Схватка в тайге

Бурый хищник

Спасло Саньку и Федора то, что они, найдя в редком березнячке рясные кочки, усыпанные бордовой клюквой, собирали ее недалеко друг от друга. Да еще Капа очень пригодилась. Неизвестно, кто и почему так назвал эту маленькую собачонку. А они, собираясь в очередной раз «клюковать», взяли ее с собой, чтобы повеселей было и спокойнее ночами на стане. Все-таки тайга есть тайга…

Маленькая, да удаленькая

Действительно, казалось бы, какая разница? Но совершенно очевидно, что намного легче засыпалось и спалось, если даже во сне они слышали иногда звонкий лай-бубенчик этой черненькой собачки. Нужно отдать ей должное: к своим сторожевым обязанностям Капа относилась очень серьезно. Хотя рост у нее был маленький, зато слух и обоняние — отличные!

И сегодня Федор со своим напарником Санькой живы только благодаря ей. Было уже далеко за полдень, когда собачка вдруг закрутила носом. Она лежала недалеко от Федора, обирающего ягоду с очередной кочки. Усиленно нюхая легкий ток воздуха, как бы недоуменно затявкала.

— Кого ты там, неугомонная, зачуяла? Опять бурундука что ли? — заворчал на нее Санька.

Но Капа не унималась, гавкала все настырнее и злее. Потом, шлепая по воде, теряясь иногда в осоке, подбежала к стайке березок, стоящих на особицу среди кочкарника, и залилась истошным непрерывным лаем.

— На кого это она так, а, Федор? — только и успел спросить Санька.

Наперегонки с медведем

И тут кочки у березок словно взорвались каскадом брызг и болотной грязи. Оттуда молниеносно вылетел большой медведь и кинулся ловить собаку! Несмотря на стремительность действий хищника, Капе удалось увернуться и отскочить.

Видя, что чудовище вновь бросилось к ней, она, петляя меж высоких кочек, бросилась наутек, уводя зверя к пихтовым носкам у речки. Со стороны это очень напоминало картину, когда медведь ловит бурундуков, раскапывая их норы.

Не все было различимо из-за веера брызг, которые летели с мокрой шерсти хищника. И все же люди видели, как не раз он падал на все четыре лапы, пытаясь схватить юркую собачку. Но поймать ее не мог.

— Ты смотри, че делается-то! — завопил Санька, испуганно озираясь. — Собаку-то, собаку-то задавит ведь, а, Федя! Надо же что-то сделать? Как ей помочь-то? Ведь сожрет Капу гад подколодный!

Санька вертел головой, пытался встать повыше на кочку, стараясь разглядеть, что там творится у пихтача. Шум стремительно удалялся, все произошедшее казалось чем-то ненастоящим, нереальным, но от этого не менее страшным. Федор, опешивший поначалу, как и Санька, от неожиданности произошедшего, пришел в себя первым.

— Про собачонку забудь! Ничем ей помочь уже не сможем. Сумеет удрать — ее счастье. Но, похоже, больше мы Капу не увидим. А ведь она, Сашок, нам жизнь спасла! Похоже, медведь нас с тобой пас, а она зачуяла. Вот тебе и «кнопка», людям за такое ордена дают, а ей… — Федор махнул рукой, сожалея. — Только давай-ка двигать отсюда! А то как бы он после нее за нас не взялся! Ружье-то на стане осталось, с голыми руками мы с тобой…

Стремительное возвращение на стан

Саньке дважды повторять было не нужно. От всего увиденного у него глаза стали круглыми и затряслись руки. Быстренько собирая и пакуя торбу, Федор пытался ободрить напарника:

— Не дрейфь, Санек! Нам до ружья надо добраться, а потом мы ему будем не по зубам. Лапы слишком коротки станут. Может, удастся и за Капу поквитаться! — И вновь восхитился: — Ты смотри, ростом с варежку, а отважная, храбрая какая! Прямо лев, право слово!

