Первый выстрел

"Берданка"

Не странно ли, а скорее вполне своеобычно, когда слушатели либо признательные читатели желают непременно узнать нечто курьезное из содержания охотничьих историй. Как будто только на этом и построена занимательность такого рода литературы.

И я был в числе подобных читателей до тех пор жизни, когда окончательно созрел что ли, осознав, поняв и уверившись, что все зависит от угла зрения на происходящее. Для одного возраста какой-то проступок — трагедия, а через два-три десятка лет — это всего лишь трагикомедия, ну а далее и вовсе — приятное воспоминание о благополучном завершении чего-то близкого к беде. А все вместе реальная картина взросления деревенских подростков послевоенного поколения — 50-х годов прошлого теперь уже века.

Влияние литературы

Специально или нет, но мой отец Федор Александрович, учитель семилетки, как тогда писалось, НШ, собирал в своей домашней библиотеке, кроме всяких политических изданий, книги Рябова, Зворыкина, Пришвина, Тургенева, Правдухина, Арамилева, Формозова, Бианки, Житкова… Хотя он и не имел тяги к охоте и рыбалке, но невольно приобщал к ним своих трех сыновей. Детям (в семье росли еще две девочки) также прививалась любовь к природе. Мы стали ярыми читателями и поклонниками таланта названных авторов. Их, если не ошибусь, можно возвеличить как самых даровитых мастеров слова и знатоков природы.

Читать я начал с шести лет. Но до этого с литературными произведениями меня знакомила сестра Галя, родившаяся на два года раньше. Зимой мы забирались с ней на полати, ставили меж своих лежанок керосиновую лампу и благодаря книге пускались в мир путешествий, сказок и всего того прекрасного, что дают умные и талантливые писатели. Когда с топливом случалась напряженка, то в целях экономии этого горючего мы устраивались для чтения возле открытой печи-голландки, дававшей достаточно света.

Не могу сказать точно, прошли ли такие же этапы приобщения к природе мои родственники. Можно было только предполагать это, зная, что самым удачливым охотником в семье оказался средний брат Володя. И, пожалуй, такие навыки очень помогали в сложный период жизни, когда в 15-летнем возрасте ему пришлось работать почтальоном.

Он на конной подводе доставлял из райцентра за 40 километров в село посылки, известия и деньги. Мать улаживала в школе еженедельные двухдневные отлучки Володи. А он, будучи очень способным, не отставал в учебе и впоследствии окончил областной сельхозинститут, стал инженером.

Конфликт из-за собак

По случаю однажды Володя привез из райцентра двух лопоухих щенят гончей породы. Купил их за сто рублей, которые взял из пачки переводов, чем и навлек на себя гнев матери. Прибежав домой с игрища, я застал своего охотничьего наставника плачущим. У его ног скулили премиленькие губастые щенки…

Раздосадованная необдуманной тратой сотни рублей, мать в сердцах выкинула собачат из дома. Разумеется, она вполне обоснованно переживала за поведение своего несовершеннолетнего помощника-почтальона, который так опрометчиво поступил: зашел со служебной сумкой на базар, где в сутолке мог пострадать от воров или даже грабителей.

Впрочем, мать, умнейшая и добрейшая женщина, быстро поняла все выгоды от Володиного приобретения. Одного щенка продали деревенскому зайчатнику за пуд ржаного зерна. Долго мы потом всей семьей жили на каше из этой крупки, которую получали, перемалывая зерно на ручных домашних жерновах. Такие приспособления в тяжкие военные годы были едва ли не в каждом деревенском доме.

Опасное ружье

Как бы винясь перед сыном за грубость со щенками, стремясь загладить случившееся, мать вскоре расщедрилась и купила для подростков за 150 рублей в заготпункте сельпо «берданку» 23-го калибра. В том году многие наши деревенские охотники обеспечивались такими ружьями, поминая недобрыми словами их прежних хозяев. «Берданки» делали на тульском заводе, рассверливая немецкие трофейные винтовки. Получались легкие гладкостволки с прямой крепкой ложей, с железным затыльником на конце.

Ствол, правда, был темноват, не хромирован и потому требовал тщательной чистки после использования черного дымного пороха. Но нас это не смущало, поскольку главное-то было в порядке — «немка» стреляла. По причине фронтового износа «дудорка», как мы называли нашу винтовку, плохо справлялась с выбрасыванием гильзы. Володя вынужден был постоянно носить с собой металлический шомпол, прикрепленный к ложу ружья.

Еще одна особенность винтовки более всего настораживала. После недолгого срока эксплуатации «немка» начала огрызаться, как будто у нее проснулась былая ненависть гитлеровских солдат к жителям нашей страны. Скользящий затвор при неполном отводе рукоятки до точки запирания при нажатии на спусковой крючок вылетал и мог поразить стрелка прямо в лицо.

Пришлось принимать меры для защиты от этого. Для подстраховки запирания рукоятки добавили резинку. Кроме того, мы приобрели навыки стрельбы «навскидку», почти не целясь, вприглядку, отводя щеку от приклада. Тем не менее именно эта «берданка» и стала для трех братьев охотничьим оружием, позволившим обеспечить семью продовольствием — зайцами, тетеревами и рябчиками.

Прирожденный снайпер

Наслышанные о войне от отцов, служивших в армии, видя кадры кинохроники о зверствах гитлеровцев, мы, деревенские мальцы, готовились к боям с врагами Отечества, труду и обороне. Значки ГТО получали не для того, чтобы красоваться с ними на лацкане курточки. Мы хотели испытать себя, сможем ли постоять за свою страну, за семью. И так случилось, что стрелять я научился в 5-летнем возрасте.

Седьмой класс моего брата тренировался под началом военрука за селом, ведя огонь из винтовок. Услышав пальбу, я поспешил посмотреть на интересное соревнование. Володя упросил учителя военного дела разрешить и мне сделать один точный выстрел по мишени. Школяры дружно, наперебой за пару минут научили меня, как целиться, на что нажимать пальцем, как лежать с винтовкой на снежном рубеже. После моего выстрела Володя оказался на вершине блаженства. Я попал в мишень в отличие от некоторых 7-классников — мальчишек 14-15 лет.

Рай для охотника

Понятно, что именно с этой поры мне хотелось считать себя и бойцом Красной армии, и будущим охотником. И впоследствии я действительно стал добывать для семьи разную дичь. В 16 лет вступил в общество охотников и рыболовов и исходил чащи и болота своего Заволжского района.

Надо сказать, что в смешанных лесах нашей тогдашней Горьковской области, ставшей теперь Нижегородской, в левобережье Ветлуги, у речек, левых притоков Большой и Малой Какши, водилось неимоверное количество рябчиков, глухарей, зайцев, тетеревов. Весной, хотя большое водополье было где-то в стороне, над селом и нашими полями и луговинами на север с гоготом, посвистом и кряканьем неслись целые стаи уток, гусей, журавлей. Все это шумело, звучало, притягивало и развлекало получше современных телевизионных шоу.

На тетеревиных токах в двух-трех километрах от села собиралось до сотни петухов-краснобровиков. Без двух-трех чернышей мы, подростки, с такой охоты домой не возвращались. И так бы, наверное, долго продолжалось, если бы не курьез, не казус…

Проблемы с экологией

Как-то позднее, уже работая в центре Сибири, приехал на малую родину в отпуск, справился у двоюродного брата Вадима насчет рябцов…

— Что ты?! — возмущенно ответствовал он, поскольку сам был заядлым охотником. — Эти деятели из лесхоза все живое в лесах потравили. Поливали выруба с самолетов дефолиантами. Уничтожали подрост лиственных пород. А погубили зайцев и птицу. И даже лосей пропавших находили! А запах в лесах стоял такой — не зайдешь!

После этого и начались запреты на охоты то на белок, когда деревья срубили, то на зайцев, которых гончатники будто бы ворохами изводили… Едва ли кто верил в те 60-70-е годы, что в правительстве страны не знают, кто и зачем губит природу. Теперь вот и берем «крохами», на порядок меньше финнов и норвежцев…

Да и сегодня то же самое происходит в ряде регионов. Приходится вспоминать пословицу «Плетью обуха не перешибешь!», которая оказалась очень живуча и действенна и поныне. На Лене-реке местным жителям запрещено ловить рыбу даже одной сетью. Хотя этих живущих осталось в несколько раз меньше былого, если сопоставить с советскими временами. И люди продолжают уезжать отсюда.

В период нереста действует запрет на рыбалку — два месяца нельзя выезжать на лодке с мотором. Хотя по реке один за другим идут огромные суда, караваны танкеров и сухогрузов. Теплоход «Заря» такую волну поднимает, что рыбью икру отрывает от субстрата и несет на погибель. И такое продолжается под сотню лет. Такая эксплуатация реки без воспроизводства ихтиофауны хотя бы на одном рыбзаводе в верховьях, сродни тому дефолианту, от которого пострадали леса в наших местах.

Роковой выстрел

Но вернемся к курьезу, произошедшему со мной и «дудоркой». Мой юный брат-охотник Володя, сбегав на утреннюю зорьку, в спешке не разрядил берданку и повесил ее на гвоздь в комнате. После этого отправился в школу на уроки.

В помещении в ту пору находились мы с сестренкой и мать — в боковушке-кухне. Девочка сидела на подоконнике, створка уже открывалась по причине теплой погоды. Я же, как «бывалый эксперт» в обращении с оружием, взял «дудорку» в руки, передвинул затвор и нажал на спусковой крючок.

В винтовке что-то щелкнуло. Осечка? Выстрела нет! Я сообразил, что ружье не заряжено и можно еще пару раз щелкнуть, чтобы продемонстрировать перепуганной сестре, «как на фронте солдаты стреляют». Снова отвел затвор, не подумав посмотреть, что там в патроннике. Уперся дулом в широкую скамью и нажал на спусковой крючок. И… бабахнуло, заполонив комнату едким черным пороховым дымом.

Мать, выскочив из кухни с ухватом в руках, выдернула из моих рук «берданку» и выкинула ее в окно мимо ошеломленной сестры. Так завершилась домашняя «жизнь» нашей винтовки. После этого брат еще долго с ней охотился, но где-то надежно прятал от таких «знатоков», как я.

Через несколько лет отец купил для нас тульскую одностволку. Но это были уже другие выстрелы, курьезы и незабываемое время взросления и возмужания.

Валерий Тарасов, г. Киренск

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий