К вопросу об умственной жизни собак

Много в последнее время говорилось и писалось об умственной жизни животных вообще и собак в особенности. Много в этих рассказах было дельного, еще больше баснословного; но иногда в самые баснословные, с первого взгляда, рассказы удавалось поверить наблюдениями, и они из области басни переходили в область науки.

К вопросу об умственной жизни собак
Пойнтер_by Orias1978@FLICKR.COM

Ввиду этого не могу утерпеть, чтобы не поделиться с собратьями по страсти рассказом о факте, которого очевидцем я был не далее как вчера, 18 июля.

Новый питомец

Начну немножко «от Адама». Намучившись бессобачьем, не имея бешеных денег, чтобы выписать себе готовую собаку, вполне породистую, хорошо дрессированную и натасканную, и не удовлетворяясь дешевыми недопесками, я решился раздобыться хорошим щенком, чтобы воспитать и натаскать его самому.

Занятие дьявольское для постоянного горожанина, живущего на небольшой квартире с двумя прислугами и занятого службой с утра до вечера, но, решившись иметь собаку, я заранее решился на все муки египетские.

Раздобылся за приличную плату трехмесячным щенком, черным пойнтером, и после целого ряда невзгод, после бесконечной порчи полов, мебели и вещей вырастил своего Султашку, обучил всему, чему обучить требовалось, и вот чрез год и три месяца решился показать ему белый свет.

Избрав для сего день субботний, самый удобный для служащего человека, я отправился к своему хорошему знакомому, подполковнику Ф—ву, с которым мы уже много лет охотились вместе. Ф—в живет на казенной даче под Москвою; поблизости много болот — чего же удобнее для первого дебюта?

Четвероногий наставник

Надо сказать еще, что Ф—в после несчастного случая бешенства своих хороших полевых собак тоже с псами разбился и только в этом году раздобылся порядочным по породе рыжим сеттером по четвертому году. Вот об этой-то собаке и речь впереди.

Не стану описывать всех приключений с моим юнцом: кто натаскивал собак, тому известны все страхи и промахи начинающих дебютантов; расскажу только то, что может характезировать Ф—го Османа и переимчивость моего Султашки.

Например: обучая плавать свою собаку и подавать поноску на Москве-реке, я вместо палок, которых по набережной мало, бросал ей в воду наломанные ветки от растущих по берегу кустиков, и она, кроме них, из воды еще ничего не подавала.

Когда мы с Ф—м пошли вчера купать наших собак в пруду и я бросил попавшуюся мне по дороге щепку — мой Султашка в воду вошел, но, не видя знакомой зеленой ветки, палку за поноску не счел и не подал. Приказали подать ее Осману. Принес раз, другой. Бросили опять, послали Султана — принес и этот.

То же было и с лодкою. Ф—в с братом своим и знакомым поехали по пруду в лодке, а я с собаками пошел берегом. Султашке очень хотелось в лодку. Любопытство мучило, он визжал, прыгал в воду, пытался плыть к лодке, да родившийся прежде него страх мешал… Послали Османа. Тот храбро поплыл и благополучно влез в лодку.

Султашка все время глаз с него не спускал, и когда теперь с лодки позвали его, он, набравшись храбрости, проделал то же самое с полным успехом. Таким образом Осману пришлось быть и в этих штуках и в болоте, где он прекрасно и толково ходит, случайным, но хорошим ментором моего Султана, и вот в качестве ментора, вошедши в свою роль, он и проделал штуку, ради которой я взялся за перо.

Воспитательная трепка

У Ф—ва есть еще недопесок, молодой кобель из французско-маркловских вымесков, шалава страшная, дрянной в поле и бегающий от выстрелов, как от чумы. Этого недопеска на охоту, конечно, не берут, да и на прогулки брать воздерживаются, но он, любитель прогулок и безумного беганья, прикомандировался к женской половине и под покровительством прекрасного пола ухитряется появляться в компании Османа.

Так было и на этот раз: возвращаясь с пруда, мы встретили дам и с ними беспутного Катошку. Вместе с его появлением началась и безумная беготня по прилегавшему к пруду полю. Катон лупил, как сумасшедший, а за ним лупил и мой юнец, которого я не останавливал, давая ему набегаться всласть после городского сидения и вместе с этим наблюдая его выносливость.

Но вот Катон отыскал жаворонков и принялся их гонять с рвением, достойным лучшей участи. К нему присоединился и мой Султашка, который тотчас был отозван, но удержать эту живую, как ртуть, собаку в виду бегающего приятеля было не так-то легко и отзывать приходилось поминутно. А Катон все не унимался: жаворонок за жаворонком поднимались и угонялись им с безумным азартом, и, когда, гоня их, он пролетал мимо нас, к нему присоединялся и мой песик.

Осман, шедший рядом с нами, наконец, не вытерпел, пустился за Катоном, нагнал его, оттрепал за шиворот и вернул назад. С этого момента стоило Катону или Султану пуститься в беги, Осман, как полицейский, нагонял беглеца, прописывал ему легкую трепку (всегда беря за воротник, а не как попало) и возвращал назад.

Ф—в объявил на мои вопросы, что и раньше он это всегда делал с Катоном, когда тот начинал, по его понятно, нарушать охотничье приличие, а теперь, как видно, он намерен поступить так же со всяким юнцом. Такая менторская штука обратила мое внимание на поведение Османа относительно молодежи, и я стал следить за ним, не спуская глаз, отойдя в сторону от компании.

Обдуманная насмешка

Подходим к дому и обходим маленький прудок. Мой Султашка, игнорировавший утром бекасов с полным равнодушием и старательно делавший отличные стойки по цыплятам и голубям, насмотрел теперь прыгавшую лягушку. Вытянулся, пошел ровно и… стойка. Лягушка прыгнула, Султашка двинулся вперед, и опять стойка. Тронет лапой, лягушка прыгнет, и он опять стоит.

Заметил это Осман и с видом педагога, сосредоточив на воспитаннике все внимание, отправился к юнцу посмотреть его находку. Подходит тихо, вежливо, взглянул, нюхнул лягушку и… поднял на нее заднюю ногу! Вот, мол, чего твоя дичь стоит, дурак». На эту штуку смотрела вся компания и вся, как один человек, покатилась со смеху.

Выражение морды и глаз Османа, его манера, конфуз Султашки — все показывало, что это была не простая случайность, а насмешка, обдуманная, презрительная, обидная для осмеянной собаки и понятная ей…

Прошу извинения у читателей, что, может быть, этим длинным рассказом по поводу, по-видимому, пустого случая я долго утомлял их внимание, но, сопоставляя все поведение Османа за целый день охоты и прогулок относительно моего песика, пристально наблюдая последнюю сцену, я решительно убежден, что это была насмешка, та насмешка, которую я не раз уже подмечал у собак, но никогда не видел в таком резком, наглядном и остроумном проявлении.

С. Фольц, Москва, 19 июля 1882 г.

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий