Охота из шалаша на тетеревей

Тетерев фото птица

Года два с лишним тому назад я и А. З — авский, мой товарищ еще по университету и главным образом по охоте, ехали по дороге в деревню Заварзину.

Горячий гнедой конь, принадлежавший моему спутнику, легко бежал быстрою рысью и то и дело внушал мне опасение полететь головою в снег или удариться боком о пень, каковых немало попадалось у дороги. Чтобы вполне понять мои опасения, нужно заметить, что сиденье у «беговушек», на которых мы ехали, было настолько узко, что сидеть двоим было уже тесно. Мне, как не правившему, приходилось держать ружья и самому держаться. Кроме того, так как выехали мы поздно, около часу пополудни, то, чтобы поспеть к трем часам, то есть ко времени вечерней охоты, нужно было торопиться, и А. З — авский, взявши на себя ответственность поспеть вовремя, не дремал. «Беговушки» наши мелькали птичкою по дороге: они то опускались под гору, то быстро взлетали на гору и скоро очутились в деревне Заварзиной, куда мы ехали и где они остановились у домика нашего Семена.

На охоту

Только что мы подъехали к воротам, как ворота отворились, и мы увидели Семена и другого загонщика, Александра, сидевших на дровнях и собиравшихся выехать со двора.

— Вы куда? — задаем мы вопрос изумленным загонщикам.

— Да хотели съездить на охоту! Заря будет хорошая, потому и тихо, и холодно! — отвечал Семен. — А вы не на охоту ли? — в свою очередь спрашивает он нас.

— Да! Думали вас взять загонщиками, на вечернюю зарю в балаганы!

— Ну, так долго и толковать нечего! Бери-ка, Санька, вещи-то да неси в избу, а я пока коня распрягу. Вы, поди, чай пить не будете? — обратился он к нам. — А то поздно будет!

— Разумеется, теперь поздно пить чай! — согласились мы.

Александр, или, как его называл Семен, Санька, вышел в это время из избы, куда внес наши вещи, и, садясь верхом на коня, сказал:

— Вы садитесь пока на дровни-то, чтобы зря времени не терять, а то ведь Сенька рад болтать-то, у него язык, что у бабы помело!

— Ну-ну, ты, скорый человек!.. В два дня три версты уйдет! Молчал бы уже… Захвати-ка чучела-то да скачи-ка вперед к «большой березе», ведь одного беспременно там посадить надо, а другого туда, к логу, знаешь?!

Александр, захватив чучела, быстро поехал вперед.

Семен, привязав гнедого к столбу и затащив под навес «беговушки», вскочил на задок дровней и вмах пустил свою бойкую Рыжку. Выехав за поскотину, он указал нам высокую березу и спросил, кто из нас желает садиться под нее. А. З — авский молчал, и потому я выразил желание сидеть под нею.

— А балаган там хороший? — спрашиваю я Семена.

— Балаган хороший, большой!

Семен вдруг круто повернул направо и тихо сказал:

— Смотрите, какой табун косачей сидит! Вон у болота-то!

Мы взглянули по указанному направлению и действительно увидали табун тетеревей, сидевших на березках у болота и на верхушках сосен в поскотине.

— Только бы в балаганы сесть, а табун уж не уйдет! — вслух думает Семен и подъезжает к «большой березе», на которой уже красуется одно чучело, а Александр собирается ставить другое.

— Я, Санька, сам поставлю второе чучело, а ты поезжай теперь к логу и ставь там чучела! — говорит Семен Александру.

Александр садится на коня и с двумя чучелами под мышками скрывается за березками.

Пока Семен лезет на дерево, я осматриваю балаган и, довольный осмотром, начинаю устраиваться. Взяв из дровней сена, я положил его в шалаш. На сено постлал барнаулку и забрался сам в балаган. Патронташ снял с себя и положил его открытым подле, пистонницу прицепил на сучок. Ружье лежит на коленях, курки взведены, и я совсем готов. Семен, поставив чучело, сел на дровни и повез А. З — авского к логу, у которого стоял второй балаган. Я остался один.

Балаган А. З — авского находился от меня в расстоянии 250–300 шагов. Так как тишина стояла мертвая, то до меня отчетливо доносились голоса переговаривавшихся у этого балагана загонщиков. Когда, должно быть, там все было готово, я услыхал приближающийся топот лошади и вскоре у моего балагана остановился Семен, заехавший по дороге обнадежить меня насчет удачи в предстоящей охоте.

— Твою березу, Сергей Миколаевич, видно издали, а у того они в логу! Ну, да сам виноват он, молчал, как я спрашивал, кого садить под большую березу-то. Погода стоит тихая, ветру нет, потому, значит, вся птица и повалит наверх на бугры, а к логу да к болоту она летит в худую погоду, в ветер сильный, да к ночи, когда время ей отдыхать придет.

Он повернул коня от балагана и поехал туда, откуда мы приехали. Я понял, что он хочет заехать в тот табун тетеревей, который мы видели, заехать с тем, чтобы нагнать его на наши березы.

Мой трофей

Мне казалось, что около меня грузно упал какой-то предмет. Отыскивая причину слышанного шума, я, должно быть, долго бы ворочался в шалаше, если бы не услыхал вдруг в стороне А. З — авского выстрел. Машинально подняв голову кверху, я стал осматривать свои березы и вдруг смутился. Чучел на березах было уже не два, а три, и одно из них шевелилось. Всмотревшись пристальнее и убедившись в том, что это последнее чучело представляет собою живого тетерева, я направил на него свое ружье и, прицелившись под крыло, спустил курок. Раздался выстрел, и тетерев через сучки березы упал в снег не далее как на аршин от балагана. Не медля нимало, я стал заряжать ружье, но не успел я еще надеть пистон, как опять услыхал тот же странный шум, сопровождаемый звуками голоса тетерева. Подняв голову, вижу тетерева, который только что уселся. Быстро прицелившись, я спускаю и его с дерева в снег. В это время ко мне примчался от А. З — авского, сделавшего раз за разом два выстрела, табун тетеревей штук в тридцать. Табун облепил и большую, и малую березы. Тетерки сидели спокойно. Косачи «урчали» и охорашивались. Я выбрал большого косача, который не мог почему-то сидеть спокойно, а все раскрывал крылья и озирался по сторонам. Наведя ему на грудь светлую мушку моего длинного ружья, я нажал спуск. Вместе с гулом выстрела и с шумом снимавшихся тетеревей мой косач, картинно кувыркаясь, упал в снег.

Пользуясь наступившим перерывом, я тороплюсь зарядить ружье. В стороне слышно поскрипывание дровней и голоса каких-то проезжих крестьян. Слышу, что говорят они о моей стрельбе. Вдруг один голос повергает меня в удивление. Мне отчетливо слышатся произносимые им слова: «Чего же он не стреляет, ведь улетит чего доброго!».

Я поднимаю голову и начинаю осматривать березы, но ни на большой, ни на малой никого не вижу. Сверху в это время слышится крик тетерева. Я осматриваю березы снова, но опять ничего, кроме чучел, не вижу. Крик тетерева, на этот раз беспокойный, повторяется.

— Что за история! — чуть не вслух вырывается у меня. — Ведь где-то сидит он, а где — не могу увидеть.

С дороги меж тем доносится: «Ослеп он там что ли али заснул?!».

Вот, думаю, история! Осматриваю еще раз всякую ветку и вижу: саженях в четырех кверху, как раз над балаганом, протягивается большая ветка, на самом почти конце ее сидит тетерев и, свесив головку, поглядывает чрез отверстие балагана прямо на меня. Осторожно поднял я ружье, но тетерев заметил, должно быть, это движение и сорвался почти в момент выстрела. С дороги слышится: «Улетела», а я провожаю тетерку глазами и вдруг вижу, как она шагах в ста взмывает кверху и затем падает. Я лезу из балагана, намереваясь бежать за тетеревом, но неожиданно замечаю в стороне от балагана на невысокой березке косача, который, насторожившись, поглядывал в мою сторону. Быстро прячусь я обратно в шалаш и делаю из него выстрел по косачу. Косач улетает. Я снова лезу из балагана и, осмотревшись, бегу к тому месту, где тетерев пал. Оглядываясь по сторонам, вижу торчащий из снегу хвост тетерева. Подняв птицу, возвращаюсь бегом к шалашу.

Дорога домой

Сумерки заметно надвигались. От деревьев ложились длинные тени.

Охота наша кончалась. Подъехали загонщики, недовольные друг другом. Оказалось, что они помешали друг другу. Потихоньку посвистывая, Александр подгонял к нашим чучелам тетеревей, но вдруг впереди табуна показался Семен, который, не видя Александра и не слыша его посвистываний, захотел объехать табун, чтобы нагнать его на наши чучела. Косачи, увидев с двух сторон приближавшихся к ним людей, поднялись и улетели в сторону. Завернуть их так-таки и не удалось. После этого Александр помешал Семену подогнать к нам тот табун тетеревей, который побывал у А. З — авского и у меня на березах и который после моих выстрелов улетел в поскотину.

Мы все же, несмотря на эти неудачи, остались довольны загонщиками и охотой. Я убил четырех, а А. З — авский трех тетеревей.

Мы тихо спускались под гору у Михайловской заимки. Прямо перед нами белою пеленою лежала скованная морозами и спокойно спавшая глубоким сном река Ушайка, обрамленная темноватою оторочкою склонившегося над нею кустарника. Суровые морозы наложили на нее ледяные оковы. Зимние вьюги потужили и поплакали над нею, а метели забросали ее тяжелыми слоями снегу, под которым она и спит теперь до весны. Налево во рву не журчит, как прежде, ручеек, не раз утолявший своею холодною водою нашу жажду. И он заснул рядом с Ушайкою, в которую впадает, заснул, как дитя, прижавшееся к матери и согретое с поцелуями и ласками… Он спит… И мне живо рисуется весна… Берега его одеты зеленою шелковою травою. Кругом него зеленеют кусты и деревья. Они склонились над ним и любуются своим собственным отражением в его прозрачных, как стекло, струйках. Вокруг целый день раздаются беззаботные песни пташек, а ночью над ним поет мечтательный соловей, и звездное чистое небо смотрится в него.

А теперь! Холодный осенний ветер давно оборвал красу склонившихся над ним кустов и деревьев. Беспощадный иней умертвил ярко-зеленую траву берегов. Снег покрыл и ее, и облетевшие листья толстым пушистым слоем. Морозы угнали далеко-далеко певцов, лелеявших его слух, а голубого неба давно уже не видно над ним.

Над рекою высится темный, хвойный лес, который кажется мне сказочным богатырем. Он стоит уже целое столетие, привык он к бурям и непогодам, которые приносились сюда с различными временами года и столько раз ревели здесь и неистовствовали. Зимы он встречает равнодушно. Инеи и морозы для него не существуют. Ему терять нечего! У него ведь нет нежных листьев, умирающих от первых инеев. Вместо них у него есть темно-зеленые иглы, убыль которых для нас незаметна, зелень которых и зимою радует наши взоры, когда обнаженный лиственный лес теряет свою вешнюю прелесть и нагоняет видом своим пасмурное настроение. У него есть только один опасный враг. Враг этот подобрался уже к великану близко и пугает его по временам диким воем своим да клубами черного дыма. В недалеком будущем он проглотит по частям могучего ныне богатыря, оставив на месте его только невысокие пни. Все это ожидает великана в будущем, а пока лес стоит и задумчиво шумит своими мохнатыми верхушками, над которыми ярко сияет одинокая полярная звездочка!

Сергей Коренев, 1901 год

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий