Пятница, к рыбалке все готово. Жерлицы, прочие снасти уже у порога стоят. На утро осталось только живцов из бочки в кан затарить. С вечера на седьмом небе витаю: завтра на реку щук дразнить. Собирался снова к черту на кулички смотаться: там надежнее да и трофеи весомее. Но с замыслами моими получился облом…
Обидно до слез: под окном — дров воз
Я только на боковую собрался, ведь завтра выезжать ни свет, ни заря. Вдруг за окном машина сигналит: дрова привезли. Разгрузили 8-9 кубов на самой дороге, теперь ни проехать, ни пройти!
Рыбалка моя медным тазом накрылась. Все выходные теперь придется пилить и складывать дрова. А ведь я их еще несколько месяцев назад заказывал, а только сейчас привезли! Только после праздников зимняк устоялся, прежде все оттепели были.
«Ну… хоть доставили, и на том спасибо!» — подумал я. Поскольку еще не улегся, то сразу на заправку слетал — бензина и масла для работы привез. Купил с запасом, чтобы взад-вперед потом не мотаться… на все дрова с лихвой хватит. Пилу проверил — работает, как часы, хотя целый год без дела была.
Ящик рыбацкий от порога убрал. Теперь до следующих выходных уже не сгодится. Рыбам в бочке воду освежил, пусть живут до поры, до времени. О реке уже не думаю. Решил завтра спозаранку дровами заняться, а то мешают пройти. Да и вдруг метель — снегом их заметет, потом расчищай, мучайся!
Новый друг подвернулся вдруг
Я уже смирился с мыслью, что рыбалку придется на недельку отложить. Распланировал так: в выходные все распилю, чураки к дровяному сараю стаскаю, чтобы дорогу освободить. Потом их расколю и тогда… с чистой совестью на реку.
Позвонил друзьям, с которыми собирался ехать. Предупредил, чтоб не ждали меня: ситуация, мол, изменилась — на рыбалке не бывать, с ней повременить придется. И тут вдруг начинающий жерличник появился — Александр Хомяков.
— Хочу, — говорит, — еще раз снасти новые опробовать. Поедем? Как там живцы?
— И рад бы, — отвечаю я, — да работы край непочатый: дрова привезли…
— Это пустяки! — махнул рукой Александр. — Распилить? Да выеденного яйца не стоит! Давай завтра приду утречком пораньше, помогу. В две пилы мы мигом все раскидаем! Да еще мой племянник на рыбалку просится, его тоже подключим. Он молод, но силы не меряно, подсобит. А потом и на реку успеем съездить, тут недалеко. А одному тебе, конечно, долго возиться.
Ладно, договорились мы, что в шесть утра приступим к работе.
— Бензин есть? — уточнил Александр и, получив мой утвердительный ответ, умчался домой — пилу свою настроить да племянника предупредить. — На рыбалку готовься! — крикнул на ходу.
Работы много, а снасти у порога
По Александру хоть часы сверяй: в 6.00 он уже тут как тут — с бензопилой, с племяшом-студентом, на каникулы приехавшим. Уличное освещение только-только включили. Наши инструменты дружно запели. Племянник Славка, хоть и бугай бугаем, но едва за нами управляется. Он чураки относит и в поленницу складывает на обочине дороги.
Втроем работается веселее и, главное, быстрее. Утро морозное слегка, но от студента нашего уже пар валит, как от самовара, да и мы с пилами разогрелись. Наконец, последнее бревно. Мигом распиливаем, смотрим на часы: половина девятого.
Переглядываемся: ну что, дескать, дорогу освободили, можно и на реку собираться? Александр с племяшом уже и место определили — на омут к Николаю Фомичу! И ехать туда всего полчаса, и он все-таки родней приходится, хоть и дальней, как говорится, седьмая вода на киселе. В общем, гостей примет с радостью.
— Готовь живцов — сейчас подкатим! — крикнули помощники и убежали.
У меня настроение — хоть песни пой! Дрова распилены, гора с плеч свалилась. Теперь только к сараю перетаскать на досуге. И, главное, время на рыбалку выкроилось, пусть немного, но все же.
Осталось только живцов из бадьи выловить. Орудую детским сачком, а там их густо — в два счета мальками затарился. Ящик рыбацкий на плечо и на улицу — друзей поджидать. Выхожу, а они тут как тут! Поехали…
Омут большой. Жаль… не свой
Покатили к Николаю Фомичу. Он в деревушке на берегу старого мельничного омута живет. У него от дома до реки шагов 200 будет. Тропинка от самого крыльца и летом, и зимой торная, а на случай метелей зимних или снегопадов вешками обставлена. Фомич здесь круглый год рыбачит. Он прихрамывает на одну ногу, а потому никуда дальше не забирается.
Все местные удильщики стараются ему не мешать — заезжают нечасто, но в основном с целью навестить да клевом поинтересоваться. Говорят немного… и дальше восвояси — на свои заветные места.
Многие завидовали Фомичу: вот бы, мол, тоже на пенсию выйти и здесь на берегу какую-нибудь избушку заиметь. Утром встал — и на реку, посидел бы, порыбачил до завтрака. А чай можно пить в любое время — дом рядом. Не надо с собой ни термоса таскать, ни дровами запасаться, чтобы костер разжигать да еще в непогоду…
Приехали, спускаемся вниз по тропинке. По следам определяем: Фомич уже там. А вскоре его неизменный спутник — пес-дворняга Граф — голос подал, залаял заливисто. Потом и хозяин омута показался — встал со своего стульчика складного и спросил:
— Кого это там в гости принесло?
Мы поздоровались. Александр с племяшом даже по-родственному обняли Николая Фомича и сразу объявили:
— Мы за щуками приехали! Показывай, где жерлицы лучше поставить.
Хозяин омута окинул нас взглядом и огорошил своим признанием:
— Да хоть где бурите лунки, все без толку! Не берет сегодня щука! И еще, по моим прикидкам, дня три не будет клева… Не в ее дни попали! Умная, видать, стала. Как начинаются выходные, так и она отдыхает. Садитесь рядом, порыбачите. На удочку хоть мелочь, но клюет.
Фомич, как в воду глядел: жерлицы — не у дел
Мы забурились, приготовили свои снасти с флажками. Славка, глядя на нас, быстро освоил эту науку. Тоже пару жерлиц зарядил чуть ниже бывшей стлани (настил из жердей в топких местах, либо ряд бревен, положенных в виде мостика. — Прим. редакции). Свои снасти отдельно от наших поставил.
Потом все за удочки взялись, расселись кружком подле Фомича. Поклевывают сорожки мелкие, уклейки… Чего-то крупнее мы и не ожидали: омут обмелел, похоже, давно не рыбный стал — не зря же местные жители глаз на него не бросают, а забираются в тму-таракань подальше.
Сидим, ведем тары-бары с хозяином. Он, видать, в одиночестве наскучался, почти не умолкает, байки разные про рыбалку травит, небылицы рассказывает. Граф сначала на нас рычал и даже взлаивал. Но потом успокоился, улегся рядом с Фомичом, хвостиком завилял.
Пробуем ловить на опарыша, на тесто, на червя — один коленкор! Попадается только мелочь, которая разве что в роли живца сгодится. Я такими мальками уже на пару рыбалок запасся. А они все поклевывают и поклевывают.
В прошлые годы голавлики изредка ловились, а на этот раз не берут. Вдруг племяш Александра отличился: на червя вытащил пескаря, да такого маленького и хилого — чуть больше окурка. Фомич, видя это, сразу оживился и принялся командовать:
— Ставь на жерлицу! Может, и позарится на такой деликатес! Обычно щука мимо пескаря не проходит. Вражда меж ней и ним что ли? Беги, меняй живца, авось, зубастая и подкрадется к вечеру.
Славку с ящика будто ветром сдуло. Возвращается с прежним живцом — сорожкой в руках: куда, мол, ее?
— Давай сюда, мне сгодится, — отозвался Фомич и положил в одну кучку со своим уловом. — Я же должен своих друзей угостить!
Уже вечереет, на часы поглядываем. Славка в сторону своей жерлицы глазами стреляет — все еще надеется, что сбудутся слова хозяина омута. Мы с Александром тоже до последнего не отчаиваемся, поставушки пока не снимаем. Но удочки уже сматываем. Улов свой отдаем Фомичу — пусть друзей своих порадует. У нас живцов уже за глаза…
Вот незадача: у новичка — удача
Только мы с Александром решили пойти жерлицы собирать, как смотрим: Славка с ящика, как с цепи, сорвался. Как нахлестанный, побежал к стлани. А там флажок маячит!.. Подходим следом, племяш уже леску выбирает. Она натянулась туго — значит, с трофеем. «Не обманул Фомич, — думаем мы. — Щука все-таки мимо пескаря не проскочила!».
Но все ошиблись: на двойнике змеей извивался налим. И вполне увесистый — на глаз почти на кило потянет! А пескарь хитрый оказался: с двойника крючка по леске соскользнул и совсем не тронутым остался. Славка на радостях тоже свой прежний улов Фомичу пожертвовал.
— Возьми, — говорит, — до кучи, а мне и этой рыбины хватит.
Александра сразу же мысль осенила, которой он не замедлил поделиться с нами:
— Раз налим берет, оставляем жерлицы на ночь! Фомич приглядит за ними. Да и кто их здесь тронет?
Так и решили: пусть снасти сами в ночную ловят. Славка пескаря на своей жерлице поправил, флажок зарядил. Наше трио по-быстрому собралось, Фомич с Графом на реке остались — до позднего часа время коротать. Мы утром обещали появиться… за уловом. Шли тропинкой, валил хилый пушистый снег.
Ба! Флажки стоят — почти все подряд
Утром снова собрались, но не слишком рано. А чего спешить? На яме — свой сторож и сидит там уже спозаранку. Если рыба попадется, то не сбежит, и не снимет ее никто.
Приезжаем, приходим на омут — глазам не верим! На том месте оставили жерлицы, теперь флажки стоят, будто деревья в лесу. Почти все сработали. Подумали, что Фомич подшутил над нами, но тот наотрез отказался.
— Я, — говорит, — здесь с самых утренних сумерек. Они с ночи так стоят. Даже не подходил к ним. Сидим с Графом, вас поджидаем. Давай, смотрите, даже мне интересно! — сказал Фомич, поднимаясь со стульчика и направляясь к нам. — Неужто у щуки ночной жор появился?
Славка раньше нас около жерлиц появился. Одну проверил — там налим, вторую — тоже! Мы с Фомичом что-то замешкались, но тоже проверять стали. Сначала те, у которых флажки торчмя. Александр со своими жерлицами управляется, я — со своими. Славка уже стоит рядом, гордый он, как сват королю, кум министру: улов уже в кармане!
А мы проверили по одной — пусто, даже малек не помят, живой. По второй — картина та же. Смотрим дальше — надежда на удачу все больше тает. Жерлицы почти все пустые. Искоса поглядываем на Фомича: не его ли все-таки проделки? Он плечами пожимает: не знаю, мол, ничего.
На крайней к стлани жерлице и меня поджидал трофей — налим на полкило прицепился. Я его едва из коряг вывел. У Александра вообще по нулям, живцы не тронуты. Фомич, словно оправдывался, завел перед нами речь:
— Ни в чем я не виноват! Похоже, друзья мои ночью приходили по следам, позабавлялись. Рыбу-мелочовку им оставлял, всю прибрали, подчистили. Видимо, не хватило, наверное, они по вашим жерлицам прошлись…
Мы с недоумением переглядываемся: о каких друзьях он говорит? Непонятно. Спросили напрямик, а Фомич ответил:
— Домой пойдем, они, может, снова появятся… Сейчас они Графа боятся. А насчет налима зря я не подсказал, надо было поближе к стлани ставить — по весне они там вьются…
Оглянулся и вижу гостей… рыжих
На этот раз рыбалка наша была короткой. Смотали жерлицы, мелочь ловить не стали. Фомич тоже с нами домой собрался.
— Пойдемте, — говорит, — на поле выйдем, может, и друзья мои появятся. Вперед, Граф, пошли!
Поднялись на угор, отсюда омут, как на ладони, видно, остановились.
— Чуток подождать надо — должно быть, придут. Я им снова угощение оставил, — хитровато улыбнулся Фомич. — Смотрите, смотрите!
По тому берегу омута осторожно спускались одна за другой две лисицы — рыжие плутовки.
— Вон они, — показал Фомич, — друзья мои! Второй год постоянно приходят, а когда Графа не бывает, даже днем появляются, чуть ли не из рук рыбу берут. Правда, ершей сам не даю, боюсь, как бы не подавились. А с жерлицами вашими, наверное, эти рыжие плутовки играли. Молодые еще, озорные…
Алексей Акишин, Костромская область
