Такой день выпал

рыжая плутовка

Мои друзья снова поехали на кабана, а я от них отделился — попробовать добыть зайца или лисичку. Сашка Марков, заведующий гаражом нашего НИИ, как всегда, обеспечил транспортом и сам сел за руль неизменного и надежного ГАЗ-66. Во все наши «экспедиции» так и отправлялись.

Случай на загонной охоте

За кабаном обычно ехали в пойменные леса Северского Донца. Чаще всего следовали в охотхозяйство «Коробовы хутора» или в «Чугуевские». Иногда останавливались в окрестностях городка Печенеги. В лесах этих имелось множество заломных мест, и зверя там было достаточно.

Лицензии нам помогал доставать знакомый лесничий, пока не разочаровался в нас. Как-то он даже ездил с нами на охоту. Но «звездой» наших экспедиций всегда был Сашка Марков. Может, чувствуя незаменимость, он вел себя в угодьях вольно, независимо, шумно. Но это, скорее всего, характер у него был такой, и мы все ему прощали.

Громовой голос Саши часто слышался даже со стрелковой линии. Не мог, не умел человек стоять тихо, скрытно. А на кабаньей охоте вам гарантирована неудача при малой оплошности — например, «одушили» зверя, выставив стрелков на ветерок. Либо какой-то из охотников на номере от нетерпения перевидеть зверя переминался, выискивая лучшую позу, или ветку сломал…

Один «счастливчик» вылез даже перед стрелковой линией. Ему показалось, что там будет более удачное место. Сосед его и зацепил, когда палил по вепрю. Когда сошлись, спрашиваем:

— В кого стрелял?

— Да вот там по подлеску кабан прополз… Да, кажется, промазал я. — говорит.

Идем туда, а там наш бедолага лежит на спине. Руки и ноги раскинуты, глаза закрыты, лицо снега белея. Не видно, чтобы от дыхания грудь поднималась. Виновник случившегося опустился на землю и завопил, запричитал:

— Господи! Да чтобы я еще на эту охоту?!!…

Должно быть, от таких криков «убитый» открыл глаза. Моргает, ничего не поймет похоже, и усиленно дышит. Мы кинулись к нему. Вроде оклемался?! Марков, у него всегда при себе фляжка имелась, налил стаканчик и говорит:

— На, пей!

— Не могу! — впервые Сашкин друг отказался от такого предложения. — Внутри жжет, будто углей наелся!

Посчастливилось мужику. Круглая пуля, срикошетив от дерева, частично пробила рукав фуфайки и намотала на себя ком ваты. Однако последний стеганый слой одежды не прорвала, хотя и долбанула охотника так, что у него по всему боку расползся багровый синячина и кожа на этом участке треснула.

Свернули мы охоту, повезли раненого домой. Жене его наплели, что, дескать, с кабаном врукопашную схватился и вепрь клыками ударил… А ведь все могло кончиться совсем не забавно. Такая вот она, нагонная охота. За неосторожность, беспечность и пренебрежение правилами безопасности нередко приходится расплачиваться…

Не успел

Да и загонщики у нас наши тогда еще не отличались способностью «мастерить», выставлять зверя на стрелков. Мы уже были извещены, что теперешний «кабан прошел академии». То ли он действительно стал так хитер и осторожен, то ли сказывались наши молодость, безалаберность и отсутствие опыта, но в любом случае все попытки добыть секача заканчивались безрезультатно.

Иногда на линию стрелков выскакивали косули, лисицы. Где-нибудь вдоль опушки леса стремглав прокатит побуженный заяц. Помню, даже лось неспешно вышел на меня. Остановился, прислушался к крикам загонщиков и, картинно выбрасывая перед собой сухие передние ноги, скрылся в гуще леса.

А где же кабан?! Он ни разу не выходил на стрелков! Видимо, легко ориентировался в расположении загонщиков, обходил их и, спокойно миновав охотников на номерах, снова ложился в заломах.

Однажды по настоянию егеря мы обложили загон заново. Не поверил специалист, что в окладе не было кабана. Будучи на сей раз загонщиком, я снова поднял «хитрого» зверя. Это оказался крупный самец. Взрывая землю раздвоившимися от нагрузки, изогнутыми, как неполный месяц, копытами, он уходил большими прыжками.

— Береги! — криком предупредил я стрелков о том, что поднял кабана. Но и на этот раз он обманул нас.

Только однажды нашему товарищу повезло вблизи увидеть зверя. В десяти метрах от стрелка с противоположной стороны просеки из гущи молодого сосняка высунулось страшное с 10-сантиметровыми клыками и злыми буравчиками глаз рыло вепря. Охотник так перепугался, что даже не попытался пальнуть.

Через мгновение кабан уже исчез, скрылся. Только тогда, спохватившись, мужик выпустил все пять пуль из своего карабина в гущу леса. Позже оправдывался:

— Не успел выстрелить по стоячему. Так мгновенно все произошло!

— Да… как же! — говорили мы, завидуя товарищу. — Рассмотреть и рыло, и клыки успел, а выстрелить нет?!.

Места обитания «косых»

Вот и на сей раз я не сомневался, что охота на кабана окажется неудачной, и решил один пойти на зайца. По трассе за поселком Русская Лозовая лежали обширные, разбитые логами и буераками поля. Местные жители используют плодородные земли по назначению: некоторые — под «зеленями» — озимыми, другие — под пахотой. На логах пасется скот.

