Мы опять ехали через лес, но по хорошему шоссе. В одном месте справа к чаще примыкала еще одна дорога — попроще. Лесок тянулся вдоль нее полосой метров в пять шириной, а дальше виднелось огромное поле. Неподалеку от дороги в просвете между деревьями я заметил одиноко стоявшего самца косули.
ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО — В № 10 (137).
Тут до меня донесся голос товарища:
— Если козлы попадутся на глаза — скажи мне!
— А ты разве не видел?
— Кого? Где?
— Козел стоял на краю поля.
— Что же раньше не сказал?!!
— Ты не предупреждал. Да и зачем? Не на козлов мы приехали охотиться.
Пока говорили, Сашка остановил машину и поехал обратно задним ходом. Вскоре автомобиль вильнул, и мы очутились на том самом поле.
— Ну… и где козел?
Я огляделся. На том месте, где раньше стоял самец косули, теперь никого не было. Я осмотрел поле и примерно в километре от нас заметил бегущего козла.
— Да вон же он!
Сашка посмотрел в указанную сторону, вздохнул и начал разворачивать машину:
— Его теперь не догнать… А если пустимся пешком в погоню, то уйдет в лес.
— Зачем нам преследовать его? У нас же лицензии нет.
— У Мишки есть, а ездить ему некогда. Хотел помочь приятелю…
— Похвальное желание, но оно наказуемо: попадись ты на глаза инспектору и неприятностей не оберешься!
— Ничего! Я бы выстрелил в козла и сказал Мишке, где лежит трофей. Никто бы не заметил. Кстати, навигатор показывает, что мы едем по дну озера.
Метров через 200 машина остановилась.
— Выходи! Посмотрим, что здесь есть, — предложил Александр. — Здесь когда-то было большое озеро. Но сейчас оно обмелело, и стало много маленьких водоемов, луж. Здесь могут быть утки.
Я взял ружье и пошел следом за Сашкой. Пройдя метров двести, мы достигли малюсенького озерца, скорее лужи размерами метр в ширину и в пять раз больше в длину.
— Уток видишь? — спросил Сашка.
— Нет.
— Стань сюда! А теперь?
— Нет! — повторил я, поскольку и вправду никого не видел.
— Дай ружье!
Я подал ему двустволку. Свое ружье Александр почему-то оставил в машине. Грохнул выстрел. Три утки взлетели и исчезли из виду.
— Есть одна! Накачай лодку и достань утку. Я пройду чуть дальше, там еще два озерка.
— А почему с моим ружьем?
— Я патроны с утиной дробью дома забыл. Придется нам обходиться одним твоим.
Он направился в сторону, где росли густые камыши, и через некоторое время исчез из виду. А мне пришлось накачивать лодку, тащить ее к озеру. При этом выяснилось, что весла Сашка тоже забыл дома. Пришлось их заменить одним из сидений.
Я обыскал все озеро, но сбитой утки не нашел. Выплыв на берег, стал ждать Сашку. Вскоре он пришел.
— Где утка?
— Не было утки. А ты уверен, что попал?..
— Когда целился, видел четырех. Взлетели три, значит… одна готова.
— Если четвертая не поднялась в воздух, то это не значит, что она мертва. Утка могла нырнуть, затаиться или спрятаться в траве.
— Ладно! Не нашел — значит, не повезло. Едем дальше, на Атаманское.
На большом водоеме
Минут через десять мы подъехали к озеру, берега которого густо поросли тростником.
— Здесь тропинка. По ней доберешься до озера, там точно есть утки. А я похожу по полю, на голубей посмотрю.
— У тебя же патронов нет!
— Скоро будут. Я позвонил Мишке. Скоро его привезут сюда.
Накачав лодку, я вспомнил, что нет весел. Можно было сделать одно из сиденья, но вначале следовало бы спросить у Сашки. А он уже ушел на приличное расстояние. Я решил подождать и сел в машину. Сколько сидел — не помню, кажется, задремал.
— А Сашка где? — услышал вдруг чей-то голос.
Я вышел из машины и посмотрел на того, кто задал вопрос. Это был парень — ровесник Сашки.
— Он ушел на голубей смотреть. А вы — Михаил?
— Да! Кстати, вот вам весла!
— А я успею сплавать?
— Конечно. Можете оставаться на озере хоть до захода солнца.
— А что будет потом?
— Увидите, когда закат начнется! А пока плывите.
Я взял лодку и двинулся к воде через камыши. Метров пятьдесят шел прямо. Затем тропа расширилась настолько, что стало возможным плыть на лодке. Одновременно увеличилась глубина озера. Вскоре я выбрался на большую воду и двинулся вдоль камышей. Метров через десять осмотрелся.
Гладь озера везде ограничивали заросли камыша выше моего роста (если бы меня, разумеется, можно было поставить на поверхность воды). Я оглянулся назад и не увидел тропинки, по которой добирался сюда. Вернулся назад, но так ее и не обнаружил. Я хорошо запомнил, что проплыл немного и тропинка была где-то здесь, но теперь даже следов не мог найти.
В это время из-за поворота показалась лодка с каким-то человеком — то ли охотником, то ли рыбаком. Он проплыл чуть ближе к камышам, чем держался я, и скрылся в зарослях. Тропинка нашлась! Ее от большой воды отделял тростник, росший напротив выхода из «джунглей». Отыскать тропинку можно было, только плывя почти вплотную к зарослям.
Связав несколько стеблей камыша бечевкой, которая нашлась в кармане, чтобы их увидеть издали, я направился к противоположному берегу. Там, вдали, на воде плавала небольшая стайка уток. Мне захотелось подкрасться к ним, хотя понимал, что сделать это практически невозможно.
Я проплыл метров двести, когда над головой прошли две утки. Это хорошо — значит, нахожусь на том маршруте, по которому они летят на свое место на озере. Я свернул к камышам и затаился. Прошло минут десять. Справа появились две птицы, направившиеся в мою сторону. Камыши частично скрывали меня и лодку.
Вот пернатые достигли места, откуда я был виден. Утки попытались изменить направление полета, но стало поздно. Я выстрелил, и большая, грузная птица упала неподалеку от меня. Выплыл из укрытия, забрал ее и вернулся назад.
Стал ждать еще, но никто больше не летел. Так прошел час. Наконец, у меня завибрировал сотовый. Звонил Сашка:
— Как дела? Добыл что-то?
— Одну!
— Молодец! Плыви назад. Пора заняться серьезной охотой.
Я уже и сам видел, что пришло время возвращаться. Солнце приблизилось к горизонту, а в темноте можно и не найти связанный тростник и узенькую тропинку. Поплыл назад — к товарищам. Они меня уже ждали, без лишних слов забрали лодку и, выпустив воздух, положили ее в багажник. Мы поехали дальше.
Лабаз
Ехали полчаса, не меньше. Остановились на опушке: справа — поле, слева — лес.
— Выходим, — одними губами произнес Сашка, — и тихо!
Мы вышли из машины и осторожно прошагали метров двести.
— Полезай в лабаз, устраивайся поудобнее. Кабан придет вот сюда, — опять одними губами произнес Сашка.
Он показал мне рукой на место, куда должен прийти зверь. Я взглянул в указанном направлении и увидел на земле немного рассыпанного зерна. На лабаз вела самодельная лестница. По всей вероятности, Сашка делал ее только для себя: расстояние между перекладинами было огромное. Мне пришлось подтягиваться руками за верхние, чтобы поставить ноги на нижние.
Сашкин лабаз — это площадка между трех осин, соединенных между собой толстыми шестами. Впрочем, правильнее было бы назвать ее решеткой. С противоположной от лестницы стороны было сделано из деревянных палок нечто, напоминавшее кресло. Я устроился на этом сиденье и огляделся. Мои напарники разместились неподалеку на березах с большими и крепкими сучьями примерно на той же высоте, что и лабаз.
Ждем. Деревья качаются, ветер свистит в ушах. Похоже, что именно так воспринимается лесная тишина. Проходит час, потом другой.
— Ну что? Может быть, хватит на сегодня? — осведомился Михаил.
— Похоже, что да! — ответил Сашка.
— Все! Идем к машине.
— Кабана слышал? — спросил Александр у Михаила.
— Да, он ходил в лесу метрах в трехстах от нас. Думал, что пойдет в нашу сторону, а он ушел дальше в лес.
— Завтра съездим еще раз. Может быть, кабан навестит нас.
— Хорошо! — ответил Михаил.
«Странно, — мелькнула у меня мысль. — Я тоже слушал все звуки, которые раздавались в лесу, но ничего особенно не различил. Видимо, слух у моих товарищей какой-то особенный».
Ждать следующего вечера не стал — уехал домой. Позднее узнал, что Сашка и Михаил еще не раз ездили к лабазу и ждали кабана, но он не приходил. Но в одно утро Александр встал пораньше и решил отвезти к этой площадке зерноотходы. Доставил, высыпал. Прикинул, что до начала работы еще два часа с гаком.
— А подожду-ка немного. Может, повезет! — решил он и устроился на площадке.
Через час пришел кабан. Когда Сашка рассказывал, как добыл трофей, я подумал: «Кажется, животные уже знают время, когда их стерегут охотники и когда их нет. Умнеет зверь!».
Геннадий Руднев, г. Тюмень