что небо и земля слились в одно целое и что вот он — край света, зримый и неописуемо чудесный.
Но лирика овладела моим сознанием мгновениями позже, а пока я лежал под кустом и выжидал момента для выстрела.
Бобр подплыл к небольшой кочке, заросшей болотной травой — осокой. Я прицелился. Мой указательный палец правой руки медленно, но уверенно сгибался, приближаясь к спусковому крючку…
Где-то вблизи закуковала кукушка, но я не обратил внимания, в принципе, как и Пыш. Однако не обратить внимания на бурундука, нагло спрыгнувшего прямо возле ствола ружья, было выше моих сил.
От неожиданности я выстрелил, только черт знает куда! Бурундук, разумеется, не пострадал: взобрался обратно на дерево и был таков. А вот о бобре нам пришлось забыть: тот скрылся при первом же шуме.
«Случайные» шалости
Я поднялся, размахивая руками и отчаянно ругаясь, и чуть было не скатился с берега. В метре от осины, заметив толстый сук, я схватил его, разбежался и со злостью, наполнявшей все мое существо в тот момент, кинул в воду…
То есть я хотел кинуть в воду, но запнулся, и сук почему-то полетел в сторону Андрея, а Пыш расценил мой поступок как игру и бросился вслед за палкой. Я театрально закатил глаза и произнес: «Этого еще не хватало!».
Последующие минут семь я терпеливо ждал, пока мой питомец услышит в свой адрес все известные человечеству ругательства.
Пес подошел ко мне, виновато заглядывая в глаза. Секундой позже Пыш, вероятно, сообразил, что может реабилитироваться, и со свойственной ему быстротой кинулся к дереву, заливаясь срывающимся лаем, но, сами понимаете, ситуацию это не могло спасти никоим образом. Представляю, как бурундук сидел на ветке и изо всех сил сдерживался, чтобы не «рассмеяться»!
— Пыш весь в тебя, — сквозь зубы процедил Андрей, но тут же улыбнулся, понимая всю нелепость ситуации.
Так получилось, что мы с Андреем — не разлей вода, но, когда были вместе, окружающие слышали лишь ругань, которая иногда переходила в нешуточный кулачный бой. Я понимал, что если уж идти в лес, то лучше одному, но в этот раз жена уговорила позвать с собой Андрея (наивная, она все продолжала надеяться, что мы с ним «заживем в мире и согласии»: как бы не так!).
Я погладил пса по морде и только тут заметил, что ночное ложе Андрея пустует… Невероятно, но мой друг опять исчез. Всегда удивлялся его умению внезапно пропадать, мне даже порою начинало казаться, будто он не иначе как волшебник. Хотя признаюсь, что его талант быть бесшумным и незамеченным не раз обеспечивал нам успешную охоту.
Получай!
За небольшим березовым колком протекала широкая, но не очень глубокая речушка, и я пришел к выводу, что Андрей направился именно туда. И, знаете, я не ошибся: по плотине, построенной «ненавистными» мне бобрами, Андрей перебрался на другой берег и теперь что-то внимательно высматривал в траве (никак букашек!).
Но тут он повернулся в мою сторону, и я увидел его недовольное, даже агрессивное выражение лица.
— Слушай, приятель, — закричал Андрей, — ты разбудил меня ни свет ни заря, кинув сук в лицо!
— Да ладно тебе, я же извинился…
— А теперь ты решил продолжить игру? Я, конечно, мужик и терпеть умею, но это все равно больно, знаешь ли.
— Андрей, если ты из-за этого…
— Я не из-за этого! У меня шишка на затылке будет. Понимаю, кинуть сучком, но толстой веткой, Игорь, это уже перебор.
— Но я не кидал в тебя…
И тут я осекся. Мой слух уловил фырканье, явно не издаваемое Андреем. Мы оба замерли, увидев метрах в шестидесяти от нас бурую копну, смотрящую то на меня, то на Андрея. Как бы банально ни прозвучала эта фраза, но сердце ушло в пятки, а сердце друга, думаю, последовало за моим.
Копна стояла на месте, тяжело дыша и иногда порыкивая. Я взглянул на друга, глаза которого уже готовы были вылезти из орбит и скрыться в остролистой траве. Андрей смотрел так, словно в эту самую секунду он простил мне все то плохое, что я сделал ему.
Я отвернулся от друга и взглянул на небо, бесконечное, необъятное, синее, и мысленно пообещал, что отныне и навсегда буду ценить нашу дружбу превыше всего.
Следующее, что я помню, — это двухметровая коряга, летящая прямо на меня, и тишина, зловещая и непонятная.
— Странный он какой-то, этот медведь, — неуверенно проговорил Андрей, когда мы уже ближе к ночи разожгли костер у заводи, — нет, чтоб сожрать кого-то, палками кидался…
— Отстань, — я истерично хохотнул и толкнул друга в плечо, мысленно отругав его за неуместный юмор.
Пыш сидел возле меня. Медведя он увидел впервые (в этом мы были похожи) и до сих пор не мог унять дрожь, даже мое поглаживание не придавало ему уверенности. Зато теперь я знал, что у моего любимца есть два страха: гроза и медведь. Прав был Андрей: Пыш весь в хозяина пошел!
Деревенские нам, кстати, не поверили. Уж не знаю, потому ли, что мы постоянно сочиняли байки про наши похождения, или потому, что «медведи так себя не ведут». Но ту прогулку в лес мы с Андреем запомнили на всю жизнь: и бурундука — спасителя бобров, и медведя — любителя побросать ветки, и бессонную ночь у костра.
Владимир Стариков, д. Полуянова Тюменской области
