Зима 1880-1881 годов в Туркестанском крае была весьма теплая, изредка выпадал легкий снежок, сменявшийся проливными дождями; в ясную погоду по утрам были заморозки, иней кутал деревья и траву, на стоячих водах появлялся тонкий, стекловидный ледок, но всходило солнце, и часам к десяти утра от всего этого не оставалось и следа. Среди дня можно было свободно ходить в сюртуке, в начале февраля повеяло настоящей весной, а в марте все уже зазеленело и почти не напоминало о зиме.
Капризы погоды
Как и всегда, в первых числах мая началось лето: сильные жары, пыль по дорогам, почти совершенное бездождье, духота в сухом, континентальном воздухе. В октябре жары сдали, наступила так называемая в Ташкенте осень: не было дней с палящим зноем, изредка начали выпадать дожди; в ноябре по ночам начали появляться ледок, иней.
Все обещало теплую, как в предыдущем году, зиму, как вдруг с 24 ноября выпал чуть не в колено снег, завернули сильные холода, морозы до 18 градусов по шкале Реомюра (свыше 22 градусов Цельсия) стояли весь декабрь и перешли в текущий год.
Около Рождества была небольшая оттепель, пошел было дождь, но через день-два опять морозы, опять сыплется снег. Такой холодной зимы не запомнят… но это, конечно, фраза только. Со времени нашего занятия края (1865 год) это уже вторая зима с такими морозами и снегами; раньше была в 1871 году, то есть ровно десять лет тому назад. Недурна была зима 1879-1880 годов, но та отличалась, впрочем, больше своею продолжительностью, резкими переходами от морозов к оттепели.
Температура здешних зим имеет большое влияние как на местную, так и на зимующую здесь дичь. В холодную зиму местная дичь сильно истощается (отчасти и погибает), почему вывод ее в следующее лето плохой; перелетная зимующая дичь тоже много терпит, хотя и держится на избранных местах весьма упорно.
Цель для «порядочного» охотника
Почти единственный представитель местной дичи под Ташкентом — это фазан-белошейка; он водится в камышах соседней с Ташкентом Чирчикской долины, а также и в окружающих город садах. В лето прошлого года фазанов вывелось чрезвычайно много, несмотря на то что в позапрошлом — 1880-м — году их было так мало, что охотиться не стоило: они во множестве погибли в зиму 1879-1880 годов.
Причина хорошего вывода — теплая позапрошлая зима, в течение которой они не истощали и не перебиты киргизами. По собранным мною сведениям, оказывается, что фазанов вывелось весьма много по всему краю, а особенно под городом Перовском и на всем среднем течении реки Сыр-Дарьи.
Под Ташкентом охоты на них были довольно удачны, хотя, как и в прошлом году, порядочных охотников было и мало. Я говорю «порядочных» в смысле «фазаньих» охотников, обладающих специально «фазаньими» собаками, знанием нравов и характера этой весьма бойкой птицы и уменьем стрелять ее хоть сносно.
Порядочные охотники, конечно, есть: утку «душат» штук по тридцать в вечер, «душат» бекаса, но пред фазаном пасуют в чистую… А стрельба чего бы кажется проще: вылетает чуть не из-под ног с шумом, звоном, криком, летит хоть и быстро, но прямо стрелою… Все шансы — на стороне охотника, между тем… пошел стрелять по бекасам — полон ягдташ, пошел по фазанам — одно огорчение…
То проходит среди целого косяка и ни одного не поднимет, собака все картинные стойки откатывает, а фазаны в камыш да в камыш удирают под самым носом чересчур вежливого пса, то «распуделяется» так, что готов закинуть ружье в кусты и тормошить ни в чем неповинную шевелюру… Нужны «применившаяся» собака с крайне быстрым поиском, постоянное внимание со стороны охотника и крепкие нервы…
Один промышленник сообщил мне, что видел совершенно белого фазана петуха; поднимал его несколько раз с целью добыть как редкость, но не мог. Это, вероятно, выродок…
Избиение дичи
Когда начались холода и пошли сильные снега настоящей зимы, ташкентский базар был просто завален фазанами — окрестные киргизы начали истреблять их массами. Киргизская охота по снегу очень проста: тропят по следу, как зайцев. После каждого вновь выпавшего снега из аулов выезжают партии всадников, вооруженных палками.
Найдя след, киргиз едет по нему; фазан обыкновенно кроется в кустике осоки или камыша и подпускает в упор. Если киргиз рассмотрел притаившуюся птицу, то бьет ее палкою на месте, если нет — то выпугивает и бьет на подъеме.
В случае промаха за улетающим фазаном начинается дикая скачка. Фазан летит недалеко, самое большее — саженей за 200, садится и кроется; его, конечно, находят. Фазан может сделать три-пять таких перелетов, затем окончательно выбивается из сил и сдается. Этим способом истребляются почти все фазаны, захваченные на открытых местах; спасают только сплошные камыши, куда невозможно продраться на лошади, нельзя также орудовать и палкою. Здесь киргизы ставят силки, но это мало добычливо.
В камышах и других сплошных зарослях, запорошенных снегом, фазан легко выдерживает очень сильный холод, что отзывается на выводе детей в весну следующего года. Его губит зима с частыми и резкими переходами от холодов к оттепели — в такое время не спасают уже и заросли. В наступивший после дождя мороз перья смерзаются, земля покрывается гололедицей, фазан зябнет и от холода, и от совершенного недостатка пищи.
Уток в течение лета было тоже весьма много; избиение их продолжается и до сих пор (бьют зимующую). На этой всюду сующейся под нос твари отыгрываются все, для кого недоступен фазан и бекас.
Степной рябок и саджа, как и всегда, держалась под Ташкентом в количестве неисчислимом — местами просто целыми тучами. Саджа прилетает сюда на зимовку из южных пустынь в половине августа и держится до ноября; степной рябок выводится здесь в степях и по предгорьям.
Охота на них не охота, собственно, а бойня. Лучше всего их бить утром на водопое; прилетевший косяк или рассаживается под носом, или навернется так, что чуть головы не заденет. Птица эта требует хорошего ружья, потому что на рану крепче домашнего голубя.
Любопытный трофей
Бекасов тоже было весьма много, их, кажется, никогда не бывает мало: места очень удобны, но я мало на них охотился, гонялся все за фазанами, а их постреливал только мимоездом…
Можно сказать, что Scol. Stenura — чисто местный бекас, а«барашек» — почти перелетный; говорю почти, потому что он выводится здесь в таком незначительном количестве, что и в расчет принимать не стоит. В течение пяти лет охоты под Ташкентом я слышал его «блеяние», признак гнездованья, всего два или три раза; так же и другие охотники. Массы его появляются уже осенью и остаются на зимовку. Замечательно, что Scol. stenura в холодные зимы улетает южнее, как было и в настоящую.
Когда наступили снега и морозы, я ездил несколько раз в городские сады (версты за две от русского отряда) на арык Салар вечером стрелять по бекасам и уткам. Из числа взятых в течение декабря 45 бекасов все были Scol. gallinago, хотя в октябре и ноябре видов Scol. stenura и gallinago попадалось почти поровну.
Кроме того, в декабре же убито три вальдшнепа (ташкентская редкость), шесть гаршнепов (которых здесь летом и осенью не стреляют, потому почти руками можно ловить) и двух бекасов весьма редкого интересного вида — Sсol. solitaria (видимо, речь идет о горном дупеле, известном также как бекас-отшельник. — Прим. редакции).
По сообщению сибирского охотника — господина Шведова, этот вид водится и держится даже зимою по теплым ключам в Иркутской губернии в овражистых и лесных местностях. Я нашел их тоже в крутом и густо засаженном тальником овраге (в черте города), по дну которого бежит небольшой арык с родничками. Их поднято три штуки (третью убил товарищ); в овраге они держались вместе с бекасами; один сорвался с хриплым и громким криком, другие два — молча.
Они величиною даже несколько больше дупеля, но склад тела чисто бекасиный; оперение темнее, рыжей полосы на затылке нет, подбой крыльев дымчатый, брюхо белое, но с большим количеством черных пестринок, ноги светло-зеленоватые, длина носа — 70 миллиметров. В общем виде оперения очень мало рыжих цветов (бекасиных по преимуществу), преобладают цвета белый и черный, что в смеси дает цвет больше дымчато-серый, чем рыжий.
Сколько мне известно, этот вид водится в горных ущельях всех средне-азиатских хребтов, но в весьма незначительном количестве; это, вероятно, вид вымирающий. В монографии бекаса господина Мензбира он пропущен.
Е.Т. Смирнов, 1882 год
