Нож

Спасение из полыньи

Сегодня у меня выходной. Все работают, а я отдыхаю. Уж такая у меня судьба. Дети — в детском садике. Жена — на работе, а я, пожалуй, пойду на рыбалку. До водохранилища недалеко… всего 40 километров на автобусе и четыре — пешком.

Погода стоит отличная, морозец градусов десять. Ветерка нет, на небе редкие облака и солнце, оно ослепительно светит на землю. И от его лучей снег искрится и переливается всеми цветами радуги. Иду по лесной дороге.

Путь к дому лесника

Природа здесь богатая. Вот на рябине важно сидит стайка красногрудых снегирей, жуют мерзлую красную ягоду, и выжимки от нее падают кровяными каплями на снег. Тут же в кустах цвикает синица, а на высокой сухой сосне бегает вниз-вверх дятел и постукивает вздувшуюся кору, выискивая себе корм.

От дороги до дома лесника по лесу все четыре километра. А когда хорошее настроение, идешь быстро с удовольствием. И думается: как будешь рыбачить, кого ловить и на что.

Дом лесника открывается из-за поворота дороги неожиданно. Крыша амбара занесена снегом. Два стога сена и от них набитая тропа к коровнику, тут же загон для скота. Жилой дом и контора лесничества вместе. Над крышей — две трубы, и из одной струйка дыма на фоне синего неба.

Разведка обстановки

Незлой лай собаки. Хозяин в дверях. Мы с ним старые знакомые. Я бывал здесь много раз, здороваемся по-приятельски. Стас приглашает меня в избу, предлагает чая. Я задаю ему вопросы про рыбалку. Но выясняется, что в лунках Стас еще не ловил, хотя лед уже месячный и позволяет на санях ездить через водоем в магазин.

Рыбаков видел, все сидят у плотины, но, как дела, не в курсе. Недавно приезжал из города знакомый. Рыбачил тут недалеко у причала, ловил ершей. Вот, пожалуй, и все, что он смог мне сказать.

Расстаемся, не прощаясь… Я обещаю на обратном пути зайти. Двигаюсь по санному следу. Обращаю внимание на заячьи следы, здесь их очень много. А вот лисья стежка пересекла санный путь и ушла в кусты налево.

Первые пробы

Место, где кто-то рыбачил, нашел сразу, лунки совсем промерзли. Я своей пешней рядом делаю две лунки и сажусь тут же. А вот и поклевка, причем видно, что клюет мелочь. Вытаскиваю мормышку, и на крючке — ершик с мизинец. Вторая поклевка — то же самое, только добыча еще меньше. Все понятно, здесь сидеть незачем. И я иду вперед в сторону плотины, где, похоже, сидят рыбаки.

Пройдя по водохранилищу километра полтора, вновь пешней вырубаю себе две лунки. Лед толщиной сантиметров двадцать пять. Рыбаков на озере не видно, следов, чтобы кто-то ловил со льда, тоже нет. Лишь только у плотины километрах в трех от меня ходит человек. Похоже, что это рыбак. Справа от меня шум бензопилы, и четыре человека нарезают брусками лед и складывают его на берегу. Рядом с ними костер, и дым от него поднимается к небу и там в синеве пропадает.

У меня вновь поклевка, а результат — чебачок с ладошку. Он лежит передо мной, и я любуюсь его серебряной красотой. «Ну что же , — думаю, — посижу здесь». Подкармливаю манкой сверху обе лунки. Следует еще поклевка, снова — чебак, и немелкий. Поправляю мотыля и мормышку — на дно. Причем, чем оно ближе, тем медленнее опускаю леску. И вновь поклевка, теперь уже со дна. Чебак поднимает леску, и я вижу, как сторожек выпрямляется. Подсечка — и вновь рыбка у меня на льду.

Перерыв на обед

Вешаю самодельный поплавок. Это кусочек твердого пенопласта, в котором обычной безопасной бритвочкой сделана прорезь на всю длину посередине. Опускаю леску и регулирую поплавок. Двигаю его вверх или вниз так, чтобы, когда мормышка ляжет на дно, он ушел под воду сантиметра на полтора. Теперь, когда чебак трогает наживку, поплавок начинает всплывать. Тут и делаю подсечку.

Поклевки следуют одна за другой, к обеду у меня килограмма три пойманной рыбы. Но активность рыбы постепенно снижается, не помогает и подкормка. Ну что же… ладно, пора обедать.

Достаю из ящика хлеб и сало, чай в термосе, пару вареных картошек. Нож у меня по армейской привычке за голенищем. Достаю его, сразу же вспоминаю службу в армии. Нож выглядит очень просто: обычная деревянная ручка, лезвие похоже на финку, такие же стандартные ножны, и застежка из сыромятного ремешка удерживает в них клинок. Он легок, хорошо лежит в руке. Сделан из прекрасной стали, и использовать его можно по-разному.

