Нынешней зимой у Пашки с Валеркой появилось новое увлечение — охота на зайцев. Их развелось в березовых колках у села видимо-невидимо. Друзьям интересно было найти заячью тропу в ближайших зарослях вербы, черемухи или яблочек-ранеток.
Мальчишки зачитывались «Лесной газетой» Виталия Бианки. На уроках прятали книгу под партой, внимательно разглядывая на страницах рисунки следов волка, лисы, зайца, горностая, ласки. Каждый представлял себя Дерсу Узалой. Это было здорово!
В одну из суббот после уроков, а учились старшеклассники в первую смену, Пашка успел обежать колки, расставить петли на зайцев в потаенных местах. Друг Валерка не смог пойти с ним. Парнишка сильно огорчился. Пашка собирался на следующий день проверить силки.
Воскресное утро выдалось хмурым, неприветливым. Дул легкий ветерок, подмораживало. Наскоро выпив морковного чая, с вечера превшего в русской печи, Пашка стал готовиться к походу. На старый лыжный костюм натянул фуфайку, нахлобучил ушанку, снял с припечка подшитые валенки. Туловище подпоясал широким ремнем, чтобы не поддувало. Поколебался, но забросил на плечо отцовскую ТОЗовку, в карман — горсть мелкашечных патронов. Это чтобы в ворон на скотомогильнике пострелять. Прихватил потертый рюкзак для добычи. Выскочил в холодные сени за лыжами. Лыжи — широкие и тяжелые доски с загнутыми носами — прикрепил к валенкам уже во дворе. Матери, выбежавшей вслед, сказал, что пошел в сторону рощи Микулихи. Сказал так, на всякий случай.
За косулей
Когда выбрался за село, вздохнул полной грудью. Зорко оглядел окрестности. Нравились Пашке такие вылазки на природу. Манила, притягивала неизвестность. Она таилась за каждым деревом, кустом или кочкой. На охоте все зависит от него: его смекалки, наблюдательности, быстроты ног и выносливости.
Вот и роща Микулиха. У озера — совхозный огород. Рядом — брошенный сад с деревьями яблочек-дичков. Раздолье для вечных бродяг — зайцев. Ожидает ли нынче юного следопыта в заветных местах желанная добыча? Но… чу! В густом осиновом колке, что справа по ходу лыжни, оголтело стрекочут над чем-то сороки. Парнишка притаился. Снял лыжи, чтобы не шуршали о снег. Зарядил ТОЗовку, стал подбираться ближе, прячась за деревьями.
На небольшой овальной поляне, какие обычно образуются посередине осиновых колков и где по осени вызревает полезная для здоровья костяника, стояла косуля. Она осторожно поводила вокруг напружиненными ушами. Азарт овладел парнишкой. Пашка выстрелил, целясь в переднюю лопатку зверя. Но косуля прыгнула, убегая от опасности. Пуля попала в белое подхвостье зада. Парнишка чуть не заплакал от огорчения. Забыты были зайцы, возможно, ночью попавшие в расставленные силки. Кровяной след уводил из леса в приозерные камыши. Быстро встав на лыжи, Пашка бросился за желанным трофеем.
В густом камыше обнаружил первую лежку подранка. Крови было много. Зверь скоро устанет, рассудил охотник. Ободренный, бросился вдогонку. След прятался в соседнем колке. Но и в нем косули не оказалось, хотя животное прошло уже большое расстояние. Это огорчило, но не насторожило парня. Пашка решил продолжать преследование.
Подраненный зверь уходил все дальше и дальше от охотника. Его лежки становились все реже и реже, расстояние между ними — больше. Запаленный преследованием, Пашка озадаченно остановился. Вокруг все казалось незнакомым. В этих местах он не бывал. Парень понял, что заблудился.
Меж тем в погоде произошли изменения. Северный ветер, гнавший с утра поземку, затих. С запада в полнеба надвигалась тяжелая снеговая туча. Поначалу снежинки медленно опускались на проторенную лыжню. Затем их падение убыстрилось. Окрестности заволокло белой пеленой. Лыжню надежно укутало мягкое покрывало.
Пашка растерялся. Как найти дорогу назад? Пожалел, что не взял с собой соседского кобеля. Да и вряд ли помог бы сейчас старый пес. Заныли ноги, утомившиеся от долгого бега на тяжелых лыжах. Влажная от пота одежда начинала остывать, неприятно холодя спину. Но делать было нечего. Кое-как определившись со сторонами света, Пашка медленно побрел наугад.
Стемнело. Задувать стало сильнее. Падающие с неба снежинки скручивались в тугие жесткие жгуты и больно хлестали по разгоряченному лицу. Снег слепил глаза. Уворачиваясь от порывов ветра, Пашка инстинктивно подставлял ему спину. Не заметил, как отклонился от выбранного маршрута. Стали попадаться отвально вспаханные пласты земли. На лыжах идти по ним было невозможно. Ноги будто налились расплавленным свинцом.
Спаситель Яков Нефедов
На пути вырос из бурана соломенный зарод. Парень привалился с подветренной стороны к спасительному вороху. Натруженно перевел дух. Лыжи решил оставить, воткнув их перпендикулярно в стог. Устало прикорнул к зароду, стараясь не опуститься на корточки. Мелькнула мысль: зарыться с головой в солому и так переждать буран. Поняв, что замерзнет, не стал рисковать. Без лыж, налегке, поправив за плечами винтовку, побрел дальше. Где-то в пути потерял варежки. Кисти рук закоченели.
Прислонившись к зароду, пописал на ладони, растер их о валенки. Тысячи острых иголок впились в кожу. Значит, руки не отморозил. Сильно захотелось спать. Истома овладела парнишкой. В полубреду стоял, покачиваясь, под порывами снежных зарядов.
Из глубины сознания вдруг всплыли полюбившиеся строки: «Бороться и искать, найти и не сдаваться». Пашка на днях перечитывал «Два капитана» Валентина Каверина. Вспомнилось также, как Алексей Маресьев, настоящий человек, полз по снегу, сжав зубы от боли. Ясно предстало перед глазами озабоченное лицо матери. Пересилив себя, парень упрямо стал проталкивать свое тело сквозь упругую стену разыгравшегося бурана.
Вдруг причудилось, что залаяла собака. Пашка уперся взглядом в какой-то холм среди степи. Холм обернулся землянкой. За ней громоздились заросли высокого камыша. Открылась дверь, наклонно ведущая вниз. Пахнуло теплом — человеческой жилью. На пороге стоял невысокий мужчина с культями коротких рук. Пашка молча ввалился в землянку и потерял сознание…
Очнулся он на низком жердяном топчане с наброшенной поверх тела полостью мохнатого тулупа. В землянке жарко пылал комелек. Пашка лежал под тулупом, наголо раздетый и исходил крупным потом. Мужчина поднес к изголовью топчана, держа перед собой культями обеих рук, алюминиевую кружку охлажденного кипятка, заваренного душистой мятой. Закружилась голова. Мужчина засмеялся:
— Однако жить будешь, паря. Уже пятую кружку выпиваешь. Да и тулово я тебе ночью растер.
Пашка узнал спасителя. Это был Яков Нефедов, проживающий с семьей на другом конце их села. Нефедов был фронтовиком, инвалидом, комиссованным без кистей обеих рук. Управлялся ими мужчина на зависть многим, не траченным лихой судьбиной, сельчанам. Он и подсобное хозяйство держал немалое: корову, овец, свиней. Сена в достатке накашивал литовкой вручную, изладив к косовищу особое приспособление, придуманное им же. Охотником был заядлым да удачливым. Метко стрелял утку влет из одностволки со снятой скобой над спусковым крючком. Трофеев приносил немало. Передвигаясь по селу, быстро крутил педали велосипеда, вдевая культи в специальные зажимы на руле. Односельчане не успевали дивиться поделкам мастеровитого инвалида.
В землянке Нефедов проживал зимой. Отлавливал расплодившуюся на озере ондатру, заключив для этого договор с «Заготпушниной». Озеро раскинулось в 12 километрах от села. Совсем не в той стороне, куда уходил за зайцами Пашка. «Ого, — подумал парнишка. — Вот это я дал крюка!». Крюк, по подсчетам зимовщика Нефедова, составлял, ни много ни мало, а километров тридцать. Пашка невольно поежился под тулупом. Натянул на себя подсохшую одежонку. «Сверлила» боль в подмороженных пальцах рук и ног. Старик успокоил:
— Сегодня приедет с припасом моя Евфросинья. С ней и отправлю тебя восвояси. Потерпи, милок.
Поиски Пашки
Выйдя по нужде из землянки, Пашка поразился произошедшим в природе изменениям. Буран давно стих. На всем видимом пространстве полей, колков, на озерных камышах и отдельно стоящих деревьях лежали причудливые сугробы из голубого снега. В холодных лучах зимнего солнца они казались сказочными персонажами Берендеева царства. Пашка благоговейно замер, ощущая себя частичкой мироздания. Эту частичку запросто мог бы унести с собой вчерашний буран, чуть не лишивший его жизни!
За поворотом, у ближайшего березового колка, где проходила основная дорога, послышалось фырканье коня, тяжело идущего сквозь снежные заносы. Через минуту легкая кошевка с восседающей на облучке тетей Фросей подкатила к временному жилью охотника. Яков принял под уздцы своего любимца Карьку, задал сена, затащил мешок с провиантом в землянку. Рассказав последние новости и попив чайку в тепле, тетя Фрося засобиралась в обратный путь.
— Пашка, а тебя дома потеряли, — сказала она парнишке.
Поплотнее закутавшись в тулуп и поблагодарив своего спасителя, парнишка удобно разместился в кошевой на охапке пахучего сена. Рядом пристроил сохраненную ТОЗовку. Было приятно возвращаться домой после предельного напряжения физических и духовных сил.
…В селе между тем во время отсутствия парнишки происходили необычные события. Когда разыгрался буран и Пашка не возвратился домой, мать бросилась со своей бедой по соседям. Дед Парфен, авторитетный старый охотник, помусоля во рту цигарку из собственного крепчайшего табака, решительно произнес:
— Однако надо искать парня.
Не смогли отказать, глядя в умоляющие глаза Пашкиной матери, шестеро соседских мужиков. Тепло укутавшись, они взяли в руки фонари, ружья. Выйдя за село, обвязались бельевыми веревками, чтобы не потерять друг друга в буране. Спасатели ушли в сторону рощи Микулихи. К полуночи усталыми, задубевшими вернулись в село ни с чем. По углам Пашкиного дома расползалась гнетущая скорбная тишина.
Мать, однако, не смирилась с бедой. К утру, когда начал стихать буран, она постучалась в дом директора школы. Директор, суровый фронтовик, ходивший в полувоенном френче с ленточкой польского ордена Белого Льва в петлице, собрал по местному радио старшеклассников с лыжами на школьном дворе. Став во главе подтянутых парней-физкультурников, директор сам повел отряд за село, намеренно расширяя район поисков. Декабрьский день короток. В загустевших синевой сумерках дружный коллектив спасателей возвращался к домам. Парни удрученно молчали. Директор подбадривал ребят короткими похлопываниями по плечам. Он заслуженно гордился своими воспитанниками.
Герой
…Когда въехали в село, Пашка издали, привстав в кошевой, заметил толпящихся у его дома людей. Заныло от нехорошего предчувствия сердце. Путаясь в полах тулупа и лихорадочно сбрасывая его на бегу, парнишка бросился на порог. Навстречу полыхнули измученные непомерной болью ожидания, всепрощающие глаза матери. Стало невыносимо страшно от того, что он мог бы уже никогда их не увидеть. Вмиг повзрослевший парень уткнулся головой в материнское плечо, сглатывая горлом твердый комок. Соседи понимающе отвернулись.
На следующий день мать разносила мужикам, искавшим Пашку в буран, завернутые в холстинку гостинцы. Это были куски мяса от единственного поросенка в их хозяйстве, забитого и освежеванного по ее просьбе дедом Парфеном. Люди брали гостинцы, не артачась.
Павел пришел в школу после зимних каникул, подлечив подмороженные руки и ноги. Друг Валерка восхищенно посматривал на соседа по парте. На первом уроке, поколебавшись, он пододвинул к Пашке книгу «В дебрях Уссурийского края». Сказал при этом: «Бери насовсем». Пашка благодарно пожал протянутую руку.
На большой перемене парень долго стоял на школьном крыльце, вглядываясь из-под шапки в манящий простор распахнутых за околицей снежных полей. Глаза его загадочно блестели. В напряженной фигуре угадывалось стремление к новому движению, новому преодолению себя. Подошедший Валерка по-дружески толкнул Пашку кулаком в плечо. Обнявшись, мальчишки заспешили на урок.
Владимир Ильиных, Алтайский край
