На дворе мороз градусов за 25. Промерзший снег под ногами скрипит. Даже небольшое дуновение ветра щиплет лицо, и приходится постоянно прикрывать его рукавичкой. Начинает темнеть, и впереди, на том берегу, до которого километров пять, загорается сначала один огонек, за ним — другой, а потом и третий.
Мой напарник Женя Шамарин крутит головой в разные стороны.
— Вроде подходим, — говорит он и останавливается.
Впереди нас — несколько рыбацких палаток, людей не видать. Справа кто-то не видимый в морозной дымке сверлит лед, и звук от бура разносится далеко. Над головой небо все в облаках, и такое впечатление, что вот-вот пойдет снег. Ну а нам этого не надо. Рипус, которого мы пришли ловить, любит звездные морозные ночи, а тут пока все не так, хотя холода хватает.
Идем еще минут пять и останавливаемся. Справа — место, где недавно стояла палатка. На льду — гора мусора: окурки, остатки еды и вмерзшая в лед тряпка. Тут же рассыпанный вареный мормыш и рядом кусок картона: видно, его клали под ноги, да так и оставили. В общем, сплошное свинство.
Обустройство палатки
Отхожу подальше от этого места и сверлю лунку. Лед толщиной сантиметров 30. Подходит Женя, и мы вдвоем вначале быстро ставим мою палатку, а потом — его — метров в тридцати от моей. Уже почти темно. Смотрю на небо. Все в тучах, никакого просвета.
Включаю фонарик и лезу в палатку. Прежде всего, надо наладить обогрев. Достаю из ящика, как мне думается, свое изобретение. Это простой квадратный кусок фанеры. В него вбиты пять гвоздей длиной по 30 миллиметров. Фанерка ложится шляпками на лед. И на каждый гвоздь надевается половина обычной стеариновой свечи.
Теперь остается только зажечь их, и и в палатке уже светло, а скоро будет и тепло. По личному опыту знаю, что четырех свечей вполне достаточно. Пятый гвоздик запасной, на всякий случай. Проходит 5-10 минут, и начинает ощущаться тепло. Уже видно, что лунка перестала замерзать. Отпадает и необходимость в рукавицах, хотя снаружи держится мороз ниже 20 градусов.
Подготовка к ловле
Когда с теплом все устроилось, нужно заняться подкормкой. Для этой цели мы, как правило, используем живого мормыша. Одну кормушку опускаем на дно, другую выводим на уровень полуводы и открываем там.
После того как все это сделано, беремся за снасть. Обычно рипуса ловят на больших глубинах, но он может клевать и со дна, и с метра от него. Поэтому наша снасть представляет собой гирлянду. Берется леска 0,15 мм, на конце вяжутся крупная и тяжелая мормышки. Выше ее, сантиметрах в десяти, — крючок № 3 или № 4. Причем прикрепляется он так, чтобы бородка смотрела вверх. И уже от этого крючка вяжутся еще несколько — приблизительно через 40-50 сантиметров каждый. Мы ловили рипуса на мотыля или вареного мормыша.
В данной ситуации под нами была глубина в 12 метров. Так что сразу требовалось подумать и найти ответ на вопрос: куда укладывать леску при подсечке и как это делать? Ведь в палатке очень ограниченное пространство. А путаться ночью с леской, которая длиной в 12 метров, очень неприятно. Особенно когда начался клев. И, конечно, требовалось обратить внимание на поплавок. Он должен держать леску в натянутом состоянии и реагировать на малейшее прикосновение к ней.
Игра со снастью
Но вот, наконец, все готово. Я смотрю на поплавок, который немного притоплен и замер посередине лунки. Чуть шевелю его, подымаю от дна сантиметра на полтора-два, плавно повожу из стороны в сторону и так же медленно и спокойно опускаю. Затем секунд 10-15 все недвижимо. Потом снова приподнимаю, плавно двигаю чуть-чуть из стороны в сторону. И вновь мормышка на дне, и вся снасть недвижима.
Удочка постоянно в руке. Мне кажется, что рипус обладает каким-то дистанционным чутьем. Бывает, сидишь, рыбачишь, а клева нет. И тут в голове появляется мысль: «А не сделать ли перекур?». Кладешь удочку на лед, опускаешь руку в карман. Но все-таки за поплавком следишь. А он в это время медленно, как бы дразня тебя, не торопясь, начинает всплывать, чуть подрагивая.
Бросаешь все, хватаешься за удочку и сразу же делаешь подсечку. Но, к сожалению, поздновато… Опоздали на сей раз, сударь, опоздали! Клянешь себя, конечно, а что остается делать? И так бывало не единожды. Поэтому стараюсь все время держать удочку в руках.
Время ужина
В палатке у Шамарина работает приемник. Станция наша местная — челябинская. Диктор хорошо поставленным голосом объявляет:
— Двадцать часов местного времени.
«Пора бы и поужинать!» — думаю я. И в это время раздается голос напарника:
— А не пожевать ли нам чего-нибудь?
