Река брала свое начало в Путоранских горах. Она разгонялась по их крутым склонам, вбирала в себя прозрачную и холодную воду снежников, таявших коротким полярным летом, полнела, набирала силы. А в сентябре наступала очередная северная зима с ее суровыми морозами, и тогда «вселенский холод» останавливал стремительный бег хрустальных струй, превращая их в прозрачные кристаллы льда, в которых отражались всполохи северного сияния. Но нет ничего вечного в этом затерянном мире.
В феврале робко выглядывает краешек бледного после долгой полярной зимы солнца. Снежная постель в долине реки окрашивается новорожденным розовым цветом. Дневное светило все круче выводит свою траекторию по небосводу и начинает понемногу прогревать территорию вечной мерзлоты. На солнечной стороне появляются первые сосульки, и несмелые ручейки промывают себе путь, соединяются в один поток и устремляются вниз в широкую долину к руслу реки.
А в тундре снежный покров просел, подтаял под июньским солнцем и теплыми южными ветрами. Талая вода напитала многочисленные ручьи и озера, над которыми тянут на север в лазоревом небе бесчисленные гусиные стаи. Их призывные крики звучат, как гимн вечной жизни, весне и свободе.
Удобное место для лова
Прозрачные воды ручья, не загрязненные торфяными стоками болот, преодолевают каменную гряду перед руслом реки. Маленьким журчащим потоком вливаются в мутную струю крупной «артерии». В месте впадения ручья в реку образуется небольшое улово. Оно отделено от основного потока полукругом прозрачной воды.
Речные светло-спинные хариусы заходят сюда из глубины реки, раскрывают рот, шевелят жабрами, пропуская через них поднятую со дна муть — заглатывают насекомых и личинок комаров. Здесь очень хорошо ловить этих сильных и красивых рыб.
Так как червей в тундре не найти, насадкой служит ручейник. Его можно обнаружить в воде под камнями. Я же предпочитаю ловить на искусственную мушку. Еще в юности научился вязать из ниток мулине и медвежьего волоса на одинарных крючках, двойниках и тройниках, которые использовал в рыбалке на горных реках в родных Саянах.
На Енисее иногда пользовались снастью, называемой «Торпеда» или «Санки». На мотовильце наматывалось до 50 метров толстой лески, на конце которой под определенным углом закреплялся отгруженный деревянный кораблик. На леску через пару метров привязывались поводки с мушками. Такая снасть устойчиво держалась на течении и была довольно эффективной.
Красивейшие трофеи
На Севере у меня имелось прочное четырехметровое стеклопластиковое удилище с инерционной катушкой, которое я использовал именно для ловли хариуса. Леску брал с запасом — диаметром 0,25 мм, потому что рыба попадалась от 200 до 1500 граммов. Тонкого строя снасти не требовалось: хариус хватал наверняка. Бывало, что промахивался, но продолжал преследовать мушку, едва не выскакивая на берег.
Места для лова я выбирал на реке до переката или после — там где заканчивается бурлящий поток. Мушку осторожно опускал в струю между камнями, придерживая на поверхности воды так, чтобы от приманки на течении отходили усы, имитируя плывущее насекомое.
Хватка обычно следовала на первом забросе. Небольшой всплеск, резкий удар по кончику удилища и… ловкая подсечка кистью руки. Тонкая вершинка смягчает нагрузку и не дает ее сломать сильной рыбе. Не поднимая ее из воды, но и не давая слабины, подтягиваю к берегу, где прижимаю рукой к камням.
Приятно держать сильное, изгибающееся холодное тело пойманного хариуса. Поднятая из воды рыба в первые минуты отличается особой красотой. Широкий плавник — парус на темной спине — радужно переливается на солнце, мелкая чешуя отливает серебром.
Так как мясо у северных рыб очень нежное, их надо разделывать здесь же — на реке. Для сохранности лучше не чистить чешую, а потрошить, подсолить и сложить в емкость, которую желательно поставить в проточную холодную воду.
Во власти азарта
Когда утренний клев прекратился, я собрал пойманных хариусов, сложил удочку и двинулся к очередному перекату. Ниже по течению образовалась небольшая заводь, с двух сторон зажатая небольшими скалами. Я подошел к воде и заглянул в омут.
Там в холодной глубине клубился седой туман. Он поднимался вверх и расплывался на поверхности. Вода светлела, небо отодвигалось, и в прозрачной глубине стало просматриваться каменистое дно, над которым двигались стаи серебристых рыб. Темно-спинные хариусы выплывали на поверхность, устремлялись к светлому потоку горного ручья, хватали выносимый течением корм — ручейник, мормыш — и опять уходили вниз.
На берегу надо располагаться так, чтобы твоя тень не падала на воду и не пугала рыбу. Солнце было сзади меня, я осторожно присел, размотал удочку и опустил сухую мушку в поток. Когда ее снесло в глубину, почувствовал резкий удар схватившей обманку рыбы.
Какой это был клев! Я вошел в азарт и выдергивал серебристых красавцев из холодных вод одного за другим! Пустых поклевок не было.
В какой-то момент я потерял контроль и довольно резко подсек крупного весом около килограмма хариуса. Решил перебросить его через себя. Толстая вершинка моего удилища треснула, а трофей перелетел через меня и удачно свалился в небольшую лужу, где уже плавали несколько выловленных мной его собратьев.
Рыбалка на этом закончилась. Я перевел дух и присел отдохнуть, послушать шум ручья, говорливо бегущего по камням, снять отопревшие в пути тяжелые болотные сапоги и закинуть усталые ноги на рюкзак. Закрыть глаза и отрешиться от всех дел и забот. Только тени от проплывающих в вышине облаков будут скользить по усталому лицу, как бы листая календарь моей бродячей жизни.
Геннадий Белошапкин, г. Омск