Есть еще неширокие лесопосадки, окаймляющие поля. В этих местах и держался зайчишка. Туда я и направился. Днем русак лежит где-нибудь, отдыхает, а вечером выходит на кормежку. Иногда до утра жирует.

Обычно и на «косого» мы охотились коллективом. Обложим убранное поле, где ушастому зверьку нравилось ужинать, и сходимся к центру. А иногда, выстроившись в цепочку, идем дугою, держась в 60-80 метрах друг от друга. Стараемся поднять русака с лежки.

И как же трепещет твоя душа от желания увидеть побуженного зайца. И какое сильнейшее волнение ты испытываешь, когда, заложившись, катит он по полю или вдоль цепочки охотников! А ты молишься: «Дай ему, Господи, на меня наскочить!».

Если по чернотропу в одиночку ходить на зайца, то остается лишь на удачу надеяться. Вдруг напорешься, вытопчешь какого. Или натеклый набежит. Одному охотнику и спихнуть-то запалого и облежавшегося днем русака трудно. Но мне порой везло.

Серия ошибок

Около одного лога мне не единожды случалось поднимать зайчишку с того же самого места. Шумнешь ушастого, он тут же скатится вниз, и след его простыл. Вот и решил я туда наведаться. Благо землю морозец уже подсушил, а потом снежком обильно припорошило. Идти легко.

Подхожу к неширокой голой, утерявшей листву, лесопосадке. Смотрю: а напротив к посадке, прямо на меня шумовой, видать, заяц катит. Крупный русак, вытерся уже. Серая шубка чуть серебром отдает.

Подпустил поближе и через посадку выстрелил. Заяц, вытянувшись струной, на прямых ногах сделал несколько переворотов и расстелился на земле. И тут я ошибся. Переломил ружье, но не перезарядил. Через гущу веток полез к добыче. Видимо, от шороха русак очнулся и подорвался. Пока я возился с ружьем и патронами, он вышел за пределы выстрела.

Дважды недалеко, не уходя с обзора, «косой» западал, лежал на земле, но на выстрел меня не подпускал. Тут я допустил вторую ошибку. Нужно было не гнать раненого зайца, а дать ему отлежаться. После он сполз в лощину, там я его и потерял. Крепко ли залег где, или, завалившись, уснул, не знаю. Добрать подранка мне не удалось.

Теперь осталось только идти туда, на то место, где я надеялся поднять знакомого мне ушлого зайчишку. И действительно, опять его стронул с лежки. Вновь он, заложив уши на спину, скатился в лог. Только я не пошел следом, а остался ждать зверька на его излюбленном месте.

Чутье не подвело меня. Минут через пять, может, чуть больше, вижу: «косой» из ответвленного соседнего лога вылезает. Залег я и жду. А русак на открытом месте, как на ладошке, вырастает, бежит ко мне. Вот уже видна его мордочка, глаза чуть на выкате различаю. Идет прямехонько на штык… Стреляй же!

Вместо этого я совершаю очередную ошибку. Почему-то вскакиваю с места и второпях бью! Заяц, опередив меня на мгновение, резко скидывается в сторону. Второй выстрел впопыхах, и «косой» ушел… «Вот такой неудачный день выпал!» — думаю.

Ползком за трофеем

Решил возвращаться домой. До Русской Лозовой — километров десять, там автобус ждать невесть сколько. Но судьба еще раз дала мне возможность отличиться. Поднимаюсь я из лощины на пахоту, а там в мою сторону рысцой спокойненько бежит лисица. Хвост ветерком на сторону откинуло. Дует на меня, не прихватит запаха.

Бухнулся я на землю. Не очень надеялся, но вдруг набежит. Только рыжая плутовка метров двести до меня не дошла. На небольшой возвышенности остановилась, покружилась на месте, как это делают собаки, и легла, свернувшись. Сытая, видать, намышковалась.

К тому времени мне уже была известна особенность лисьего сна: они на три-пять минут засыпают крепко. Потом, пробудившись, осматриваются и снова задремывают.

И, не зная, на что надеясь, я пополз к ней. Как только почую, что она вот-вот поднимет голову, чтобы осмотреться, — замираю. А когда «кумушка» свернется — опять ползу. Так метров сто пятьдесят к ней подбирался. У меня в глазах от усталости уже «мушки» зароились. «Все, — думаю, — больше не могу!».

Дождался, когда лисица снова опустит голову, подскочил и со всех ног пустился к ней! Метров десять, наверное, успел пробежать. Взметнулась она, на мгновение повернув голову, взглянула на меня. Тут я и выстрелил.

При развороте мне показалось, рыжая плутовка как-то неуверенно сбоку поставила передние ноги. Но птицей полетела, стелясь над землей. Я ударил в угон. Она, словно не заметив второго выстрела, мчалась от меня. Неслась, неслась, не сбавляя скорости и, вдруг… упала.

Когда я подошел к ней, все уже было кончено. Как позже оказалось, дробь пробила лисице сердце. А выстрел в угонку ее только задел, но не нанес большего вреда.

Приторочил я трофей, закинув за спину, и пошел к трассе, надеясь перехватить автобус. Когда подходил к дороге, какая-то большая фура остановилась. Шофер махал мне рукой, приглашая подойти. С ним я и доехал до города. А там уже специально шел пешком, чтобы похвастаться своим трофеем.

Николай Жильцов, г. Томск

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий