Петька лежал на копне сена возле дома и смотрел в небо. Там уже не было слепящей летней лазури, от которой сами собой щурились глаза. Голубизна его выцвела, стала белесой. Редкие белоснежные облака пушистыми барашками медленно брели на восток.
Петька провожал их взглядом, насколько это можно было сделать, не поворачивая головы, и думал. Думы его, переходя с одного на другое, плавно сменялись и текли, подобно облакам. Думал он о том, что скоро опять в школу, уже в четвертый класс, о своем Орлике, жеребенке, над которым взял шефство, и о том, какие вкусные яблоки у тетки Марины и какая она сама вредная. Под копной коротко и вопросительно тявкнула Жучка, потом она залилась радостным лаем.
Долгожданная встреча
Петька встал, посмотрел на дорогу и радостно закричал: «Дядя Коля! Дядя Коля!».
В следующий миг резвые Петькины ноги, разбрызгивая пыль, несли его навстречу дорогому и долгожданному гостю. Дядя Коля! Петька его ждал в начале лета. Потом перестал ждать и только иногда вспоминал, а сегодня с утра ни разу не вспомнил. И вот он стоит перед Петькой такой же молодой и добрый, со смешинкой в глазах, как и год назад.
— Здравствуйте, Петр Васильевич! — говорит он и протягивает Петьке, как взрослому, руку.
Петька изо всей силы жмет его руку, но разве ему пережать дядю Колю, который замечает его усердие.
— Да ты сильный какой стал! И вырос. Сено косить помогал? Дрова рубил? И как твой Орлик, про которого ты писал?
И Петька, шагая рядом с дядей Колей, обстоятельно (хотя и торопливо) рассказывает про свое житье-бытье. Жучка прыгает под ногами, вертится, мешает идти. Петька на нее покрикивает, а самому так и хочется поскакать на одной ноге и запеть на всю улицу от радости. Но солидность не позволяет этого сделать. Еще дядя Коля засмеет. А больше всего Петька боится, что он не возьмет его с собой на рыбалку. Правда, в прошлом году он обещал его взять в свой следующий приезд. А вдруг забыл?
— Ну что же ты приуныл? — спрашивает дядя Коля. — Рыбу пойдем ловить?
— Пойдем… — неуверенно тянет Петька. — А меня… меня возьмете?
— Конечно, возьму. Мы же с тобой еще прошлыми летом условились. А так все в порядке. В четвертый класс перешел, матери помогаешь, да еще и Орлика растишь. Одним словом, молодец!
Через час, наскоро закусив хлебом с молоком и оставив Петькиной матери записку, они шагали по полевой дороге к реке. Петьку переполняла радость. В первый раз он шел на настоящую рыбалку так далеко — за 5 километров.
«Вот ребята будут завидовать, — думал он. — Только бы не подкачать».
Дядя Коля тоже взволнован. Он то зорко всматривается вдаль, то внимательно оглядывает каждый встречный кустик, будто ищет что-то утерянное, что обязательно надо найти, увидеть, запомнить, чтобы потом в городе с наслаждением вспоминать какую-нибудь милую мелочь сельской природы, среди которых прошли его детство и юность.
Первый улов
В небольшом лесу сделали привал, вырезали ореховые удилища и пошли дальше. За разговорами время пролетело незаметно быстро. За лесом показалась поляна, которая, расширяясь, превратилась в широкий луг, посреди которого текла река. Вещи сложили под стогом сена.
И вот первый заброс. У Петьки опыт ловли на удочку уже есть. Возле деревни в небольшой речушке он часто ловит пескарей. Но там воды немного и хорошо видно, как пескари стайкой набрасываются на червя, теребят его, вырывают друг у друга, и, наконец, какой-нибудь самый крупный и проворный захватывает его поглубже, тянет поплавок в сторону. В этот момент Петька подсекает и не спеша снимает с крючка серую с сребристым отливом рыбку. Но все это на Быстрянке, а здесь — Чаруша, речка глубокая, дна не видно. Зеленоватая вода выглядит таинственно и многообещающе.
Место выбрано. Петька плюет на червя, отпускает поплавок поглубже и делает первый заброс. Течение постепенно относит поплавок к берегу. Петька хочет сделать заброс повторно, но поплавок останавливается, подрагивает и уходит в глубину. Петька резко подсекает, чувствует сопротивление рыбы, поднимает удилище вверх, и из воды, растопырив ярко-красные плавники, вылетает и шлепается в траву позади Петьки окунь. Петька бросается к нему, накалывая пальцы о плавник, снимает с крючка и бежит к дяде Коле, который долго, будто впервые видит такую большую рыбину, держит окуня в руке. Потом поздравляет его, Петра Васильевича, с удачей, желает, как и положено, «ни рыбы, ни чешуи», и ловля продолжается. Клевали окунь, плотва, ерш. К вечеру улов выглядит довольно внушительно. Кроме всякой мелочи, в корзинке, опущенной в воду, ворочались две щуки, пойманные дядей Колей на жерлицу.
Спускалось солнце. Над водой появились белые полосы тумана. Ловля на сегодня заканчивалась. Ночевали в сене. Петьке долго не спалось. Непривычно покалывало сено. Волшебной казалась звездная ночь с подозрительными шорохами и редким птичьим вскриком. Вспоминались подробности ловли.
«Ничейная» щука
Проснулся Петька от ощущения прохлады. Всходило солнце. Дяди Коли рядом не было. Он ушел проверять жерлицы. Клев был хуже, чем вчера. Видимо, «ломалась» погода. Решив сменить место, Петька направился вверх по реке. За поворотом увидел омут и решил половить здесь. Но что это? В берег воткнут шестик, на его конце жерлица, а от нее наискосок к другому берегу тянется леска.
«Да ведь там щука сидит», — догадался Петька.
— Дядя Коля, — закричал он, — щука попалась.
Подошедший дядя Коля подтвердил, что там действительно должна сидеть щука, но эта жерлица не их.
— Как же не наша? А чья же? — разочарованно протянул Петька.
— Не знаю. Возможно, того рыбака, который вчера проплывал в лодке.
— Дядя Коля! — просительно проговорил Петька. — Может, тот рыбак нескоро вернется, и щука пропадет? Может, вытащим ее?
— Да-а‑а, — задумчиво протянул дядя Коля, внимательно глядя на Петьку. — Значит, возьмем ее?
— Конечно, — обрадовался Петька. — Она же ничейная. Могли бы и мы ее поймать, могла бы она и тому рыбаку не попасться.
— Ну что же, тяни, — разрешил дядя Коля.
И вот красавица щука лежит на берегу. Первая Петькина щука. Она изредка шевелит жабрами, недоумевает, что оказалась на воздухе, в такой непривычной для нее среде. У Петьки глазенки горят от радости. Он гладит ее. Иногда она бьет хвостом, и тогда Петька непроизвольно отдергивает руку.
Смотрел, смотрел дядя Коля на все это да и говорит:
— Слушай, Петька, а как бы ты назвал человека, взявшего чужое?
— Вором, — не задумываясь, ответил Петька, еще не понимая, к чему такой вопрос.
— Но ведь мы не воры, правда? Мы ведь честные люди. И поэтому чужого брать не должны. Я почему тебе разрешил ее вытащить? Потому что ты еще ни разу щук не ловил, и я видел, как тебе хочется ее достать. А взять мы ее никак не можем.
Петька, охваченный раздвоением чувств, густо покраснел. И все-таки чувство справедливости, приятность от честного поступка были сильнее иметь эту рыбину. Он привязал щуку к леске, опустил в воду и воткнул шестик в берег.
Домой сначала шли молча. Петька виновато сопел.
— Я знал, что ты растешь честным человеком, — наконец, сказал дядя Коля, — и никогда ничего чужого не возьмешь.
Петька с благодарностью посмотрел на дядю Колю, тот ему в ответ улыбнулся. Временная неловкость прошла, все стало простым и понятным.
Прошли годы, и уже Петька (Петр Васильевич) рассказывал своим детям и внукам об этой рыбалке, о дяде Коле, об уроке, который он преподал и который запомнился на всю жизнь как пример человеческой честности и порядочности.
Геннадий Кузнецов