Я открываю палатку, и Женькина голова просовывается ко мне. А больше ничего и не пролезет, места нет. Так мы и сидим друг против друга и жуем домашние бутерброды, запивая горячим кофе из термоса.
— Смотри: сколько народу! — говорит Шамарин. И я действительно вижу сотни огней на льду. Это светятся рыбацкие палатки.
— Многовато народу-то!— соглашаюсь я.
— Понятно, что лучше б никого не было! — отвечает приятель и идет к своей палатке.
Незваные гости
Мороз, кажется, крепчает. Смотрю на небо. Сначала возникает мысль, что просто показалось, а потом действительно возникает понимание, что видишь огонек далекого солнца. А вдруг и правда «вызвездит»?
Закрываю палатку. И вновь поплавок недвижим, а если и дернется, то только потому, что ты так сделал. Время идет…
За палаткой — шаги и разговор. Понимаю, что идут двое. И собираются остановиться возле нас. Подходят к моей палатке.
— Как дела? — спрашивает один. Понимаю, что вопрос адресован мне, и отвечаю, что пока хвастаться нечем. Уже знакомый голос говорит:
— Дальше не пойдем, вот здесь и встанем!
Второй соглашается и предлагает согреться. Я слышу булькание.
Первая добыча
И тут у меня происходит поклевка. Поплавок идет в сторону, потом — чуть вглубь. Я подсекаю и сразу чувствую рыбу. Тут слабину давать нельзя, надо упорно тащить вверх. Вот пошли крючки. Замечаю, что верхний чист, а следующий за ним цепляется за лед. Чуть отпускаю леску, и там, под водой, рыба, дергая на себя, выводит крючок из зацепа. Снова тяну вверх и вижу, что поклевка произошла на четвертом крючке.
Рипус крутится в лунке, при свете свечей отражаясь всеми цветами радуги. Красота да и только. Приподнимаю его голову из воды и хватаю рукой. Добыча граммов на 300. Когда я смотрю на эту рыбу, то мне всегда кажется, что конструкторы подводных лодок копировали силуэт рипуса.
А за палаткой снова шаги, и уже знакомый голос произносит:
— Ну что, взял?
— Да! — отвечаю я, проверяя насадку и укрепляя на крючке нового мотыля.
И вновь вопрос:
— А глубоко?
— Нет, метров с восьми!
Ошибка соседей
Шаги удаляются… Осторожно, чтобы не запутаться, опускаю снасть. Слышу, как новые соседи устанавливают палатку. Она у них одна на двоих и, как мне кажется, туристическая. Стучит молоток, загоняя гвозди от растяжек в лед. Ну вот, все стало тихо.
Потом раздается знакомый голос:
— А тут гораздо теплее. Хотя согреться все равно не мешает…
Второй отвечает утвердительно. Через некоторое первый вдруг говорит:
— Петро! А мы ведь лунки не просверлили!
Дальше, конечно, брань. Представляю себе, каково сейчас на морозе выдергивать изо льда забитые гвозди.
А у меня поплавок вначале дергается, а затем начинает всплывать. Подсекаю, и вновь удача — вновь рипус граммов на 300, но уже на нижний крючок. А как дела у Шамарина? Раз сидит молча и приемник выключен, значит, клюет — такова была договоренность.
Соседи вновь ставят палатку, теперь уже просверлив лунки. Слышу, как зашумел у них «шмель», и вновь они принимаются обсуждать горячительные напитки.
Сравнение результатов
Слышу, как кто-то бежит ко мне. Наверное, Женя! Открываю палатку — точно он!
— Как у тебя дела? — спрашивает и сам улыбается.
— Двух взял! — говорю я. И слышу в ответ:
— А я трех. Думал, если у тебя не клюет, твою палатку рядом с моей поставить.
— Спасибо, Женя! Тут тоже поклевывает и рипус граммов на 300.
— У меня такой же! — слышу в ответ. И напарник растворяется в темноте.
Закрывая палатку, вижу в небе несколько звезд. Кажется, погода наладилась. Поплавок дергается, идет в сторону, одновременно всплывая. Подсекаю и ощущаю, как там, на том конце, в глубине бьется, сопротивляясь, рыба. Тяну леску и выкладываю ее справа от себя. Снова рипус такого же размера.
В соседней палатке — шум, суета, а затем знакомый голос:
— Смотри: какой красавец!
А у меня тоже поклевка, но в этот раз неудачно. Видно, рыба слабо засеклась и сошла с крючка, когда начал ее вываживать. Я не вытаскиваю леску, чтобы осматривать приманку, и, видимо, правильно все делаю, так как минуты через две следует сильная поклевка, и очередной рипус появляется в палатке.
Пауза для разминки
Соседи еще немного поговорили, и стало тихо. Только слышно, как шумит «шмель». Подумываю: не спят ли они? Но в это время раздается шум шагов, и у палатки появляется человек с пешней и рыбацким ящиком. Я выхожу наружу из палатки, чтобы немного подвигаться. Просидел уже часа четыре, и еще, наверное, придется оставаться в таком положении часов шесть.
