Нынешний год, несмотря на мелководье нашей Клязьмы, рыба ловилась — за исключением, конечно, некоторых периодов времени — весьма недурно. Для примера расскажу про свой первый залов.
Излюбленное место
Отправился я с товарищем на ботнике (трехместная лодка, использовавшаяся преимущественно для рыбалки. — Прим. редакции) версты за две от города удить на подпуски (донная снасть, в основном предназначенная для лова с лодки. — Прим. редакции) на ночь.
Место, избранное для уженья, к которому мы стремились, было уже давно нам известно, считалось излюбленным, и, надо правду сказать, немало-таки повытаскали мы оттуда лещей, подлещиков, густеры, замечательно крупных окуней, которые брали только на пескаря и на ерша, и прочих — хищных и нехищных рыб.
Быть может, некоторые рыболовы усомнятся в справедливости моих слов, но смею утверждать, что это верно. Ерша берут также щуки и судак, но, разумеется, всегда с головы, а не с хвоста, на что указывает даже пословица: «Как щука ни востра, а не возьмет ерша с хвоста». Окунь, разумеется, берет ерша тоже с головы, и при уженье на подпуск очень часто случается, что попадет на крючок ерш, а его заглотает окунь и выплюнуть уже не может, так что срывается редко…
Такое место, впрочем, и не могло не сделаться приютом для самого разнообразного рыбьего населения. Представьте себе крутоберегий яр, идущий на полверсты. Местами берега эти совсем черные, местами песчано-глинистые с красными комьями какой-то железной руды. По отвесным стенам берега висят гирляндами корни и кое-где торчат черные дубы.
Глубина весьма различна — ямами, течение воды тоже неодинаково: то суводь (обратное вихревое течение воды, водоворот. — Прим. редакции), то быстрина непомерная… тут на удочку удить с берега невозможно: как кинул, так и с лесой простись. Только с одного круглого мыса еще можно было ставить жерлицы.
Против этого-то мыса мы и становились на ботнике, опустив предварительно небольшой якорь, иначе — «кошку». От этой «кошки» идут две бечевки: одна зачаливается за корму, другая — за нос ботника, так что лодка стоит поперек реки. Удильщики сидят в носу и на корме, когда все крючки подпуска насажены, каждый спускает свой на дно, где они и ложатся параллельно один другому. Конец подпуска привязывается к ботнику, и ставится удильник.
Как видите, снасть вовсе не хитрая, не хитрое дело и поставить ее; но, сказать по правде, для уженья на червя практичнее этого способа у нас нет.
Рыбалка с борта и с берега
Если, например, едет нас трое-четверо, тогда берем несколько жерлиц, и компания разделяется. Одни остаются с жерлицами на берегу, другие с подпусками становятся на ботнике. Должно заметить, что при уженье на подпуск недостатка в живцах здесь не бывает, для этого предварительно становятся на перекат и налавливают пескарей и ельцов, сколько требуется.
Ловить же одновременно на подпуски и на жерлицы невозможно, потому что как жерлиц с ботника не уставишь, так и подпуска с берега не пустишь, да, кроме этого, с берега гораздо скорее и лучше берет на жерлицу, нежели с ботника.
Если иногда поставишь жерлицу с ботника (не более двух — с кормы и носа, и замечательно, что берет почти всегда на ту, которая ближе к берегу), то если и возьмет, так не на радость: все перепутаешь — и подпуск и жерлицы… а в конце концов и рыбу упустишь.
Один раз я поставил таким манером жерлицу с кормы и, надо сказать, на очень крупную плотвицу. Немного погодя вдруг как хватила щука!.. Удилище мое упало на сторону; я хвать, а не подниму, конец его никак из-под доски не выну, а щука уже всю лесу и удилище вытянула в сторону.
Не высвобождая конца удилища, я схватился за него обеими руками; оно выгнулось, как лук, и вдруг мимо головы моей со свистом пролетело тяжелое свинцовое грузило и вместе с лесой упало в реку с противоположной стороны. Понятно, что это было делом минуты.
Опомнившись, выбираю лесу, смотрю… все цело, только крючок у зазубрины переломлен пополам: попал, должно быть, в кость и лопнул. Но хорошо, что грузило миновало мою голову, а кабы угодило… в зубы, например!… Вот и узнай поди, откуда беда грозит!..
Оставлять жерлицы на берегу без призора тоже неудобно — пробовали не раз. Однажды таким образом оставили мы четыре жерлицы, разумеется, с попуском на рогульках, сами остановились против них на ботнике. Только что запустили подпуски, смотрим: а на жерлицы берет… да ведь сразу на две! С рогулек давно все слетало. Одну жерлицу гнет все в глубь, другую хлещет по воде, точно кнутом, и на ней щука по верху, как змея, так в кольцо и вьется!
Мы поскорей собрали кое-какие подпуски и марш на берег! Там уже все стихло: один удильник до половины в воде — тут сом, его вытащили. А на другой уже пусто — щука сшиблась!