Клинок военных лет

История этих ножей уходит в конец 1942 года, когда граждане трех регионов обратились к советскому правительству с просьбой разрешить им сформировать Уральский добровольческий танковый корпус. Подразделение предлагалось создать на территории Свердловской, Челябинской и Пермской областей.

«Мы берем на себя обязательства, — писали они, — отобрать в Уральский танковый корпус беззаветно преданных Родине лучших людей Урала. Добровольческий танковый корпус уральцев мы обязуемся полностью вооружить лучшей военной техникой, сделанной сверх производственной программы».

И наряду с грозными Т-34, сделанными на уральских заводах, артиллерийскими орудиями, минометами, автоматами и другой необходимой техникой и оружием в Златоусте для каждого бойца был выпущен нож. Они еще долго служили в армии, пока на вооружении не появился автомат Калашникова, который производился с собственным штыком.

Где-то в начале 60-х годов ХХ века эти ножи списали и через общество охотников продавали их членам охотколлектива. И я приобрел такой клинок, он стал моим постоянным спутником. Отличительной чертой его была надпись, сделанная на задней стороне: «Василий Кротов. 1943 г.» Кем был хозяин на войне, какова была его судьба? Ответов на эти вопросы не было. Но нож оказался действительно хорош. Вытачив его на оселке, я гордился им, а мои друзья в открытую завидовали.

Прыгучий окунь

Обедаю и вновь берусь за удочки. Но все тихо, клева нет… видно, чебак отошел. Соображаю, что где-то здесь раньше проходило русло речушки, сейчас запруженной. Иду ближе к левому берегу, вижу старую лунку, чуть припорошенную снегом, пару окурков, скорлупу от яиц. Ясно! Здесь рыбачили и наверное долго.

Бью пешней прямо в центр старой лунки, сразу шипит вода и пятном начинает растекаться по снегу. Лунка готова. Добросовестно чищу ее и не обращаю внимания на то, что лед в этом месте значительно тоньше. Сажусь на ящик — и мормышку в воду. Здесь гораздо глубже, будет, наверное, метра 2,5-3.

И тут же поклевка, причем сильная. Даже чувствую, как рыбка ударила в руку. Подсекаю и быстро, не давая добыче опомниться, тяну ее вверх. Окунь граммов на 200 в своем красно-полосатом окрасе прыгает на льду. И каждый скачок приближает его к лунке.

В полынье!

«Еще этого не хватало!» — ругаю я сам себя. Мог ведь положить в ящик конечно же! Кладу удочку на лед. Сидя на ящике, до окуня рукой дотянуться не могу. Резко становлюсь на правое колено и пытаюсь схватить прыгающую рыбку. Вся тяжесть тела приходится на одну точку, и тут же раздается шум ломающегося льда. Вокруг меня образуется крошево изо льда и воды. Я чувствую, как погружаюсь в эту «кашу»…

Сразу же думаю о спасении из полыньи и пытаюсь схватиться руками за край льда, но держаться не получается. Мокрые ладони скользят, и нет возможности ими хотя бы чуть-чуть задержаться на плаву. Вода уже по грудь, холод сразу же начинает сковывать тело. Бессмысленно пытаюсь выскочить из этой ловушки, но каждый раз все мои попытки заканчиваются плохо. Я погружаюсь все глубже и глубже…

И вдруг в голове почему-то появляется образ жены и детей. Они сидят в нашей комнате на диване и смотрят на меня. А в глазах — немой укор. И от этого мне почему-то становится жарко. «Нет, мои дорогие, выберется ваш папка из полыньи, обязательно выберется!!!»

В поисках выхода

Я перестаю дергаться и сразу же ощущаю под ногами опору. Видно, когда делали водохранилище, деревья рубили не как положено (от земли на 20 сантиметров), а как попало. Вот обрезок такого ствола и оказывается у меня под ногами. Сразу становится легче. Стою на пеньке, вживаюсь в обстановку. Лед на краях полыньи — сантиметров 25, значит, меня спокойно выдержит, нужно только выползти на него. Но как? Вот в чем дело!

Справа торчит воткнутая мной в лед пешня. Рукой дотянуться до нее смогу. Одна опора есть, а где взять вторую, где она? Чувствую, как холод начинает делать свое дело, как мерзнут руки. А может, покричать, мужики на берегу услышат и прибегут? Кричу несколько раз изо всех сил, но никакой реакции не вижу. Только слышно, как работает бензопила.

Понятно, что для второй опоры нужно что-то острое и надежное. И тут, как видение, нож с деревянной ручкой, спокойно лежащий за голенищем валенка. Опускаю руку в воду, лезу в валенок, и клинок у меня в руках. Ножны прочь — выбрасываю их на лед. Поворачиваюсь в сторону пешни, дотрагиваюсь до нее пальцами. Пытаюсь подтянуться на одной руке, но ничего не получается. У меня просто не хватает сил. Вытягиваю как можно дальше вторую руку, в которой зажат нож, и сверху вниз бью концом его лезвия в лед.

Спасение «везунчика»

Нож входит сантиметров на пять. Думаю, что этого маловато и стучу по рукоятке кулаком, как молотком. В итоге клинок уходит глубже в лед. Хватаюсь рукой прямо за лезвие и пытаюсь подтянуться теперь уже на двух руках. Понимаю, что получилось: мои опоры работают! Теперь надо передвинуть их подальше от проруби, хотя бы сантиметров на 15-20. Переношу вес тела на левую руку, вырываю нож и пытаюсь взять его за ручку. Попытка с третьей получается. Размахиваюсь и, что есть сил, бью ножом в лед, и вновь удача.

Теперь это же надо проделать с пешней. Она самодельная и входит в лед от моего удара сантиметров на 15. Еще подтягиваюсь на руках, грудь уже на льду, хоть наполненные водой валенки и мокрые ватные штаны тянут вниз. Но рукам легче, появляется возможность еще немного подтянуться, что я и делаю. Грудь и почти весь живот уже на льду.

Выдергиваю пешню и изо всех сил втыкаю ее как можно глубже и как можно дальше. Хватаюсь обеими руками и буквально выдергиваю себя из воды. Отползаю от полыньи и, переворачиваясь, ложусь на спину, поднимая ноги вверх, чтобы вылить воду из валенок. Вода течет с меня, а я смотрю в голубое небо, на запорошенный снегом лес, а в сознании бьется мысль: «Ведь выбрался же, ну и везунчик!».

Помощь «купальщику»

У меня еще хватило сил собрать свои рыбацкие вещи, причем ничего не утонуло. Варежки оказались на льду и были почти сухие. Я пошел на звук бензопилы. Заготовители льда встретили меня молча и с некоторой настороженностью. Пожилой человек в белом полушубке, по-видимому, старший , первый спросил меня:

— Ты что, любитель зимнего купания?

— Да вот провалился, — ответил я.

Они окружили меня, помогли раздеться, и мои промокшие вещи развешали для просушки над костром. У них оказались на всякий случай запасная одежда и пара валенок. Все это я надел на себя. Меня угостили горячим чаем. Все время расспрашивали, как все получилось.

Я сам спросил у них, какой толщины лед пилят. И оказалось, что он на всем водохранилище сантиметров в 50. Но есть места, где лед значительно тоньше. Это в тех местах, где деревья спилены гораздо выше, чем положено. Там, видно, продолжается процесс гниения, и вода гораздо теплее. Думаю, что именно так все и получилось.

Возвращение домой

Потом за моими спасителями пришла машина. Я переоделся в свое недосушенное белье. К вечеру значительно похолодало, и, пока мы ехали в кузове с бригадой ледорубов, мой комбинезон начал замерзать.

Я еле вылез из машины на автобусной остановке и стал ждать транспорт в свою сторону. Минус через 20 подъехало грузовое такси «Газ-51»: на кузове — тент из брезента, на заднем борту — лесенка. С помощью водителя я влез туда, и, пока ехал к своему дому, мой комбинезон почти совсем сковало морозом. Дома жена сразу же увидела, что вся одежда на мне промокла. Супруга молча подошла ко мне и заплакала. Слезы катились из ее глаз одна за другой.

Немного успокоившись, она спросила у меня:

— Ты что, забыл? У нас ведь двое детей!

А я подумал, что именно воспоминание о семье заставило меня думать о спасении из полыньи и бороться за свою жизнь с полной отдачей сил.

Прощай, нож…

Потом еще много-много раз доводилось ездить на зимнюю рыбалку по первому и последнему льду, и всегда в карманах куртки у меня лежали две отвертки, заточенные шилом и связанные между собой двухметровым капроновым шнуром, выдерживающим 300-килограммовую нагрузку. Советую и вам, уважаемые читатели, постоянно иметь при себе такой инструмент.

К сожалению, нож, спасший меня, я не уберег. Как-то летом отдыхал на озере Уелги и дал клинок приятелю, который чистил им рыбу, сидя в лодке. Она сама потихоньку отплыла от берега. Друг закончил чистить улов, положил нож на привальный брус, а сам нагнулся к воде. В этот момент лодка качнулась. Нож соскользнул в воду и опустился на глубину больше двух метров на илистое дно. Там он навсегда и остался. И в память об этом ноже я и написал рассказ.

Евгений Кудрявцев, г. Челябинск

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий