Водяная дичь

 

Дикие утки фото

Эта охота составляет почти исключительно достояние промышленников, так как из любителей только раза 3 или 4 в лето на нее можно ездить. Что касается лично меня, то специально почти никогда на нее не отправляюсь, а проездом на лесную или болотную не пропускаю и уток.

Исключение составляет весна, когда с прилетом хожу за утками и дозволяю это себе ввиду того, что в это время лесной охоты, кроме токов, нет, а болотной и вовсе не бывает.

«Дорогия» утки

Лишь только начнутся теплые весенние дни и на полях начнут вытаивать лужи, как появляются дорогия в это время для охотника утки. Еще кругом снег, санная дорога, реки стоят, а, глядишь, где-нибудь у ручья и сгонишь парочку селезней или вострохвостов. (Селезень — местное название самца кряковой утки, самку же зовут селезнюхой). Чем делается теплее, тем больше появляется уток, так как, с прилета держась парами, оне сбиваются в стада и целые дни и ночи проводят на лужах, перемещаясь с одной на другую, коль скоро что-нибудь их потревожит.

Но вдруг среди весеннего тепла ударит морозец, и утки как не бывало — вся забьется в лес и укрывается там до тех пор, пока снова не наступит тепло. Когда весенняя погода установится, утки разбиваются на пары, и тут же самец неотступно следует за своей самкой. В это время охота за уткой очень утомительна и мало добычлива, так как птица с прилета очень строга и близко не подпускает. Но эта-то трудность и привлекает любителя, в это время одна утка стоит десятка убитых летом.

Стрелял я их обыкновенно в это время или на чучела на лужах, скрываясь в кусту, или в нарочно устроенном для этого шалаше, или на перелетах, на вечерней и утренней зорях.

Промышленники же употребляют для более успешнаго добывания утки следующий оригинальный и притом интересный способ. Отправляясь на охоту, промышленник, кроме ружья, берет с собой собаку, просто дворняжку, но такую, которая, завидев птицу, не гоняла ее, и запас чернаго хлеба. Как только он увидит на какой-нибудь луже или речке уток, тотчас же ложится на землю, стараясь, чтобы утки его не заметили, вынимает кусок хлеба и маленькими кусочками начинает разбрасывать по сторонам. Собака, ожидая подачки, зорко следит за движениями хозяина, и лишь только кусок летит из рук последняго, стремглав кидается за ним и съедает. Промышленник следующий кусочек бросает в противоположную сторону, она опять за ним и съедает, как первый, и т. д. Между тем утки, увидав собаку, подплывают все ближе и ближе, не сводя глаз с нея, а охотник, если есть какия-нибудь закрытия вроде кочек или кустов, в свою очередь, подползает к ним все ближе и ближе, не переставая бросать кусочки хлеба, и, подползши к уткам на выстрел, выжидает удобнаго момента, т. е. когда утки сгруппируются в кучу, и производит выстрел, жертвою котораго бывает обыкновенно не одна утка. Бывают выстрелы, после которых собирают до 20 штук. (Замечательно то, что гуси еще с большим азартом плывут на собаку, и случается, что подплывают вплотную на охотника, шагов на 10–20). При охоте этим способом, если собака достает из воды убитых, то эта охота очень добычлива. Конечно, придется порядком поползать по весенней грязи, но об этом промышленник и не заботится: здоровья он крепкаго, не боится ног промочить, а одежда не парадная, а такая, что не жаль в грязи вымарать.

На охоту с «гусевкой»

В деревне Т., верстах 8 от Архангельска, я знаю промышленника, который с малолетства живет одной охотой и притом исключительно на водяную птицу. Дома у него управляется жена, пахать пашню и убирать хлеб нанимает за себя, а сам все время на охоте, только в неделю или в две раз приезжает домой, свезет убитую птицу на базар для продажи, сходит в баню да и опять к морю. Ездит он в легкой лодочке-«стружке» (долбленный из осины челнок, обшитый по бортам досками, по две с каждой стороны) вместе с сынишкой, которому 14 лет, но уже очень хорошо стреляющим, конечно, по сидячей, и с собакой. С собой возит ружей не одно, а штуки 4, и притом всегда имеется «гусевка». Так называются здесь ружья большой длины, калибра 4‑го или шире и неимоверной тяжести, так что с руки стрелять из него невозможно, а обыкновенно стреляют с сошки или кладут на борт лодки. Заряд кладется громадный, но вследствие большой тяжести отдача относительно небольшая. Обыкновенно «гусевки» кремневыя и употребляются для стрельбы по стадам уток, гусей и лебедей.

К. говорил мне, что из «гусевки» ему случалось убивать за один выстрел по 79 лебедей. Кстати. Приведу интересный факт. Сын К. заболел, а время для охоты было самое горячее, пришлось ему с собой взять дочку. Ей всего 12 лет, а она была с отцом весною на охоте в продолжение 2 недель и нынче из одностволки убила чирка. Какое количество всякой водяной птицы убивает ежегодно К., видно из того, что при базарной цене на уток от 10–20 копеек за пару и лебедей за штуку 50–60 копеек он продает ея на 150–175 рублей серебром. Но таких промышленников, слава богу, один-два да и обчелся, и то уже, по словам самих же промышленников, количество дичи год от году уменьшается.

Весь люд, бродящий весною с ружьем по праздничным дням, к которому принадлежат городские мещане и крестьяне подгородных деревень, свободные в эти дни от работ и не имеющие собак для утиной охоты вышеизложенным способом, поступает гораздо проще. А именно: замечая постоянно, на каких лужах или речках появляются первыя с прилета утки и на них кормятся в ночное время, делают заблаговременно из разнаго рода хлама и ветвей затулу (род шалаша), кладут в нее на подстилку сена, чтобы было теплее лежать, и каждодневно наведываются — не появились ли утки. Лишь только начнется прилет и птица начнет посещать свои излюбленныя места, охотник перед заходом солнца залегает в свою затулу и караулит прилетающих на заре за поедью птиц.

Охота ли это?

Охота эта при удачно выбранном месте бывает довольно добычлива, но все зависит от желания птиц опуститься тут или лететь дальше и от погоды, так что на местах, постоянно посещаемых птицею при одном ветре, при другом вы не дождетесь ни одной. Если бы охотники пользовались чучелами, то добыча была бы более обеспечена. Но о чучелах у нас имеют очень мало понятия, а о криковой утке так и совсем, кажется, никакого.

Но вот конец мая, погода стала совсем летняя, утки разбились на пары, и самки сели на гнездо, всякая охота на них прекратилась. Так продолжается затишье до июля. К этому времени утки выведут молодых, и вот тут-то начинается истребление выводков и притом почти поголовное.

Тут у промышленника на первом плане действует собака. Плывет он на «стружке» по маленькой узенькой курье, а по ситникам вдоль берега бежит собака и выгоняет уток на чистую воду. Первою, конечно, вылетает матка и садится недалеко, на чистое место, думая отвлечь человека от своего выводка, но она горько ошибается, потому что вслед за этим падает от выстрела промышленника, а ковашей (местное название утят), сбившихся в кучу и спасающихся от собаки, ждет та же участь. А если они кинутся в берег и разбегутся по траве, то собака всех до однаго передушит, а промышленник их соберет и отправится дальше. Таким способом промышленник в хороший день достанет от 50 до 100 штук, конечно, тут большое влияние имеет отличное знание местности, на которой он охотится.

Таким образом истребляется громадное количество молодого утинаго поколения, так что, когда едешь на охоту, лишь кое-где вылетают молодыя утята, а нетронутыми выводки остаются только в местах, лежащих ближе к морю, куда забирается не всякий промышленник.

В июле, во время выводка молодых, старики-самцы линяют и для этого забираются в различныя трущобы и глухия места. Любимым их местопребыванием в это время бывают густыя чащи ситников, затопляемыя в прилив и во время отлива осыхающия, лежащия между корабельным устьем и Маймаксою, недалеко от Лапоминской гавани. Промышленники и их не оставляют в покое. Обставив часть ситников сетями (рыболовными) и пользуясь тем, что они в это время почти не могут летать, загоняют в сети, как овец, где и свертывают им головы. Таким способом в день добывают до 100 пар старых линюков. Несколько раз меня звали на эту бойню, и всякий раз я отказывался. Ужасно неприятно да и жаль становится не только видеть это, но и слышать об этом безобразии. Вот и все, что можно сказать относительно уток.

Гуси-лебеди

Гуси же и лебеди гостят у нас пролетом и поблизости не выводятся, а потому охота на них производится или весною, когда они летят на север, или осенью, когда они возвращаются на зимовку. В 1880 году первых лебедей видели 10 апреля, а в 1882 году — 5 апреля. Гусей много появляется у нас осенью на Никольской неделе в первой половине сентября. Особенно много их бывает тогда в Сухом море (местность между Мудьюгским островом и матерым берегом). Неделю или две спустя они перебираются на песчаныя кошки (мели), лежащия вверх по реке Северной Двине, выше города верст на тридцать, около селения Лявли.

Выводится гусь этот на островах Севернаго Ледовитаго океана, Колгуеве, Вайгаче и Новой Земле и в таком количестве, что его, особенно во время линяния, бьют палками целыми сотнями. Это мне рассказывали промышленники, ходившие на судах на Новую Землю на промыслы морских зверей и трески.

Самыми лучшими местами утиной охоты могут считаться острова, лежащие по левую сторону Двины, из них самые удобные — это по Никольскому устью около Никольскаго монастыря. Там уток выводится действительно замечательное количество, а это можно приписать тому, что местность эта по своему мелководью удалена от речного шума и движения пароходов и судов. Изредка лишь деревенский карбас нарушит покой громадных стай уток. Недурна охота на островах Муравом и Чаичьем, в 40 верстах от города вниз по реке. Но там с наступлением времени «страды» (сенокоса) все молодое поколение почти дочиста выбивается, и только поздней осенью, пред отлетом, на этих местах собираются стаи разных пород уток. Все маленькие речки, впадающия в притоки Двины, тоже изобилуют утками, но там-то их и получает тот, кто успеет побывать в них первым.

В связи с водяной охотой можно поставить и охоту за береговой дичью, к которой принадлежат различныя многочисленныя породы куликов. Промышленники их обыкновенно не бьют, так как они представляют мало ценности. А их весною налетает громадное количество, так что всю ночь идет перекличка со всех сторон, не умолкающая до тех пор, пока утреннее солнце не поднимется порядочно высоко. Часто весною, стоя на перелете, случается сделать выстрел по стайке турухтанов и вышибить несколько штук. Особенно замечательна была весна прошлаго — 1881‑го — года. Турухтанов была масса. Мне случалось видеть стада, без преувеличения, по нескольку сот штук. И что за прелесть, когда такая стая опустится на землю и вся эта масса начнет бегать, сверкая на солнце своими разноцветными шейками. Особенно это эффектно, когда стая опустится на черную, освободившуюся от снега пашню.

О кроншнепах

Самыми строгими из куликов, конечно, оказываются кроншнепы. Небольшими стайками пасутся они по освободившимся от снега лугам и долго-долго стоят неподвижно, вытянув свои длинныя шеи и зорко следя за тем, что делается вокруг них, и лишь только заметят что-нибудь подозрительное, с резким криком снимаются и далеко летят, высматривая место, куда бы безопаснее опуститься. Под осень, когда выведутся молодые, они сбиваются в большия стаи, штук до 100, и тогда из какого-нибудь закрытия еще можно подкрасться к ним на выстрел. Не упоминаю об охоте на других куликов, так как особенных способов ея нет, да и вообще их здесь не стреляют, кроме разве воскресных охотников, которых у нас куда как много: всякий писарь, мещанин после недельной работы в субботу вечером уже выбираются на острова и проводят там время до вечера воскресенья, не столько стреляя птицу, сколько распугивая ее, у них за всех отдуваются несчастные кулики и зазевавшиеся утки.

Заканчивая этим очерк охоты за водяной и береговой птицей, считаю своим священным долгом сказать, что великую бы пользу принесло запрещение охотиться на водяную птицу с половины мая по 1 июля, так как уменьшение дичи год от году становится все заметнее и заметнее. Это не только мое личное мнение, но и всех более или менее сочувствующих делу охоты людей. В Архангельской же губернии законы об охоте почти совсем не соблюдаются, и охота производится круглый год на всякую дичь, благо законом дозволено, да ведь этот закон-то был написан, когда дичи здесь было непочатый угол, а теперь давно бы пора пересмотреть наши законы об охоте и составить их соответственно современным условиям охоты и количеству дичи в настоящее время. А то недалеко то время, когда и уцелевшие остатки дичи обратятся в нуль и охотнику придется повесить ружье на стенку и любоваться им, вспоминая о минувших днях удовольствий, доставляемых охотою.

А. П. Соловьев, 1882 г.

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий