О том, что где-то в верховьях Енисея есть таежная река Кантегир, я узнал еще в раннем детстве. Однажды мы с мамой пошли к ее знакомой за рыбой. В полутемных сенях набрали из большой деревянной бочки скользких от рассола, увесистых ленков и щук. И тут по мимолетным разговорам взрослых я понял, что этот богатый улов привезен с Кантегира.
С тех пор я подружился с сыном знакомых, который был на год младше меня. А хозяин дома, где нас угощали рыбой, через несколько лет пропал в Большом пороге, откуда вынесло только перевернутую лодку с чудом уцелевшей собакой.
Мне было лет шесть, и я, как и все поселковые ребятишки, проводил время на Енисее: сидел с удочкой, купался, загорал. Уходили мы утром, взяв с собой кусок хлеба, огурцы, помидоры, лук со своего огорода, и возвращались домой вечером.
С гордостью, уже причисляя себя к добытчикам, отдавали матери улов, состоящий в основном из пескарей, ельцов, ершей да тугунков с палец величиной. Она, видя, что опять придется чистить и жарить всю эту мелочь, ругала нас с братом, но понимала, что уж лучше мы будем сидеть на Енисее, чем лазить по чужим огородам.
Испытание моторной лодки
Однажды, приехав в свой длинный северный отпуск на родину в Майну, я встретил соседского друга детства Сашку Абдулаева, совсем не похожего на запомнившегося мне смуглого сорванца с хитрым азиатским прищуром в глазах. Он работал на строительстве ГЭС, был женат и осенью уходил в армию. Мы посидели, повспоминали наше веселое вольное детство.
Александр, узнав что я в отпуске, тут же предложил сходить на моторке на Кантегир. Он был там прошлой осенью и хорошо половил хариуса. Лодку с мотором можно было одолжить у знакомого.
Выезд наметили на пятницу, и я занялся подготовкой к рыбалке. Нужно было закупить продукты на пять дней, собрать походную одежду и рыболовные снасти. В своих старых вещах нашел набор блесен, изготовил пару «мышей» с мощным тройником на тайменя, навязал с десяток харюзовых мушек из медвежьей шерсти.
В тот же вечер опробовали мотор, сгоняли на заправку и на талоны разжились бензином, которого требовалось для поездки не менее сорока литров. Заодно решили пройти вверх по реке до створа строящейся Саяно-Шушенской ГЭС, проверить лодку и двигатель, а также посмотреть условия прохода через проран — сужение реки между котлованами будущей плотины.
Мотор долго не заводился, и нас сносило течением. Санька с остервенением дергал шнур на корме, я тоже пытался ему чем-то помочь. Тут «Вихрь» подхватил, мой друг от радости добавил газу и включил скорость. До Карлового створа добрались без приключений. Несмотря на сильное течение в месте сужения Енисея, пройти вверх еще было возможно.
Первый привал
К обеду пятницы мы были готовы к походу. Санька взял самодельный «кораблик», который запускается поперек течения, а к леске на поводках привязываются мушки. Также накопали червей, не забыли теплую одежду, посуду, еду. С нами поехал Санькин приятель по прозвищу Чихан. Такой псевдоним он получил в детстве из-за того, что часто простужался, чихал и всегда ходил с соплями, которые размазывал грязными руками по своему овальному лицу…
Стояла хорошая августовская погода. Мы засветло успели проскочить Енисей, суженный наполовину в месте строительства ГЭС. Через десять километров в устье Джоя уже в вечерних сумерках пристали к берегу на ночевку. Было еще тепло, а легкий речной ветерок отгонял комаров.
Пока солнце не село, мы успели натаскать сушняка на костер, нарубили лапника для лежанки. Из веток прибрежной ивы сделали полог. Зажгли костер, достали домашние припасы. Потом пили чай, глядели на яркие созвездия в чернильном небе августа, высматривали спутники, тихо переговаривались, слушали тайгу и монотонный шум реки.
Таежное утро встретило нас бодрящим холодком и туманом над водой, который ушел с первыми лучами солнца. Наскоро попив чаю, покидали вещи в лодку и отплыли по сонной еще реке. На корме мотор исполнял свою песню дальних странствий.
Ежась от встречного ветра и холодных брызг, я осматривал берега. Длинные галечные плесы сменялись скальными прижимами. Енисей сузился, навстречу попадались «каменные деревни» — так здесь называют выступающие из воды обкатанные скалы.
За хариусом
К вечеру подошли к Кантегиру. Причалили на косе ниже слияния реки с Енисеем. Вытащили на берег лодку, надежно привязали. В кустах неподалеку виднелась изба, куда мы перетащили свои вещи.
Решили дотемна порыбачить здесь же в устье Кантегира. Санька начал запускать «кораблик» с мушками, а мы с Чиханом взяли удочки и пошли на ближайший перекат. Снасти у нас были простые. К удочке привязана леска, на конце — сухая мушка из медвежьей шерсти, обмотанная разноцветными нитками мулине.
Я немного забрел в воду и пустил обманку по течению, чуть придерживая, чтобы от нее отходили «усы». Так она становилась заметнее для рыбы. Первый же заброс оказался удачным. Увидев на воде всплеск и почувствовав тугой удар через удилище, я резко подсек и осторожно вывел на берег черноспинного красавца таежных рек — хариуса граммов на 400.
— Первый есть! — обрадовался Чихан, лихорадочно снаряжающий свою снасть. Хариус тяжело шмякнулся на траву, прогнулся и веером поставил свой спинной плавник, расцвеченный всеми цветами радуги.
Вытащенный из воды, он в первое мгновение казался сказочно красивым. Наверное, обитание в хрустальных холодных струях на быстрине Кантегира делало эту рыбу такой привлекательной и не похожей на другие.
Азартная рыбалка
Последовал еще заброс. Взмах удилища, и очередной живой слиток серебра запрыгал на камнях.
— Теперь дело пойдет! — начал я подбадривать напарника. У него горели глаза, от нетерпения дрожали руки. Но вот и ему, наконец, улыбнулась удача: первый хариус вылетел из воды на берег и шлепнулся о камни.
Азарт овладевал нами. Вечерний клев был в разгаре. Кантегирские хариусы не ловлены, не пуганы и не считаны. Проверив свою удачу на первом перекате, мы отправились выше по течению. Заходящее за береговой хребет солнце светило сбоку, и наша тень не падала на воду. В результате рыба нас не боялась.
В горах быстро темнеет… Мы собрали раскиданную по берегу рыбу, смотали удочки и пошли к избе. Издали увидели, что Санька сидит в лодке в десяти метрах от берега, что-то кричит и машет нам рукой. Разобрать что-либо было невозможно из-за шума реки. Когда мы подошли поближе, наш друг причалил к берегу и рассказал, что с ним приключилось.
Находчивый хищник
Саша спокойно ходил по берегу, запуская «кораблик» на струю впадающего в Енисей Кантегира. Подергивал за леску, заставляя мушки плясать на воде, и подтягивал к себе, снимая пойманную рыбу. И вдруг услышал за спиной перестук камней. Думая, что это вернулись мы, не оборачиваясь, крикнул:
— Вы чего так рано пришли?
Не получив ответа, Саша недовольно оглянулся и оторопел. По берегу к нему неспешно направлялся медведь. Наш приятель быстро оценил обстановку. Путь к избе был отрезан, поэтому Санька кинулся к лодке с криком:
— Медведь!
И, хотя был сильно напуган, просто не мог бросить такую уловистую снасть. Саша бежал, кричал и тащил за собой «кораблик» с пойманными хариусами. С ходу отвязал лодку, запрыгнул в нее и отчаянно заработал веслами, чтобы выплыть на глубину. Только там смог отдышаться и посмотреть, где же находится зверь.
А медведь спокойно прохаживался по берегу и подбирал Санькин улов. Испуганный рыбак пробовал звать нас, кричал на хищника, но тот никак не реагировал. Видимо, это было его привычное занятие — обирать зазевавшихся гостей.
Много позже я слышал подобную историю от местных охотников и думаю, что это был тот же находчивый кантегирский медведь, который брал на испуг людей. Съев рыбу, хищник оставил Сашку в покое и ушел в тайгу.
Истории о таежных странствиях
Мы, обеспокоенные близким присутствием зверя, натаскали к избе побольше сушняка, прикатили с берега несколько бревен плавника и запалили большой костер. Темнота и наши страхи понемногу отступили, и мы сели ужинать. На рожне пожарили хариусов, сделали быстрый малосол и вприкуску с диким луком, печеной картошкой и хлебом «наметнули». А потом еще выпили по паре кружек крепкого чая.
Тут же, возле жаркого костра, легли отдыхать на разостланный брезент и стали вспоминать интересные истории. Я рассказал, как мой дядя Саша, будучи заядлым таежником, охотился в этих краях и случайно вышел на пробитую кем-то очень давно дорогу. Она шла вдоль Енисея, сильно заросла и была завалена упавшими деревьями. Дядя предположил, что по этому пути могли проходить монгольские завоеватели через Туву в Хакасию.
После этого он заблудился и до ночи не мог выйти к стоянке на реке. Уже ночью шел по хребту и вдруг ясно услышал за собой чьи-то осторожные шаги. Остановился, снял ружье с плеча и крикнул в темноту:
— Если ты человек — отзовись, иначе буду стрелять!
В ответ — тишина и молчание. Прошел еще немного — шаги не стихли. Тогда дядя Саша на ходу повернулся и выстрелил в темноту. Кто-то большой ломанулся через кусты в чащу. Эхо от выстрела гулко прокатилось по распадкам. Ночь была темная, и, пройдя еще немного, дядя Саша остановился на ночлег.
Утром, едва рассвело, он огляделся и с ужасом увидел, что оказался на краю обрыва, который во мраке не разглядел. По хребтам и реке сориентировался и через час вышел к избе. Я спрашивал у дяди: кто за ним шел? Он пожимал плечами и говорил:
— Может, зверь какой или снежный человек.
Изрядно поколесив по тайге, дядя Саша серьезно верил в его существование.
Великолепный клев
Разомлев у огня, мы начали клевать носами и пошли спать в избушку. Проснулись рано, продрогнув от ночной прохлады. Первым делом развели потухший за ночь костер. Вскипятили чай. Наспех перекусили и пошли рыбачить.
Втроем переправились на другой берег Кантегира. Санька опять остался ловить на «кораблик». Мы попросили его быть осторожным, почаще оглядываться и не отходить далеко от лодки, а сами, взяв удочки, пошли вверх по Кантегиру.
Утренний клев был великолепным. То и дело на поверхности реки появлялись едва заметные всплески кормящегося хариуса. Мы начали методично утюжить своими мушками прозрачные струи перекатов.
Рыбалка была просто сказкой. Несколько мушек мы в азарте оторвали: в азарте подсекали слишком резко, вот и не выдерживала леска килограммовых красавцев-хариусов и мощных пятнистых ленков. Отойдя от устья километров пять, наловили почти полный рюкзак.
Ведро наваристой ухи
Дальше шел затяжной прижим, и обходить его не хотелось. Поэтому, отдохнув немного и переведя дух от такой захватывающей рыбалки, повернули назад. Сашка тоже хорошо половил. На последнюю самую большую мушку село что-то большое, наверное, хороший ленок, который чуть не оторвал «кораблик». Однако рыболову повезло: потерял только поводок с якорьком.
Вчерашний лохматый разбойник появился на другом берегу ближе к обеду. Походил, поискал, чем бы поживиться, постоял у речки, но переплывать ее не стал и вернулся в лес. Мы же, чтобы меньше привлекать косолапого, здесь же на камнях почистили всю рыбу, а требуху побросали в воду.
Потом переправились на свой берег и занялись обедом. Головы, хвосты и плавники сложили в ведро и сварили юшку, потом добавили несколько хариусов, ленка с розоватым мясом, нарезали картошку, заправили все зеленым луком, дали немного настояться. В результате у нас получилась наваристая уха.
Неспешно, под шутки и прибаутки мы втроем осилили целое ведро. Больше мне не приходилось съедать зараз столько ухи. Но мы были молоды и обладали хорошим аппетитом. Тайга, рыбалка и свежий воздух этому способствовали.
Последний шанс заполучить редкий трофей
Вечером решили попытать счастья и попробовать поймать тайменя. Ночью на реке мы слышали характерные всплески большой сильной рыбы. Спиннинг у меня был мощный с невской катушкой и леской 0,5 мм. «Мышь» изготовил из пробки, обитой шкуркой белки с большим тройником.
Раньше на такую приманку мне ловить не приходилось. Но, по рассказам опытных рыбаков и прочитанной литературе, я знал, как это делается. Был бы в реке таймень, а уж поймать мы его просто обязаны. Другой шанс, может, уже и не представится: скоро эти места затопит водохранилище строящейся ГЭС.
В отблесках догорающей брусничной зари приступили к рыбалке. Кидая «мышь» ближе к сливу и проводя по дуге, продвигались вверх по берегу Кантегира. Через километра два, когда уже стемнело и видно было только слегка светлеющее на закате небо и отраженные в воде ночные звезды, мы подошли к большому ручью, впадающему в реку.
Таймень на крючке
Я сразу обратил внимание на отсутствие всплесков кормящейся рыбы. Знаком показал друзьям, чтобы они не шумели. Сделал плавный заброс под перекат. «Мышь» без всплеска приводнилась у большого камня.
Прижав пробковую рукоять спиннинга к левому боку, правой рукой стал плавно крутить катушку. Так же медленно пересекла течение «мышь», два уса веером расходились по воде. Вот она достигла течения и зарылась в волну. Вот снова показалась, пошла в затишье камня и миновала его.
Придержал катушку и только кончиком спиннинга сдвинул к себе приманку, когда из воды в неярком отблеске света метнулось что-то прогонистое и мощное. Сильно всплеснуло, тут же последовал удар, и заверещал тормоз катушки.
Я схватил удилище двумя руками и резко рванул на себя. Но мощная рыба уверенно тащила в глубину, сгибая спиннинг в дугу. Леска натянулась и, звеня, резала воду.
— Тащи, а то уйдет! — кричали друзья.
Я же, сдерживая рывки тайменя, то подтягивал его к себе, то отпускал в глубину. Постепенно рыба стала более податливой, и мне удалось, отходя от берега, подтащить трофей на мель. Там приятели дружно навалились на мою добычу, подхватили скользкую тушу за хвост, жабры и бока и выбросили на берег.
На суше мы уже втроем, путаясь в леске и чуть не сломав спиннинг, сумели утихомирить ночного хищника. Утомленные борьбой, сидели на мокрых камнях, продолжая судорожно удерживать свою добычу. Вполголоса мы обмениваясь репликами, половина из которых была непечатными выражениями.
Прощание с Кантегиром
Наконец, мы перевели дух и собрали снести. Санька с Чиханом продели через жабры палку и потащили тайменя к избе. Я шел впереди, подсвечивая путь фонариком. Потом мы сидели у костра, пили чай и весело вспоминали ночную борьбу с рыбой.
Назавтра погода испортилась. С верховьев Енисея пошли низкие тучи, потянуло сыростью и дождем. Мы быстро собрались и отплыли домой. На берегу реки стоял одинокий кедр, наклонившись нам вслед, как бы маша нам и прощая наши вольные и невольные прегрешения перед матушкой-природой.
Из всех моих рыбалок эта оказалась самой яркой и запоминающей. Никогда уже мне не попасть на тот далекий берег реки Кантегир, не поймать тайменя и не сварить такой ухи, как не вернуться в свою юность.
Геннадий Белошапкин, г. Омск
