Вдруг юнец, сидевший влево от меня, быстро вскочил на ноги; я взглянул на его снасть, и его быстрое движение стало понятно: удильник был нагнут к воде, натянутая леса в разных направлениях резала воду. Я взглянул на рыболова — весь красный в первый момент поклевки, он вдруг страшно побледнел, когда почувствовал добычу на удочке. Колени его видимо тряслись, руки дрожали.
ПРОДОЛЖЕНИЕ. ПРЕДЫДУЩУЮ ЧАСТЬ РАССКАЗА МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ.
Едва удерживая удильник в руках, он забыл всякие предосторожности и сильным взмахом удильника выкинул на берег леща. Лещ был больше моего, и это была первая крупная рыба, которую юнец вытащил в продолжение своей, еще очень небольшой, рыболовной практики.
Крючок вынут, лещ слегка поплескивается в плетушке, а рыболов все еще не успокоился, и новый червяк, насаживаемый на крючек, никак не хочет принять подобающее положение в дрожащих руках охотника.
В засаде
Наступал полдень жаркого июньского дня; клев стал реже, и мы, расставив удочки, принялись за трапезу. Только что мы расселись в кружок и стали сообщать свои впечатления и замечания относительно ловли, как вправо от того дерева, где я сидел, послышался сильный всплеск. Я тотчас же поднялся и пошел посмотреть на виновника нарушения тишины.
Вправо от столетней ветлы росли густые кусты молодых ветел, настолько густые, что пройти к берегу можно было только ползком. Осторожно разгибая ветки, я добрался до самой воды, где увидел большую корягу, свесившуюся в самую глубь с берега и поросшую по обе стороны водорослями. Я тихо присел под кустами и стал дожидаться: не повторится ли всплеск.
В это время со средины реки посыпался мелкий дождь рыбешек, которые, совершению выскакивая из воды, направлялись прямо к коряге. Я прижался к траве в надежде, что хищник покажется на поверхности воды. Действительно, около самой коряги скачки рыбешек стали совершенно безрассудны и так часты, что вода покрылась рябью.
Наконец, одна плотвичка, выпрыгнув у самой коряги, сделала два последовательных прыжка, надеясь перепрыгнуть через корягу. Но в тот момент, когда она при втором прыжке, так сказать, «уже висела над корягой», большая щучья голова высунулась из воды и схватила ее на лету. Сильный всплеск хвостом, круг по воде и… все успокоилось.
Приманка для рыбы
Пробравшись обратно на поляну, я подсел к остальным товарищам и сообщил им, что у коряги бьет щука. Пока мы завтракали, всплески продолжались с разными промежутками, но всегда на одном и том же месте. Я открыл свою плетушку и видя, что двое маленьких окунишек совершенно здоровы и плавают как ни в чем не бывало, вздумал употребить их как живцов.
Размотав единственный свой удильник с катушкой, сберегая живца, я задел его за губу. Затем, подошедши к дереву, я взмахнул вправо, и поплавок упал около самой коряги и тотчас же стал ходить в разных направлениях, то окунаясь, то совершенно ложась на поверхность воды. Ясно было, что окунишка чувствует себя в полном здравии и ходит.
Укрепив удильник на подставке, я отошел к своим удочкам, осмотрел их обе и, так как наживы были целы, то и закинул их обратно. Так как клев почти прекратился, то я развернул еще одну удочку в один волос и, взяв с собою банку, отправился вдоль берега, надеясь найти отмель, где бы можно было наловить пескарей или плотвичек, годных для живцов.
Едва я отошел несколько саженей, как меня окликнули и, когда я обернулся, то все трое товарищей махали мне руками. Я бросился бежать и, когда вернулся к своему месту, И.А. объяснил мне, что, едва я стал удаляться, как на всех удочках начались поклевки, в том числе и на обеих моих, которые он и вынул. На обеих крючках было по окунишке, глубоко заглотавших насадки.
Охота на щуку
Сняв окуней, я снова забросил удочки, когда И.А. толкнул меня, молча указывая на удочку около коряги. Леса была натянута, через несколько мгновений конец удильника вздрогнул, и катушка затрещала; щука ходко пошла вправо. В виду следующей коряги, к которой направлялась щука, я, не желая дать ей возможности запутать шнурок, подсек и потащил.
Удильник изогнулся, леса издавала тот музыкальный звук, который заставляет сладостно замирать сердце. Щука осела на дно и упиралась. Чувствуя большую добычу, но не видя еще ее, я приготовил уже подсачник, как вдруг подведенная к берегу щука раскрыла пасть и… выпустила живца.
Это была такая неожиданность, что я несколько мгновений стоял совершенно ошеломленный и не мог прийти в себя. Ничего не может быть неприятнее, как потерять таким образом добычу. Лучше совсем не поймать, чем видеть рыбу и быть свидетелем того, как она от вас удирает.
Делать, однако, нечего: посадил второго окуня и поставил удочку на том же месте. Прошло полчаса, щука взяла вторично; на этот раз она повернула влево и пошла посредине реки. Я вынул одну за другою обе удочки на берег и вопросительно посмотрел на своих соседей, так как щука шла прямо на их снасти; но они не выказали намерения последовать моему примеру, почему и пришлось предоставить щуке запутывать лесы, сколько ей будет угодно.
Вскоре один из их поплавков пошел быстро по одному направлению со щукой; через несколько мгновений дрогнул другой, — затем все успокоилось: поплавки остановились, шнурок на моей удочке повис, и поплавок показался из воды.
С досадой выдернул я снасть из воды и рассмотрел насадку: окунек был совершенно измят и ранки от щучьих зубов покрывали всю поверхность его небольшого тела. Что было причиною тому, что крючок не зацепил хищника, понять не могу. Может быть крючок был туп? А может быть щука взяла на этот раз таким образом, что крючок не мог задеть ее зубастой пасти?
Во всяком случае мне пришлось лишний раз утвердиться в моем нерасположении к насаживанию живцов за губу, особенно если имеешь дело со щукой. Эта последняя щука совершенно изменила настроение моего духа, тем более, что поправить огорчение было не совсем легко, так как живцов совершенно не было. Оставив удочки на произвол судьбы, я отправился вторично на поиски за живцами вдоль берега.
Н. Мочарский, 1884 год
