Хороших районов для отдыха много. Но каждый хранит в памяти отдельные места, покорившие его своеобразной красотой природы, а охотника — еще и разнообразием дичи и зверя. Для меня нет ничего милее Заветлужской нашей стороны.
Там есть все: сосновые боры, которых осталось не так уж много, ельники, ольховники по речкам, моховые клюквенные болота, черничники, брусничники, а грибы — на любой вкус. Жемчужины во всем многообразии разнолесья пойменных грив — озер, стариц, проток, лугов.
Охотничьи ресурсы
А какой же лес без его обитателей: лосей, кабанов, медведей, пушных животных, разнообразия пернатых — глухарей, тетеревов, рябчиков, дятлов, соек, певчих пичужек… На реках и озерах — весь набор водоплавающих птиц и зверьков, обитающих на берегах: бобров, норок, ондатр и даже выдр.
Не мыслю себе лучшего отдыха, чем прогулка по всему этому раздолью с рюкзаком и ружьем за плечами, корзиной в руке да в сопровождении верного охранника и помощника — четвероногого друга. И «огнестрел» с собой не столько для того, чтобы добыть какой-то трофей (с объектами охоты в последнее время стало туго), сколько просто дань традиции, которой верен вот уже 60 лет.
Места мне эти полюбились с первого знакомства в 1965 году. Потом судьбе было угодно, чтобы после нескольких лет разлуки вернуться сюда в качестве сотрудника Варнавского лесничества. Так я еще больше сблизился с этим районом. С годами дальность походов несколько сократилась, но оставалась тяга познать что-то новое, еще не увиденное.
Начало пути
Имея за плечами семь десятков лет, решил навестить места давно минувших дней… Планы маршрута вынашивал не один год. И вот, наконец, собрался. Был разгар осени — конец сентября, начало октября. С собой пригласил давнишнего приятеля — тоже опытного охотника. Отправились по намеченному маршруту в сопровождении лайки.
Ранним утром переправились на лодке под Варнавином на ту сторону Ветлуги. Пошли вдоль старицы по тропке, по которой когда-то давно приходилось довольно часто перемещаться пешком и даже ездить на мотоцикле.
Не добравшись до устья озера Собачьего, резко свернули вправо на другую дорожку. Она по лесным гривам выводила нас к другой оконечности водоема. А потом вела по краю больших луговин (бывших сенокосов) к истоку озера Лебяжьего, соединяющего его с рекой Нелидовкой.
Встреча с лосями
Мы шли друг за другом. Собака суетилась — убегала то вправо, то влево от тропки. Вдруг лайка замерла в напряженной позе передо мной, уставившись в заросли ивняка, подходившего вместе с молодым березняком к самой дорожке.
Я остановился и в утренней тишине услышал какое-то шевеление. Приглядевшись, увидел молодого лося, первогодка, кормившегося ветками дерева совсем рядом. Сбросил рюкзак, достал фотоаппарат: щелк, щелк… и все — батарейка сдохла! Вот досада! Мой лось перестал «позировать» и удалился, похрустывая ветками валежника.
Товарищ, шедший немного впереди, махнул мне рукой, показывая в сторону. Я подошел и увидел метрах в 20 у кромки леса лосиху, а чуть подальше — самца с небольшой короной рогов на голове. Он пересек луговину, куда и направилась потревоженная нашим присутствием самка. В это время у лосей обычно заканчивался брачный период…
Уникальный природный объект
Помешал наблюдать за животными и подошедший ягодник с пестерем за плечами и корзиной в руках. Каждое лето и осень этой тропке не дают зарастать люди, идущие за клюквой на болото Костыль, расположенное совсем неподалеку отсюда. Оно наделено статусом памятника природы, поскольку считается уникальным природным объектом.
Это участок лесной особо охраняемой территории площадью в 217 гектаров, на котором расположены клюквенные болота верхового и низинного типов. Основная часть земли занята влажными ельниками, сосново-еловыми гривами, группами лиственных деревьев — берез и осин. В весенний период участок местами затопляется со стороны речек Нелидовки и Костылевки вследствие подпора паводком с Ветлуги.
Вот наша тропка достигла соснового бора, возвышающегося на горе с левой стороны. Затем вывела нас на лесную дорогу, по которой мы пошли направо, перебрались по мосту через речку, поднялись на бугор, где раньше был лесной кордон Киселевский.
На месте дома оказались только заросли крапивы, вместо огорода виднелся сплошной ковер травы, следы борозд от лесного плуга и редкие деревья. И все это было окружено столетними соснами. На моей памяти здесь когда-то жила семья из пяти человек лесника Дмитрия Александровича Смирнова.
Леса на месте вырубок
Автомобильная дорога следовала дальше на станции Шеманиха и Быструха и на Макарьевскую старицу. Там тоже стоял когда-то лесной кордон и жила семья Алексея Дмитриевича Куркова. Был небольшой поселок: жилые бараки, магазин, клуб, своя дизельная электростанция.
Люди занимались подсочкой и сбором живицы. Расположение кордона было очень удачно — в 200 метрах берег старицы, куда можно по воде добраться с Ветлуги, рядом — Черные озера в обрамлении сосновых боров.
А наш путь лежал строго на восток по давно уже заброшенной лесовозной дороге. По ней нам предстояло пройти около семи километров… местами по сгнившим мосточкам, через промоины и ручей. По дороге старался разглядеть, что изменилось за прошедшие 35 лет…
Вот тут были большие вырубки ЛПК-215, которые засаживали солдаты этой части под руководством мастера А.А. Лисиченко. А теперь на этом месте вырос прекрасный сосняк. Приятно сознавать, что и ты причастен к этому. Тогда было правило «Срубил — посади». Я узнавал бывшие молодняки, которые стали приспевающими, а приспевающие растения превратились в спелые.
Раздолье для медведей
Дорога завернула вправо, в сторону Шеманихи, а нам надо было прямо. Чутьем угадал просеку в лесу, которая вывела нас в урочище Медяны. Перед ним мы подняли глухаря, и сразу усталость ушла куда-то от сознания, что еще что-то осталось после наездов «варягов» из соседнего района.
Местечко Медяны… В 40-е — 50-е годы здесь располагались бараки лагеря с жилой зоной для охраны и обслуживающего персонала, дизельной электростанцией. Люди привлекались для заготовки леса. После закрытия лагеря в бараках поселились рабочие, занимающиеся подсочкой.
Всю территорию поселка с магазином, клубом, школой когда-то разделяла на равные части река Медянка. Она же подпитывала пруд в центре. Прежде тут водилась рыба и купались взрослые и дети. Сейчас же водоем выглядел болотом с вытекающим из него ручейком, через который виднелись остатки лежневки.
Там, где прежде кипела жизнь, виднелись остатки сараев, заборов, колючей проволоки, телефонного провода, кусков железа. Вместо огородов были поляны с одиночными елями, березами, а кое-где даже попадались одичавшие яблони и кусты смородины.
Эти посадки в осеннюю пору навещали медведи, лакомясь маленькими сладкими плодами и обламывая ветки. А на ближайших березах виднелись остатки засидок, сооруженных когда-то «варягами» для отстрела хищников. Угол-то глухой, непроезжий — край непуганых браконьеров.
Упущенная дичь
В 1965-1966 годах мне довелось застать здесь еще кое-какую жизнь. По долгу службы приходилось прибегать к помощи лесников, проживавших тут в еще сохранившихся домах, — В. Кукушкина, П.М. Макарова, Б. Шипулева. При их содействии я отводил делянки для Шеманихинского леспромхоза, где мне тогда довелось работать. Это были трудолюбивые, откровенные, гостеприимные люди.
В ту пору южнее по этой дороге в сторону Шеманихи на реке Кундала стоял другой лесной поселок с одноименным названием. Там жили подсочники, вербованные сезонные рабочие, в основном женщины…
Наш маршрут лежал теперь на север. По пути мы спугнули огромного глухаря. Он рылся в песке дорожной промоины, выискивая мелкие камешки и гальку, так необходимые ему для перетирания в зобу грубой пищи — сосновой хвои.
А вот и мост через Нелидовку, выше которого наблюдался большой разлив реки — результат работы бобров. Немного дальше за частоколом затопленных деревьев подавали голоса две кряквы. Туда отправился мой приятель в надежде добыть нам обед… Увы! Вместо дичи пришлось варить в котелке чай из веток смородины и перекусывать тем, что достали из рюкзаков.
Кто встревожил лайку?
После отдыха двинулись дальше. Дорога северного направления постепенно забирала на запад. Пологий затяжной подъем по сосновому бору вывел нас на так называемый Бугор. Хотя некоторые предпочитали именовать это место Сапун-горой.
Отсюда в ясный день можно было наблюдать за вершинами дальнего леса и частью поселка Варнавино, а ночью видеть его огни. А ведь по прямой расстояние до этого населенного пункта составляло около 10 километров.
Мы спустились в низину, а оттуда просекой по сосновому молодняку пошли на север. Спустя некоторое время при подходе к большому лесу наш пес злобно залаял. Его голос доносился из густой травы и кустов можжевельника, находившихся слева от просеки.
Приятель остался на месте с заряженным ружьем наготове, а я решил обойти участок с севера, чтобы приблизиться к месту возможной опасности с другой стороны. В высокой траве ничего не было видно, кроме мелькнувшего несколько раз белого кончика хвоста лайки. «Ежа что ли он нашел?» — подумал я.
Осечка вместо выстрела
И тут лай стих, а вскоре раздался человеческий крик. Бросился на звук и увидел приятеля с испуганным лицом, который дрожащим голосом вымолвил:
— М… м… медведь!
Мой напарник рассказал, что вначале на просеке показалась собака. Он решил посмотреть, на кого так отреагировала лайка. И даже не предполагал, что может столкнуться с медведем. Хищник тоже не ожидал такой встречи и сразу поднялся на дыбы.
Реакция у опытного охотника оказалась на высоте. Он тут же нажал на спуск, однако услышал только щелчки. Быстро взвел курки и опять надавил на «собачку», но вновь последовала осечка. После этого оставалось только закричать…
И тут за спиной зверя зашуршало, и показались два медвежонка, которые на ходу «поуркивали». Их мамаша опустилась на все четыре лапы, развернулась и удалилась вместе со своим «выводком».
Мы постояли, обсуждая ситуацию. Конечно, патроны у приятеля оказались бракованными. Но, возможно, это было и к лучшему. Еще неизвестно, чем бы все обернулись, если бы прогремели выстрелы. А так и «овцы целы, и волки сыты».
Спокойная жизнь зверей
Виновница наших волнений стояла «столбиком» за небольшим кустиком можжевельника метрах в 20 от нас и с любопытством наблюдала за нами. Она великолепно выглядела в своем роскошном серебристо-буром одеянии, легкий ветерок шевелил ее густой мех.
Такое мирное поведение зверя, возможно, объяснялось его молодостью и заботой о потомстве. Скорее всего, это был первый «помет». Так что, очевидно, не стоило губить самку, да еще с малыми детками. Они, скорее всего, не пережили бы зиму или стали бы жертвой одного из взрослых самцов-каннибалов, истребляющих часть молодняка.
С легким сердцем мы пошли дальше по маршруту. В этом лесном квартале мне в разные годы дважды приходилось встречаться с «хозяином тайги». Оба раза расходились полюбовно. Эти места изобилуют брусникой, черникой, малиной, старыми вырубками, валежником и поднимающимся молодняком. Рядом — река Мурановка с ее ельниками и зарослями высокой травы.
Здесь есть чем полакомиться медведю. Кроме всего прочего, он любит, ворочая старые валежины и пни, разорять муравейники и доставать личинки короедов. Да и факторов беспокойства в последнее время стало меньше. А это очень важно для спокойной жизни зверя и увеличения его численности.
Впоследствии указанные места вошли в воспроизводственный участок охотхозяйства площадью 2,4 тысячи гектара. Отстрел животных там был запрещен. Пусть спокойно плодятся лоси, кабаны, медведи и другие представители охотничьей фауны…
Легендарное место
Между тем мы вышли на давно заброшенную дорогу. Вот и гнилой мостик через речку. Перешли по единственному оставшемуся от него бревну и снова двинулись через сосновый бор. «Потемкинская» дорога вывела к широкой просеке, остаткам геодезической вышки и дальше — к Мурановскому кордону.
По тесному коридору посреди соснового бора мы выбрались на обширную поляну. Рядом под небольшим пригорком в окружении сосен, осин и берез извивалась речка Мурановка.
Место это считалось легендарным. До XVIII века здесь жили марийцы. Они устраивали свои обрядовые песнопения (слово «мурам» означает «пою») и гулянья по большим буграм и ямам в 100 метрах от кордона, где идешь, как по ковру из мхов и лишайников. И действительно хочется отдать поклон всему этому великолепию, пожелать добра и не пускать сюда топор дровосека.
Но все же впоследствии часть уникального бора пошла под рубку узкими лентами. Некоторые из оставшихся деревьев после ветровала четвертый год лежат, как воины на Куликовом поле, вытянув прямые, как стрела, 30-метровые стволы. Они кажутся немым укором всем нам.
От самого кордона остались одни воспоминания. Руины и обломки на месте шишкосушилки и забора. Там, где был огород, теперь сплошной ковер из вейника, заглушающего все и вся. Сосновый бор окружает с трех сторон место кордона. Варнавинцы любят приходить сюда за грибами.
Тепло домашнего очага
История кордонов пошла со времен образования системы управления лесным хозяйством Горьковской области — с 1936 года. Первым стражем на месте рядом с Мурановкой стал Василий Николаевич Кардашов. В конце 40-х годов ХХ века его сменил Иван Григорьевич Веляшкин, а в конце 60-х этот пост занял Петр Михайлович Макаров, переехавший сюда с семьей из поселка Медяны.
В бытность работы в лесном хозяйстве мне часто приходилось бывать здесь. Я ощущал теплоту и гостеприимство семьи Макаровых. С Петром Михайловичем нас помимо служебных дел связывало общее увлечение охотой и рыбалкой. В его доме было свое электричество от небольшого генератора, работавшего на бензине. Хозяева могли смотреть телевизор, пользоваться междугородней телефонной связью…
Мы посидели на пригорке, отдыхая и предаваясь воспоминаниям. Затем отправились через речку по тропке ближе к дому — по гривам вдоль озера Старица. А вот и Ветлуга, панорама крутого берега с его лодочными будками и причалами. Переправились через реку и расстались с приятелем. Он двинулся по булыжному подъему в гору — к площади.
А мы с собакой пошли берегом реки в сторону деревни Кирюшино, где нас ждали уют и тепло домашнего очага. Приятно было ощущать, как усталость постепенно уходит из ног и всего тела, анализировать недавно увиденное и пережитое, как будто и не было этого 25-километрового пути…
Анатолий Воронин, Нижегородская область
