Мечта о хорошей, рабочей лайке не дает мне покоя. Пробовал обращаться в охотобщество по поводу щенков — да на них очередь на год вперед расписана, а цены — как хорошая турпутевка. Но тут подвернулся случай!..
Радостная весть
У моего товарище по охоте есть друг детства, который занимается лайками. У самого Василия — две русско-европейские лайки — Кучум и Тайга, работяги и красавцы. Вот он-то и помог мне.
Василий созвонился со своим другом и обрадовал меня: неделю назад Норка (собака приятеля) ощенилась, выводок составил шесть пузатых кобелей.
Спустя некоторое время оформляем разрешение на въезд в погранзону (Валентин, друг Василия, там живет), и в назначенное время я сажусь в поезд с письмом в кармане для Валентина.
Мне предстоит выбрать трех щенков: одного себе, другого — Василию и третьего для нашего общего товарища Николая.
Дом лайчатника-медвежатника
— Найти его дом несложно — говорит Василий. Как увидишь на краю поселка ворота с медвежьими черепами на кольях забора — значит его «хоромы».
К вечеру я был уже на месте, иду по единственной улице в конец деревни. Вот и черепа на заборе, а во дворе — три просторных вольера, в них беснуются четыре собаки при виде незнакомца. На шум из дома выходит слегка прихрамывающий плотно сбитый мужичок.
— Здравствуйте, вы Валентин?
— Он самый! А ты стало быть от Василия?
— Точно. Письмо я вам привез от него!
— Да ты проходи-проходи, чего за калиткой встал! — говорит он разворачивая привезенное мной письмо.
Пробежав глазами по строкам письма, он расплылся в улыбке:
— Вот неугомонный, две собаки есть, еще хочет одну! — с усмешкой сказал он. — Ну ладно, уважим старого друга. Да ты проходи в дом-то, поужинаем, потом собаками займемся.
Проходя в дом — замечаю во дворе две железные бочки, полные грибов, в одной — волнушки, в другой — сыроежки, в обе вставлены шланги, из которых течет вода — так в этих местах отмачивают грибы, чтобы удалить горечь.
А недалеко от бочек на земле лежит медвежий череп — весь облепленный опарышами. Увидев мои удивленные глаза, Валентин сказал:
— Они начисто обгладывают кость — чистить не надо, да и для рыбалки насадка отличная, так что получается «два в одном»!
В просторном доме есть, на что посмотреть: по углам под потолком на разных сучковатых сосновых ветках — чучела белок, куниц, тетерева, глухаря, на одной стене — огромные лосиные рога, на другой, над диваном — медвежья шкура, а еще одна лежит на полу вместо ковра.
Хозяйка хлопочет, бегает из кухни в комнату — готовит угощенье.
Выбор не из легких
Поужинав, мы вышли во двор.
— Ну, пойдем выбирать! — говорит Валентин.
Зайдя в отдельный вольер, где крутилась черно-белая мамаша и шесть отпрысков, он сгребает их всех в охапку и выносит на улицу.
— Вот этого Василию отдам! — говорит хозяин, вытаскивая из кучки скулящего щенка, у которого преобладает белый окрас над черным.
Кого выбрать? Как узнать, кто будет лучше? Присев на корточки, перебираю пузатых колобков. Видя, что я в растерянности, Валентин выбирает симметрично окрашенного карапуза со звездочкой на груди.
— Вот этого возьми! — сказал он, заглядывая щенку в пасть. — По птице должен хорошо пойти и по пушнине. Ну а третьего сам выбери.
Покрутив в руках оставшихся «пузанов», я, наконец, выбрал.
На лабаз
Зайдя в дом, Валентин скрылся в одной из комнат, долго чем-то шуршал, брякал, и вышел уже одетый по-охотничьи.
— Эй, ты куда на ночь глядя? — спрашиваю я.
— Да на лабаз схожу. Сегодня следы там свежие видел, может повезет.
— Валек! — чуть не падая на колени взмолился я. — Возьми меня с собой, ни разу на лабазе не был, хоть посмотреть бы!
— Дык у тебя и ружья-то нет!
— Да я так, тихонько посижу, шуметь не буду.
