В первый день открытия весенней охоты Петрович с друзьями добыли по одному гусю. Проблемой стал поиск подбитых птиц, так как собака оказалась одна на четверых. Поэтому в следующую поездку Петрович взял своего спаниеля Гошу.
Разве это охота?
Прибыли на место с вечера, чтобы успеть до рассвета устроить схроны. Костер не разжигали, не желая вспугнуть стаи осторожных птиц. Попив чай из термосов, стрелки разошлись по своим лежбищам. Забывшись в полудреме, Петрович не заметил, как уснул, дожидаясь начала охоты со спаниелем.
Когда очнулся, горизонт уже светился тонкой оранжевой полосой, как кожура апельсина. Гоши рядом не было. «Наверное, по делам отбежал», — подумал Петрович и стал искать куда-то исчезнувший патронташ.
Разминая «задеревеневшие» суставы, охотник вышел из укрытия. Он сразу обнаружил свой патронташ под ближайшими кустами. И тут услышал подозрительное сопение собаки. Пошел на звук и вскоре узрел фантастическую картину: на земле валялись в клочья изодранные макеты гусей, а Гоша с остервенением догрызал последний из них. Ну какая уж тут охота со спаниелем — с таким разбойником?!
Кот-шутник
От соседнего дома бесшумно, как японский ниндзя, прижавшись к земле, стремительно двигалась черная тень. Это был кот. Пробежав под припаркованными машинами, он осторожно высунул шарообразную голову из-за заднего колеса и мгновенно распластался на ступеньке крыльца, медленно подползая к краю.
В трех метрах от него стая голубей клевала кем-то насыпанную пшенку. Быстрый прыжок… и громкое хлопанье крыльев взлетевших птиц. Кот гордой походкой удалился за угол дома, всем видом показывая: «Я же только пошутил».
Восторженный воробей
День 1 мая выдался таким жарким, что все скамейки на Площади Свободы вмиг оккупировали бабульки. С трудом найдя свободное место напротив елочных насаждений, я вытащил фотоаппарат.
В густой кроне елочек веселились стайки воробьев. Один из них, выпорхнув, сел на парапет цветника и, гордо подняв голову, начал выводить рулады одновременно в трех тональностях. Это его пение я, оказывается, принял за гвалт целой стаи. Оказывается, и у птиц есть свои виртуозы, как у людей «человек-оркестр».
Перелетев на вершину молодой рябинки, воробей продолжал восторженно выводить «чирик-чив-чив-чирик», словно приглашая: «Давай споем в два голоса…». При этом пернатый солист порхал с одной ветки на другую. Закончив фотосессию с воробьем, я встал, чтобы попрощаться с ним. Он на секунду замер (куда, мол, ты?..) и продолжил свое радостное пение.
Галка и коршун
О старом городе напоминают лишь чудом уцелевшие купеческие дома, лавки и могучие деревья. Подмечено, что вороны любят устраивать свои гнездовья в многолюдных местах. Например, пернатых привлек ветвистый тополь, растущий там, где прежде стоял винокуренный завод, обрамленный старыми улицами: Красной, Мясницкой и Набережной.
На дереве уже много лет вороны и галки выводили своих птенцов. Место было удобное еще тем, что рядом находился детский комбинат с плоской крышей, где малыши учились летать. Как правило, эту часть города патрулируют два коршуна, но ввиду плохой погоды в этот раз парил один.
Обычно воронье поселение охраняют 3-4 птицы, сидящие на самых верхних ветках. На сей раз изгнать нежелательного пришельца поручили молодой галке. Она набрала высоту и атаковала коршуна. Тот, забыв про свои круги, стал удирать по прямой, получая по копчику болезненные удары клювом.
Отогнав противника от охраняемой территории, галка вернулась на свой сторожевой пост. «Каждый сверчок знай свой шесток».
Кот Мур и шмель
Понуро поглядывая с балкона на редких прохожих, ежившихся от ветреного дождя, пушистый разбойник сокрушался: «Даже с подругами не пообщаешься! Весна же…».
Вдруг перед ним стал кружиться шмель. Кот Мур поднял лапу, чтобы потрогать его, но лишь мягко уперся в стекло. Шмель, погудев таинственно, исчез так же внезапно, как и появился. Ну что за жизнь?
Неудача хищника
Много лет назад у памятника героям Гражданской войны росло несколько раскидистых ранеток. Как-то зимой, проходя мимо этого места, я заметил двух женщин, оживленно жестикулирующих и хлопающих в ладоши.
На вершине одного из деревьев сидела небольшая красивая птица с крупными совиными глазами — это был воробьиный сыч. Маленький хищник пытался пообедать. Он наполовину заглотил воробья, но никак не мог справиться со своей жертвой, поскольку лишь чуть-чуть превосходил ее по размеру.
Подбежав по снегу к яблоне, я с силой стал трясти ствол. С испугу сыч выпустил воробья и мгновенно исчез. Освобожденная птица шмякнулась на тропинку и стала подавать признаки жизни. Проходившая студентка пединститута подняла бедолагу, укрыла ладошками и спросила:
— Можно взять его в общежитие?
— Да ради Бога! — ответил я, и она умчалась с находкой.
Что это было?
От родителей Петровичу остался дом в деревне, в котором он вырос. Каждое лето наследник изредка навещал его, чтобы посадить и убрать картошку, выехать с друзьями на рыбалку, укрыться от непогоды.
Вот и этой весной наведался вместе с женой, чтобы протопить после зимы печку. Все сделав, собрались уезжать. Пока благоверная закрывала дом, Петрович в ожидании сидел на лавочке, умиротворенно обозревая окрестности.
День был очень теплый, поэтому мужчина расстегнул пиджак. Вдруг что-то с лету юркнуло к нему под одежду. Откинув полу, Петрович увидел сжавшегося в комок воробья.
Пока решал, что же с ним делать, свой ход сделал еще один «игрок». С большого тополя темной тенью спикировал ворон, схватил клювом пернатую добычу, взмыл на вершину дерева и победно каркнул. «А где же воробей?» — недоумевал Петрович.
Улизнула от спасителя
Конец 1978 года запомнился лютыми 50-градусными морозами. Вечерние сумерки вперемешку с густым плотным туманом создали нулевую видимость, как в мультфильме «Ежик в тумане»… Закупив последние продукты к новогоднему столу, мы с женой почти наощупь возвращались домой.
Не доходя до подъезда, заметили, что на тропинке лежала кем-то оброненная черная меховая рукавица. Я ее осторожно отодвинул ногой на «всякий случай». А «варежка» почему-то ожила и беспомощно захлопала крыльями.
В тумане было не разглядеть, что это за птица: то ли галка, то ли ворона. Быстро сунув находку за пазуху, мы забежали в подъезд. На лестнице между первым и вторым этажами я решил разглядеть пернатое существо. Но оно вдруг выпорхнуло и, с шумом рассекая воздух, рвануло на верхние этажи.
Видимо, отогревшись у меня на груди, птица решила улизнуть от своего спасителя. Ну и Бог с ней, самое главное, что жива осталась…
Колесо пыталось обогнать машину
Петрович отметил 70-летний юбилей в компании друзей и близких. От природы миролюбивый и добродушный, он всегда пользовался уважением у товарищей. Его с радостью приглашали на рыбалку и охоту. Сидя у костра, Петрович с удовольствием рассказывал о своем пребывании в молодости на полярных станциях и про работу на Крайнем Севере.
Когда торжества приутихли, повез юбиляр брата в Ижевск к сыну — проведать и показать внуков. Погостив, собрались в обратный путь. Машина резво бежала по асфальту, но вдруг боковым зрением Петрович углядел, как сбоку кто-то маленький пытается обогнать их.
«Может, собака?» — подумал он и на всякий случай остановился. И темная тень исчезла. Выйдя с братом из машины, обнаружил автомобильное колесо… свое. Плохо подтянутые гайки одна за другой сорвались с болтов и где-то растерялись по дороге.
Стоит отметить, что любил Петрович возить в багажнике различные металлические железки: кривой стартер, домкрат, гаечные ключи, гайки, болты, фонари, обрывки проводов, монтировки и прочие не поддающиеся описанию запчасти. И весь этот «чермет» громыхал на рытвинах и ямах наших «прекрасных» дорог. Своеобразное музыкальное сопровождение… магнитолу не надо.
Вывалив с грохотом на асфальт весь этот запас, Петрович начал в нем рыться, отыскивая нужные гайки. Однако по закону подлости их не оказалось. Тогда юбиляр проявил смекалку — снял с других колес по одной гайке и навинтил их на «сбежавшее», поставив его на место, после чего осторожно продолжил движение и без спешки добрался до дома.
Геннадий Ложкин, Удмуртская республика