— Да я ничего, собачку только жалко очень. Она мне и друг, и практически единственный родственник, и все мое имущество… было, наверное! — Санька зашмыгал носом. — Слышь, Федя, а медведь-то неправильный какой-то. Конец сентября, еды везде вдоволь… Чего же он нас тогда скрадывал? За сохатых, что ли, принял? — пытался шутить Санька.

— Подранок, похоже, этот лиходей! Может много бед натворить, даже убить кого-нибудь. А нам с тобой, Сашок, нужно теперь ухо держать востро, иначе здесь в болоте и прикопает. Я таких «отмороженных» встречал, не приведи Господь. Но самый страшный — шатун! Этот тоже им станет, если ранен и не пропадет. Это ж надо, удумал на людей охотиться в сентябре-то месяце!

Разговаривая на ходу, минут за 30 дошли до стана, где Федор сразу же провел ревизию своего боезапаса. Насчитал шесть заряженных пулевых патронов. «Ладно! — решил про себя. — Если что, хватит отбиться!».

Под впечатлением от встречи с медведем

Напарнику Федор сказал, что они будут собирать клюкву еще два дня, а потом вернутся домой:

— Бросить все и уплыть сразу — ни то, ни се! В такие дали забирались, время тратили, горючее жгли. Жаль пустыми уходить!..

Определившись, как быть дальше, занялись хозяйственными делами. Федор здесь же рядышком сел рыбачить. Выдернул из речки на мушку-мормышку с десяток хариусов, занялся приготовлением «согудая» на скорую руку. Напарник на костре варил в котелке суп на ужин.

И тот, и другой, нет-нет, да и прислушивались: не раздастся ли знакомый звонкий лай, не прибежит ли собака. Капа не появилась ни вечером, ни утром. Что ж, ясно было одно: шутить здесь никто не собирался.

На болоте весь день держались вместе, не заходили ни в какие заулки-рукава, старались рвать ягоду на ровном месте, подальше от кочек и березнячков. Частенько оглядывались по сторонам, но ничего подозрительного не замечали.

Впрочем, это ни о чем не говорило. Вчера, если бы не собачий нюх, тоже бы опасности не увидели. До определенного момента, когда уже стало б слишком поздно.

— Как думаешь, Федор? Медведь сегодня здесь или нет? Может, ушел куда-нибудь совсем? — опасливо оглядываясь, спросил Санек.

С утра было видно, что ему не по себе. Он как будто стал ниже ростом, часто шмыгал носом, больше крутил головой, чем смотрел, что руки делают во мху.

— Может, и ушел. Пошумели здесь вчера, покричали, а медведь такого переполоха не любит, — жалея расстроенного Сашку, согласился Федор. Но сам подумал, что вряд ли. Скорее всего, «топтыгин» где-то здесь на болоте и голоден, потому что одной собачки ему явно не хватит для того, чтобы насытиться.

С двустволкой за ягодой

Заряженное ружье теперь следовало всегда держать под рукой. Мешало только то, что с ним было труднее передвигаться по болоту, ползая на коленках. Двустволку приходилось постоянно подтаскивать за собой. «Ну да, если жизнь тебе дорога, то это мелкое неудобство совсем не покажется проблемой!» — думал Федор.

День проходил как-то тягуче, длинно. Напарники уже без прежнего азарта рвали клюкву. Опасаясь «косолапого сюрприза», они больше не искали нетронутых ягодных мест, как делали это прежде. Кружились в основном в центре болота, где уже «подбили» клюкву за предыдущие дни. Поэтому, когда вечером засобирались на стан, торбы оказались неполными.

До лагеря дошли без происшествий. Двигались по болотной тропе, все было тихо и спокойно. Вечером, когда уже поужинали и готовились лечь спать, составили планы на завтра. Решили попытать счастья в ином месте: спуститься с полкилометра пониже и на другом берегу речки проверить еще одно болото.

Такую идею предложил Федор, желавший приободрить напарника. Тот воспринял идею с энтузиазмом, добавив со вздохом:

— Не может же эта тварь быть везде? Даст Бог, там поспокойнее будет! Веришь, Федя, сегодня я и ягоду-то плохо видел. Все, как сыч, головой крутил. Так и виделось, что из-за каждой кочки выскакивает медведь и на нас бросается!