Валентин испытующе на меня посмотрел, затем пощупал мою одежду, повернулся ко мне спиной, стал рыться в шкафу.
— На вот, переоденься — твоя одежда шибко шуршит. А у медведя слух лучше, чем у Паганини! — подавая мне штаны, свитер и куртку, говорит он.
Пока я переодевался, хозяин открыл вторую половинку шкафа, в котором находился оружейный сейф, извлек оттуда двустволку-горизонталку и четыре пулевых патрона.
— Стрелять будешь только после меня, когда я скажу! Понял?
— Конечно! — обрадовался я.
В ожидании косолапого
Вышли во двор. Хозяин скрылся в сарайчике, и через несколько минут выкатил оттуда старенький потрепанный «Восход». Чихнув пару раз, мотор взревел. Слегка прогрев движок, седлаем его. Поехали!
Проскочив деревню, проехали еще около двух километров, свернули вправо и через сотню метров поставили технику под разлапистой елью.
Наклонившись к самому моему уху, он прошептал:
— Я тут на свалке ямку выкопал. Неделю в нее отходы со столовой сливал, а сегодня глянул — следы на кромке есть, стало быть приходил косолапый. Там по краям я два лабаза смастерил. Так что сейчас идем тихо за мной. Общаться только знаками, уяснил?
— Ага! — кивнул головой я.
Идем посреди свалки, вокруг бочки, сломанная мебель, в общем не нужный человеку хлам. У противоположной стороны свалки кучкой стоят шесть сосенок, между ними бульдозером сделано метровое углубление: края покатые, и на одной стороне — отчетливые отпечатки медведя. В четырех метрах от земли по обе стороны сооружены настилы из бревнышек и досок.
Валентин тычет пальцем на один лабаз: мол, полезай туда. Сам же забрался напротив меня и прижал палец к губам: все, тихо теперь!
Сижу на досочке, вроде бы удобно, под ногами — толстая жердь, спиной же можно упереться в ствол.
Тишина. Только птахи поют свои вечерние песни. Солнце потихоньку садится за край леса, начинает смеркаться.
За спиной — частокол из двух трехметровых сосенок и елей. Слева, как на ладони — деревенская свалка.
Медведь — зверь осторожный
Валентин, чуть приподнявшись на лабазе, пристально смотрит на свалку. Затем, еле заметным движением руки показывает мне в ее сторону. Вглядываюсь, пытаясь найти среди этого хлама силуэт медведя.
И лишь спустя несколько минут, на дальнем ее краю, обнаруживаю что-то странное: железная бочка, а над ней… круглые, как у чебурашки, медвежьи уши. Никогда бы не подумал, что у медведя такие большие уши!
Косолапый смотрит в нашу сторону несколько минут, затем как рявкнет — и бегом к ближайшим деревьям.
Валентин прижимает палец к губам и шепчет мне:
— Это он проверяет — что-то ему не понравилось здесь.
Сидим и вслушиваемся в тишину. Спустя двадцать минут, Валентин говорит:
— Все, ушел! Сзади тебя был, в двадцати метрах…
— Как? Где? — шепотом спрашиваю я.
— Да в частоколе, позади тебя стоял, потом развернулся и ушел потихоньку. — отвечает он.
— Я ничего не слышал… — все еще шепотом говорю я.
— А ты возьми воздушный шарик, налей в него воды и прокати по самым тонким сучкам и веткам — ни один не треснет. Вот так и он ходит. А когда бежит — да, тут шуму много. Все, слазь.
Я спустился вниз, все еще оглядывая частокол. Как такой зверь может пройти тут и не издать шороха? Уму непостижимо! Пройдя свалку, почти уже в полной темноте, мы выкатили на дорогу мотоцикл, и только там заводим его. Поехали!
Уже дома Валентин рассказал, что видел только голову медведя, и побоялся стрелять — такая неясная была мишень.
Плохая примета…
На утро, загрузив выбранных щенков в привезенную с собой корзину, я тронулся в обратный путь.
Денег за щенков Валентин не взял: подарок друзьям. А зря… Через два месяца все щенки погибли: двое от чумки, а третий попал под машину…
Вот и не верь после этого в приметы: оружие и собак нельзя дарить — хоть копейку, да возьми…
Андрей Матвеев, г. Барнаул