Будь же мы на берегу, было бы иное дело — пожалуй, и щука была бы на кукане!..
Вот так оказия
Впрочем, и то сказать, кабы всякая-то чарка доходила до рта… А то вот, например, случилась и такая оказия.
Только что мы расставили живцовые (жерлицы), как стала накрывать туча. Забрались в шатер и сидим, наконец, забарабанил в нашу холщовую крышу дождь и потом разом хлынул, как из ведра! Сидим мы и похваливаем удобство шатра на охоте: дескать, останемся все сухохоньки! Вдруг кто-то выглянул на реку и говорит:
— Смотрите-ка, как жерлицу одну рвет!
Понятно, что, невзирая на проливной дождь, все бросились из шатра к реке, и что же: один длиннейший березовый удильник буквально ломило в глубину, так что не сдобровать бы ему, ежели бы он был из старых, потому что, когда мы подбежали к нему, он был совершенно согнут в воду через берег на перелом, однако не изменил.
Когда же высвободили из печины его комель, вершина до половины удилища оставалась в воде, и как державший станет позывать кверху, так удилище еще глубже потянет вниз. Очевидно, что рыбина хватила громадная, и заполучить ее, несмотря на надежную снасть, было почти невероятно! Что тут делать? Бросить удильник, так, пожалуй, утащит его в колодник, и ни его, ни рыбы не увидишь, а поглядеть ведь хочется!
— Ну-ка упрись да потяни посильней! Что будет! — крикнули все хором.
Тот, откинувшись назад, стал сильно, но исподволь поднимать удилище. Сначала оно только выгибалось, а потом сразу стало выходить из воды, наконец, показалась и леса, которая из отвесного положения быстро переходила в горизонтальное — в поперечь реки, и… выкатилась как есть на самую поверхность воды громаднейшая щука…
Ни разу не рванувшись, вытянув в сторону и лесу, и удилище, толстая, как бревно, она лежала на воде и вдруг, раскрыв свою огромную пасть, замотала головой. В немом изумлении смотрели мы на нее… еще момент — и она скрылась! Мы все продолжали стоять на одном месте, лесу нашу уже отнесло в сторону водой.
— Финал! Ушла, и след простыл! Видно, притон откусила? Нут-ка выбирай лесу, посмотрим! — сказал один из нас, и стали тащить.
— Должно быть, вместо щуки корень зацепил на лесу: тяжело что-то… — смеясь, говорит вытаскивающий лесу.
Однако же, к удивлению нашему, это оказался не корень, а щука! Только вся израненная и уже мертвая. Видно, она первая схватила живца и заглотила, а потом эту уже схватила та — громадная — и тоже проглотила, только не совсем, потому что у первой раны оканчивались на жабрах или щеках; весом оказалась она в четыре с половиной фунта (около 1,85 килограмма. — Прим. редакции).
В заключение надо заметить, что дождик все это время, не переставая, хлестал нас, как из ведра, нитки сухой на нас не осталось — с тем и домой отправились. Знаете ли, после ушедшей щуки уже и удить не хотелось! Что бы ни попало — грош цена!
Какой улов!
Так вот, на это-то местечко по старой памяти мы и отправились. Было часов семь вечера, когда прибыли туда; тепло и светло, в воздухе не шелохнет, только птички чирикали в кустах, да рыбалки вились над рекой…
Не могу не сказать, что при первом посещении старых мест охоты является какое-то необыкновенно приятное чувство, в особенности если найдешь все по-прежнему, не изменившимся! Зато как грустно видеть совершенную во всем перемену… А ведь это бывает нередко!
На сей раз, однако, яр только немного изменился в очертаниях, а в общем имел тот же вид и характер — значит, ничем не нарушилось впечатление прежних лет. И вот под обаянием этих впечатлений без шума опустили мы якорь, лодка выровнялась, встала… и начали мы удить. Вначале попадала густера, потом — подусты, но все это неинтересно… мелочь! Все ждешь: вот-вот возьмет лещ! Ан как на грех лещи-то ни разу и не взяли!
Досадно то, что ведь то и дело всплавливаются по верху золотистые озорники, а не берут! Так весь вечер и прошел за вытаскиванием густеры да подустов. Ночью же на червя не стоит удить: не берет совсем. Да и утомишься, сидя в ботнике, — захочется поразмять члены и хлебнуть чайку у теплинки.
Наутро (комары ведь будят очень рано!..) принялись опять за уженье, и опять пошла густера… Ерши попадают тут очень редко, да и то какие-то плюгавые… Но вот качнуло, наконец, удильник раз, другой, говорю товарищу:
— Приготовь сачок!
Тащу с замиранием сердца, слышу, что-то на подпуске бьется и порядочно тянет. Но только, кажется, не лещ, потому что тот на быстрой воде так упирается, что приходится несколько раз отпускать подпуск. А эта рыбина шла покорно, только изредка и слегка подергивая лесу. Вот и она, наконец:
— Подсачивай!
— Готово!
— Что такое?
— Стерлядь!
А-й. Д-в, 1882 г.