Расплата с бурым хищником

Утром, рано позавтракав, отчалили от берега и извилистой речной лентой поплыли вниз. Федор на корме работал веслом, высматривая коряжины, но сразу почувствовал, как коротко и резко качнулась лодка. Это был сигнал: «Внимание, смотри!».

Взглянул на напарника: тот показывал на берег чуть впереди, где по невысокому ярку краем кедрача шел здоровый медведь. Двигался по направлению к лагерю, до которого было метров 100, не больше. Сашка негромко приговаривал:

— Это он, он, я его узнал! Стреляй быстрее, а то уйдет!

Федор отреагировал сразу. Быстрое движение руки, приклад привычно влип в плечо, мушка поймала переднюю лопатку хищника. Бахнул выстрел, другой.

После первого же попадания зверь сунулся мордой в землю. Второй выстрел опрокинул его на бок. В голове молнией мелькнула мысль: «Что? Не нравится? Это тебе за Капу!!!».

Санька суматошно заворачивал к берегу, радостно скалясь и крича что-то азартное. Федор быстро переломил двустволку, заменил стреляные гильзы новыми зарядами. Два последних пулевых патрона быстро сунул в карман куртки, чтобы были под рукой.

Пока разворачивались да причаливали, оказались метров на 30 ниже того места, где упал хищник. Федор с ружьем бежал первым, за ним спешил Санька с топором. Небольшой пихтачок, болотинка… но где же зверь?! Медведя нигде не было!

Подпустить поближе!

Только на земле виднелась кровь, да явный след «топтыгина» вел в кедрачи. Стрелок быстро пошел за косолапым в глубь леса, отрывисто бросив напарнику:

— Жди здесь!

Но тотчас сзади послышались сопение и шум. Федор обернулся и увидел, что следом за ним топает Санька. Он, заметив немой вопрос в глазах напарника, выдохнул:

— Я с тобой! Боюсь один-то, страшно… А у тебя ружье!

Выскочили на край кедрача, впереди в него вдавался неширокой чистиной болотный рукав. Он был весь покрыт высокой осокой и дурниной ростом со среднего человека. Остановились отдышаться, и в это время на мыске через рукав грозно взревел-рыкнул медведь.

Зверь почуял преследователей, ветерок донес их запах. Разъяренный хищник хотел уйти, но понял, что безнаказанно это не удастся. С удивительным проворством, несмотря на рану, вылетел из-за деревьев и, набирая скорость, тараном рванул через рукав на охотников.

На другой стороне его ждали. Стрелять мешала высокая сухая трава, и Федор встал на валежину, выжидая удобного момента, когда зверь выскочит на открытое пространство. Охотник не ощущал страха. Сам был медвежатником, знал, что и как надо сделать.

Решил подпустить бурого хищника поближе, чтобы выстрелить наверняка. Пальцы плотно лежали на спусковых крючках. Медведь вот-вот должен был вылететь из болота. «Только бы не проморгать момент!» — думал Федор.

«Помощь» напарника

Сильный треск и топот, раздавшиеся сзади, заставили его резко обернуться. Нога соскользнула с замшелой скользкой валежины, тело потеряло равновесие. Балансируя на грани падения, охотник, инстинктивно ища опоры, сжал пальцы. Грянули два выстрела, руку резко дернуло отдачей.

Причиной всего этого был Санька, который удирал к лодке, круша сухие сучья и прыгая через колодник похлеще любого сохатого. «Что ж ты, гад, натворил-то?! — молнией мелькнула мысль, но додумывать было уже некогда. — Успею ли перезарядить ружье?».

Правая рука нажала фиксатор-флажок. Двустволка послушно переломилась, выбрасывая дымящиеся стреляные гильзы. Левая рука Федора нырнула в карман и лихорадочно зашарила в поисках патронов.

И вдруг охотник с ужасом понял, что их нет! «Стоп! А в другом кармане? Может, патроны лежат в правом? — подумал Федор. — Тоже пусто! Выпали на землю?». Но под ногами на болотном мшанике ничего не было.

Поединок с косолапым

Медведь тем временем подскочил почти вплотную. Так с переломленным пустым ружьем охотник и встретил смертельную опасность. На дыбы бурый хищник не поднимался, летел «кабаном». И лишь на мгновенье остановился перед тем, как смять охотника.

Молниеносного взмаха передней лапой Федор не увидел, ощутил лишь сильнейший удар сбоку по затылку. Голова мгновенно онемела, но боли не было. А медведь уже насел на упавшего ничком человека, яростно рвал ему лопатку и плечо, тошнотворно дыша и слюнявя шею. Дырявил когтями бок и бедро левой ноги, вминая тело охотника в болотную жижу.

«Дело дрянь, только бы встать, не захлебнуться!» — билась в голове Федора шальная мысль. Неимоверным усилием, выворачиваясь из-под туши, он свалил на бок подстреленного зверя. Очевидно, раны медведя были очень тяжелыми. Трудно, с хрипом дыша, хищник пытался встать.

Когда Федор с пустым ружьем в руках вскочил, с головы упала какая-то мокрая тряпка, закрывая всю верхнюю часть лица. Охотник машинально отмахнул ее рукой вверх, шаря глазами по земле: ведь были же патроны! Но так и не увидел их.

А хищник, брызгая из пасти кровью, уже сидел, совсем как человек, готовясь вскочить и вновь прыгнуть! В отчаянии, не найдя лучшего, Федор перехватил ружье, взял его за стволы руками, изо всей силы размахнулся и врезал медведю прикладом в лоб. Удар был настолько мощный, что тело зверя дернулось и обмякло.

На берегу

«Эх, сейчас бы Санькин топор! Он бы не помешал! — лихорадочно продолжая искать по карманам гильзы, думал охотник, глядя на сидящего раскачивающегося противника. — Стоп! А ведь в лодке есть патронташ. Пусть там дробь, но и она сгодится, если выстрелить в упор!».

Обмозговывая этот план, Федор уже бежал к лодке. Однако, выскочив на берег, увидел Саньку уже на той стороне реки и погрозил ему кулаком.

Когда нагнулся за патронташем, вновь какая-то мокрая тряпка свалилась на лицо. Схватив ее, хотел отбросить в сторону, но резкая боль опоясала голову. В руке он держал свой собственный скальп, содранный медвежьей лапой и державшийся на коже лба!..

Очнулся часа через два в лодке, летевшей на полной скорости вниз по течению реки к дому. Голова, туго перебинтованная полосами разорванной рубахи, горела огнем.

Бок и нога, где мышцы были разорваны когтями, тоже перевязали тряпками. Там также пульсировала острая, режущая боль. Нестерпимо хотелось пить, жаром обметало губы.

На корме у мотора сидел Санька. Он, видя, что Федор открыл глаза, виновато потупился и развел руками: дескать, ну, бывает, прости ты меня Христа ради.

Когда приплыли домой, все суетился, помогал добраться до больницы. Даже там, когда раненому актеру уже вкололи в вену обезболивающее, уже туманившее сознание, старался что-то сделать, пока его не выгнали врач с медсестрой.

P.S.

На стан Федор приплыл с братом уже через четыре дня. Удрал из больницы и теперь ходил только на перевязки. Раны заживали, хотя еще сильно хромал. Нужно было забрать палатку, вещи, собранную клюкву — все, что бросили в тот день.

На обратном пути причалили к берегу и пошли посмотреть на место схватки. От туши медведя остались только куски шкуры, растасканные по поляне, и обглоданные кости… много зверья здесь попировало. Стоя у злосчастной валежины, переживая все заново, Федор вдруг увидел, что под ней что-то блеснуло. Нагнулся, пошарил сбоку рукой и вытащил из-под колодины… два ружейных патрона. В них, залитые парафином, тускло серели свинцовые пули!

А с Санькой Федор больше никогда и никуда не плавал.

Словарик

Клюковать (кужебарский диалект) — собирать клюкву на болоте.

Рясный (словарь русских говоров южных районов Красноярского края) — обильный, в большом количестве.

Стан (там же) — временный лагерь (стоянка) в тайге.

Александр Моршнев, Красноярский край

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий