Так уж сложилась моя охотничья судьба, но первая в моей жизни охота была по пороше на зайцев. И она оставила в моей памяти незабываемые впечатления.
И это понятно. Когда тебе восемнадцать лет и ты совсем недавно получил охотничий билет, конечно, не терпится попробовать охотничьего счастья. И мне, и моему другу Толе хотелось как можно скорей пополнить армию бывалых охотников.
По первой пороше
Зима в тот год не заставила себя долго ждать и заявила о себе снегопадом, который шел несколько дней подряд. И мы с тоской смотрели в окно, за которым медленно кружились и падали пушистые хлопья белейшего снега.
При других обстоятельствах мы бы, безусловно, радовались этому, но в тот раз нам страстно хотелось в лес, на охоту.
Часа в четыре ночи Толя разбудил меня:
— Снег перестал! Пора идти!
— Еще рано, — отвечаю я. — Двинемся часов в семь.
Толя соглашается, уходит, но мне уже не спится. Гложет мысль: «А не рвануть ли прямо сейчас?» Но я все-таки засыпаю. Проснувшись, одеваюсь и выскакиваю на крыльцо.
Чистое звездное небо, легкий морозец, едва уловимый ветерок, пушистый, как вата, снег покрыл улицу, дома и деревья. Толя идет впереди, я — за ним.
И вот мы уже меряем шагами заснеженный лес. Начинает светать. Где-то затрещала сорока, поползень пискнул на сосне.
Солнце поднимается за лесом, но здесь, в глубине, все еще сумерки, еще темно. Идем молча, стараясь не шуметь. Снег глушит наши шаги, и мы двигаемся в рассветном лесу как привидения.
А вот и заячьи места.
Останавливаемся. Нужно подождать: мы пришли слишком рано. Садимся на поваленную сосну и ведем тихий разговор. А утро тем временем берет свое: лучи солнца освещают поляну, болото, кромку леса и дальше — кустарник, все горит, сверкает девственной чистотой. Ну вот, пора и за дело. Теперь идем на расстоянии двадцати метров друг от друга, не торопясь, внимательно присматриваясь к окружающему.
Не прозевать бы!
Ищем следы. Они должны быть где-то впереди, метрах в двухстах, у леса.
Вдруг Анатолий остановился и поднял руку. Спешу к нему. Он тычет пальцем куда-то вперед. Смотрю в том направлении, и у меня перехватывает дух. В трех шагах от нас четкая строчка заячьих следов. Две удлиненные луночки спереди — след задних лап — и две круглые сзади, одна за другой, — след передних.
Говорю инстинктивно шепотом, друг тоже отвечает чуть слышно.
Быстро разворачиваемся по следу. Идем справа и слева от него. Чувствую легкий озноб азарта. Мысль одна: не прозевать бы зайца! Метрах в тридцати от нас куст ивняка. Вот он уже рядом. Анатолий суетится, забегает немного вперед. Я машу ему, мол, осади чуток. Вижу: на снегу заяц, делает скидку, затем ворую. Куст уже рядом.
И вдруг истошный крик Толи:
— Стреляй!!!
В ту же секунду вижу, как мимо меня, распластавшись в броске, пролетает белоснежное тело косого. Он проскочил так близко, что я оторопел и, конечно, не сумел подстрелить его.
По следу
…Уже потом, оправившись от неожиданности, мы пришли к выводу, что заяц нас просто перехитрил: если бы он бросился в сторону, мы бы его не упустили, но он пошел прямо на нас и застал врасплох. Он будто почувствовал нашу неопытность, будто знал, что мы растеряемся. Так оно и вышло. Толя сокрушался:
— Я иду, присматриваюсь, а он мне прямо в глаза смотрит! А потом как даст жару! Я и про ружье-то совсем забыл!
Мы все же выстрелили по разу вдогонку, но скорее от досады, проку в этом не было никакого. Через пару секунд заяц растворился в лесу, а мы пошли по его следу. Метров через тридцать замечаем, что его правая задняя лапа кровоточит. С каждым прыжком крови все больше и больше. Может, еще не все для нас потеряно? Не сговариваясь, с шага переходим на бег. Мелькают сосны, ели, свежий снег обильно сыплется нам за шиворот, под ногами трещит валежник, но мы этого даже не замечаем.
Лес окончательно проснулся: где-то бьет свою дробь дятел, насвистывает незамысловатую песенку красавец-снегирь да над головой трещат сваи чечеток. Но мы ничего не видим и не слышим. Для нас самое главное — погоня. Пот течет градом, ветки кустарников хлещут в лицо. Несколько раз заяц запутывал следы, но мы всякий раз разгадываем его загадки и с упорством одержимого идем за ним.
Заячьи следы говорят нам, что он хромает. Дважды среди деревьев мы видим его, но он не подпускает нас на расстояние выстрела. Пересекаем железную дорогу. Косой бросается в овраг, мы — за ним. Пробежав метров сто по оврагу, он карабкается наверх. Мы отчетливо видим его, но ничего не можем поделать. Заяц скрывается среди сосен, а мы по откосу ползем за ним. Дышать тяжело. Ноги дрожат, сердце вот-вот выскочит из груди. Нам бы остановиться, подумать, да куда там! Азарт заглушил голос разума. Для нас сейчас главное — во что бы то ни стало догнать зайца.
Не знаю, сколько длился этот гон. Вновь промелькнула железная дорога. И вдруг… Снова ивовый куст посреди поляны, справа — болото, слева — лес. А вот и лежка, с которой мы подняли зайца, а рядом следы с розовым пятнышком крови. Мы в недоумении остановились, перевели дух. Огляделись. Да ведь нас заяц по кругу протащил! А дело уже к обеду. Идем к поваленному дереву, садимся и развязываем свои котомки. Подкрепляемся, пьем холодную воду из фляжки. Угрюмо молчим.
— А ведь если бы один остался здесь, а другой пошел по следу, заяц все равно бы вернулся сюда, и мы б его взяли, — рассуждает Толя.
Я молча киваю головой. Анатолий встает, берет ружье:
— Ладно, я пошел. Сиди здесь. Жди.
Через несколько минут его фигура скрывается среди берез и сосен.
Охотничий трофей
Я посидел еще минут пять, потом встал прямо под куст, где была заячья лека, и приготовился к встрече. Солнце стало клониться к горизонту, снег подтаял, от деревьев потянулись длинные тени. Стайка шустрых щеглов уселась почти рядом со мной, на куст репейника, где-то вскрикнула сойка. Вдруг раздался далекий выстрел. Я насторожился. И почти сразу увидел, как на меня катится что-то белое. Зверь все ближе и ближе. Уже различимы усатая мордочка, настороженные уши, глаза-бусинки. Заяц движется с трудом, подволакивая правую ногу. Это уже не тот искрометный бег, который так поразил нас, теперь это бег измотанного погоней подранка.
— Обязательно должен попасть! — говорю я себе, поднимаю ружье и целюсь зайцу под ноги. С выстрелом тулка жестко бьет в плечо. А заяц, перевернувшись через голову и как-то жалобно по-детски пискнув, застыл на месте.
Вскоре пришел Анатолий. Мы долго рассматривали зверька а потом положили его в мешок и понесли в поселок. Дома тушку разделали на две части. Мы страшно гордились собой и были по-настоящему счастливы. Это был наш первый охотничий трофей.
Евгений Кудрявцев, Челябинская область