«Гость» стоит передо мной, покачиваясь, весь заиндевевший. Одет в тулупчик, на голове — меховая шапка-ушанка, на ногах — валенки с галошами, на носу — большие очки. Рыбак пытается что-то спросить у меня, но алкоголь или природное заикание, а вернее всего, и то, и другое не позволяют ему задать вопрос.
— Как идти к автобусу? — подсказываю я.
— Да! Да! — машет он головой.
Я показываю ему ориентир — большой огонь рядом с автобусной остановкой. Он говорит мне:
— Спасибо!
Ставит на лед фонарь «летучая мышь», жмет мне на прощание руку, а потом уходит. Я бегу к Шамарину, чувствуя, как сильнее и круче обжигает мороз. Евгений смеется. Рипус у него клюет почти постоянно, правда мельче, чем у меня, но и то хорошо.
— А что соседи твои? — спрашивает он.
— Да спят, наверное, — отвечаю я — «Шмель» потухнет, замерзнут, проснутся.
Шамарин тоже выскакивает из палатки, топчется, помахивает руками. Потом смотрит на часы и восклицает:
— О, уже одиннадцатый, самый клев. Разбежались!
Максимальный клев
После этого приятель лезет в палатку. Я тоже бегом к своей. Первое, что мне бросается в глаза, — у входа стоит «летучая мышь». «Забыл, оставил!»— проносится мысль в голове. Что делать? Бежать за ним? Сам ночью можешь заблудиться. Кричать бесполезно. За 10 минут по чистому льду можно далеко уйти, да и орать придется против ветра.
Лезу в палатку, и первое, что замечаю, — нет в лунке поплавка и удочка сдвинута с места. Подсекаю и начинаю вываживать. Рипус сел на крючок давно, проглотил его вместе с приманкой. Приходится ставить новый, оборвав поводок.
Рыба действительно активизируется. Поклевки следуют одна за другой, причем на разной глубине. Рипус не дает передохнуть и попить чаю. Стоит опустить леску, и почти тут же происходит новая поклевка.
Я забываю о соседях, тем более что их больше не слышно. Ставлю новые свечи. К часу ночи клев прекращается. Я делал подкормку мормышем на дно. И через минут 15 поплавок начинает тонуть. Следует подсечка, и очередная рыбка бьется у меня в руках. К двум часам клев становится реже, но все-таки продолжается.
Явление «конкурентов»
Слышу, как перестает шуметь у соседей «шмель». И в палатке начинается какое-то шевеление. Потом возобновляется разговор, и снова включается прибор. Кто-то двигается в мою сторону. У меня в палатке становится холодно, видимо, свечи не справляются с понижением температуры.
А за палаткой оба моих соседа. И вопрос:
— Ну как клюет?
Я молча показываю им свой улов. Сначала — тишина. Потом Петро говорит:
— Люди рыбу ловят… и какую, а мы дрыхнем, как будто в жизни слаще водки ничего нет. Вот же мерзость…
Оба поворачиваются и бегут в свою палатку. Часам к четырем клев у меня почти прекращается. Зато мороз начинает крепчать. Зажигаю еще две дополнительные свечи, но лунка потихоньку обмерзает. У Евгения заиграло радио — это значит: клева нет. Все равно придется сидеть до семи часов, в восемь за нами придет машина.
Заблудившийся рыболов
Кофе в термосе еще горячий. Пью его с наслаждением. А за палаткой чьи-то шаги и голос с заиканием:
— В-в-вот она!
Откидываю полу, и вместе с морозным воздухом и ветром в проем проникает голова рыбака в больших очках. И возглас:
— С-с-слава богу, что нашел!
Смотреть на этого человека страшно, он весь в инее. Гляжу на часы: уже почти пять часов. Это сколько же он бродил, пытаясь найти мою палатку? Наверное, часов пять, а то и больше.
Прибегает Женя и интересуется:
— Это что, хозяин лампы объявился?
— Он самый! — отвечаю я.
— Как не замерз-то?
— А я в-в-все время х-х-ходил от п-п-п-палатки к п-п-палатке.
Шамарин говорит:
— Его надо в палатку засунуть. Пусть хоть немного отогреется, а мы в моей посидим. Как тебя зовут?
— Витя, — отвечает очкарик.
А мы смеемся:
— Ну, Витечка, ты и даешь!
Завершение рыбалки
Он лезет в мою палатку, а мы идем в Женькину. До утра клева уже нет, но Вите из моей лунки удается поймать одного рипуса, хотя и перепутав мне леску. Соседи мои тоже успевают отловить несколько рыб.
А у нас все выходит очень хорошо. Домой я возвращаюсь, когда уже совсем светло. Вываливаю пойманную рыбу в таз. Жена подходит, молча стоит, смотрит, а потом говорит:
— Такую рыбу на удочку не ловят. Так где вы рыбачили?
За свою жизнь я еще несколько раз ходил на рипуса. Как правило, улов всегда был. Но эта рыбалка почему-то запомнилась на всю жизнь.
Евгений Кудрявцев, г. Челябинск