Из жизни профессионального охотника

Минуло много лет с тех пор, как я начал свое «общение» с гибридами — волкособами. Не пожалел ни разу о нашем «знакомстве», хотя и собаки у меня в «чистом виде» были тоже очень хорошими…

Из жизни профессионального охотника

Хорошему охотнику — хорошая собака

Не пожалел, конечно, что послушался литовца Пятроса Добрищуса — добрейшей души человека. Так в жизни и бывает: живешь и не знаешь, кого встретишь — или хорошего человека, или все-таки плохого. Те, которые вторые, обычно близко и ждут момента, чтобы сделать подлость.

Но вот что примечательно: как бывают хорошие люди, так бывают и хорошие собаки.

С хорошими собаками мне всю охотничью жизнь везло. Всегда выбирал по принципу «Сначала — хорошие родители, затем — внешний вид», несмотря на приметы.

Большое значение имеет детский экстерьер, хотя бывало, что сначала не нравился, лишь впоследствии.

Случалось и такое: попадется не очень крутой хвост, да и ушки не те, какие бы хотелось видеть, а собака хорошая, вот тогда и образовывался какой-то камень на сердце. И я, чтобы этот камень не давил, еще обзаводился собаками, теперь уже с крутыми хвостами и острыми ушами.

Все они оказывались тоже хорошими, и «камень» этот растворяли. Зависит еще, от каких производителей. Как ни странно, мне так и везло всю жизнь. Другой раз невольно задумаюсь: может, я и сам хороший, а Бог это видит?..

Работал я в Бакчарской заготовительной конторе, очень успешно (имею звание «Лучший охотник района»). За январь во время планового отстрела я добывал по 30 лосей.

Это были страшные нагрузки: днем стреляю, ночью вывожу, а так как тайга невыносимо захламлена, нужно было делать проезды: где — на себе, где — на «Буране» выдергивать добычу. А снегоходы такие ненадежные.

Только из-за этих охотничьих успехов появились завистники — страшные люди. Они делали разные подлости: травили собак и писали в генеральную прокуратуру неоднократно.

В общем, делали все, чтобы вытеснить меня из охотничьего «сообщества», но у них ничего не получалось. Справедливость все-таки иногда есть. Завистники эти не были охотниками от природы и потому им всегда не везло.

Нужно было выполнять план, а это значило, что надо все сдавать в контору. Это для меня было одним удовольствием, мне нравилось выполнять план трижды, как у Высоцкого: «Я три плана залудил».

В этом мне помогали и собаки. Основная их задача — соболь и белка, но большая беда для промышленников, когда собака сильно увлекается лосями…

Отлично развит был охотничий инстинкт у моего пса по кличке Загри. Он был восточносибирской лайкой и мог работать и днем, и ночью. Иногда Загри добывал в сезон по 600 белок, что в тех местах считалось очень много.

Кобелишка нарасхват

Расскажу про своих любимчиков (до появления гибридов). Появился у меня кобелишка Рекс. До него была русско-европейская по кличке Марик. Однако долго он у меня не прожил: через год Марика отравили…

Вскоре после этого случая надо было ехать на промысел, а не с кем. И вот я приглядел на помойке кобелишку: привлекли меня его хороший экстерьер и большое сходство с хаски.

Кобель часто появлялся на этой помойке, и я обратил на него внимание. У него был очень умный взгляд. Я думал, что он бесхозный, и, когда ходил мимо, постоянно с ним разговаривал.

Вскоре он пошел за мной. Такое впечатление, что понял мой замысел пройти испытание в тайге. У меня всегда бывало так: беру щенка или взрослую собаку (конечно, если понравился) и просто верю в них… и не ошибался.

Так случилось и с Рексом. Вскоре мы улетели с ним на север на Ан-2 в поселок Катайга, что в 600 км от Томска.

Мой кобелишка начал работать с первых же дней! Как потом оказалось, Рекс и раньше бывал в тайге.

Пес хорошо искал белок и соболей, облаивал лосей, нашел даже берлогу… Я его кое-как увел от нее: ни лоси, ни медведи мне не были нужны.

За короткое время я добыл 300 белок и несколько соболей. Однако рано выпал глубокий снег, и мне пришлось вернуться в город. Но, когда в Томском районе снег выпадал поглубже, я выезжал на лосей. Их в то время было немерено.

Однако вернемся к Рексу, которого я содержал в милицейском питомнике. Слава о нем разошлась быстро.

В то время я дружил с Сашей Лещуком — очень хорошим человеком (таксистом). Вот он увидел щенков от Рекса и говорит: «Покажи его мне!». Я взял Рекса и привез на смотрины.

Саша обомлел и говорит: «Это же мой Шарик!». А я отвечаю: «Это мой Рекс!». Человек этот был настолько хорошим и добрым, что не проявил ни малейшей обиды, а позже признался, что кобелишку тоже поймал в какой-то деревне. К тому же Саша был всего-навсего любитель и выезжал только на лосей.

Это еще не все. Слава о Рексе завертелась, и пришло время, когда ему привезли невесту. Как сейчас помню, фамилия хозяина — Колегов. Кстати, тоже таксист, приятель Саши.

Увидев Рекса, он с очень серьезным видом сказал мне: «Это моя собака!». У меня даже ноги подкосились и потемнело в глазах. Я подумал, что он собаку силой заберет, а это было для меня смерти подобно. Но нет, обошлось… Вязка прошла успешно, и Колегов уехал.

Вскоре он появился снова вместе с Сашей. Мой страх за пса немного улегся, я успел все обдумать и спрятать Рекса в питомнике — там, где он жил раньше. Я четко решил: ни за что его не отдам. В крайнем случае — заплачу.

Оказалось, что они пришли «с миром» и скандалить не собирались. Саша сказал: «Не дрожи, мы тут решили: хорошо, что он попал в добрые руки, поэтому претензий к тебе не имеем. Охоться на здоровье!».

Впоследствии они часто приезжали ко мне на охоту и продолжали со мной дружить.

Однажды Колегов говорит: «Я его тоже поймал, — и назвал деревню, в которой Рекс болтался. — Я, — говорит, — поохотился и отпустил Рекса на свободу. Не хотел обузы, жил в благоустроенной квартире». А Саша, в свою очередь, рассказывает: «Я тоже поохотился и отпустил его, он — говорит, — днем болтается где-то, а вечером приходит домой, и никаких забот». Я ответил на это: «Как хорошо, что не все бывают очень заядлыми охотниками».

Верный!

Долго подбирал я своему псу пару: ходил на выставки, присматривался. И наконец-то один человек предложил очень крупную на редкость суку от хороших проверенных производителей. Я знал их и хозяина собаки тоже.

Рекс был ниже ростом — это немного усложняло процесс вязки. Мы всячески изощрялись, пробовали разные подставки (и вот удача!), родилось пять щенков, один из которых был похож на хаски, как и его отец.

После щенки кучно лежали в конуре. Тот, что похож на хаски, встал, подошел к дверям, стал принюхиваться. Я, не раздумывая, назвал его Верный.

Верный рос очень послушным и игривым. Его было очень удобно выгуливать в городе. Он не подходил к чужим людям и очень ревновал, когда ко мне подходили незнакомые люди, всегда оказывался между мной и человеком, который пытался подойти поздороваться.

Однажды в лесу я встретился со знакомым и протянул ему руку для приветствия, а Верный, будучи взрослым, кинулся на него, правда, не укусил, а напугал.

Еще был такой случай. Выгуливал я Рекса и Верного возле речки. Со мной был сын, еще подросток, и он стал свидетелем того, что помнит до сих пор.

У меня тогда была первая машина УАЗ-вездеход. Смешно вспомнить, продали мне ее как победителю соцсоревнования за охотничьи заслуги. Ну и вот, стоял этот УАЗ на обочине, а мы с собаками были неподалеку.

Вдруг подбегает к УАЗу солдат и без спроса залезает в машину. Видим, следом бегут два парня, подбегают к нашей машине и норовят вытащить солдата из нее. Мы с сыном в недоумении.

Собаки это увидели и кинулись на них. Я уже дрался с ними. Собаки, словно обученные, хватали их за руки, за ноги. Парни были на вид неприятными и приблатнеными. Благодаря собакам эти ребята быстро нас покинули. Солдата мы привезли в город, он так и не смог вразумительно рассказать, за что они пытались его избить. От собак мы с сыном были в восторге!

Когда писал статью, спросил у сына: «Ты помнишь такой случай?» И он ответил: «Да, папа, помню. Я иногда его вспоминал, и за счет давности стало казаться, что это сон».

Еще немного о друге Верном. Работать по зверю он начал рано, у него было хорошее верховое чутье, быстро загонял соболя. Хорошо облаивал лосей, однако лоси под ним стояли гораздо реже, чем под Загри.

Верный отлично работал по медведю (не зря у него предки были с дипломами по этому хищнику).

Дед его, Дик, был хорош экстерьером, потому щенки от него вышли очень крупными и ушастыми. Дик визуально походил на гибрида. Охотники подолгу толпились и молча разглядывали его.

…Счастье продолжалось недолго. Вскоре Верного отравили мои злопыхатели…

Приехал я на Новый год с Верным и посадил его в вольер. Через неделю уехал с ним опять, а он уже был отравлен ядом медленного действия. В лесу у пса сделался болезненный вид, и я не мог понять, что с ним. Он стал совсем плохо кушать.

Был я за 430 км от дома, но, если бы догадывался, что он отравлен, я бы наверняка попытался что-то предпринять. Жил Верный у меня в избушке, и кормил я его буквально из ложки…

И дикие звери любят ласку

Жила у меня также в избушке ручная ласка — это такой маленький зверек семейства куньих.

Она поселилась рядом с избушкой в корнях пней, появившихся в результате стройки. Мышей всегда бывает много в охотничьих избушках, а ласка является злейшим их врагом, хоть и сама чуть больше мыши, зато легко проникает в норки.

Ласка полюбила меня с первого взгляда (взаимно) — забиралась ко мне на руки, залазила под одеяло и спала со мной.

Мышей уже оставалось единицы, а запахи мясные от моей охоты присутствовали. Вот ласка и решила подружиться со мной.

Однажды (сонный) чуть не прибил ее, забыл совсем, подумал, что это просто мышка: они кусали меня за уши и за нос — это очень неприятно ведь. А другой раз спишь с открытым ртом и боишься, как бы… Вот я ласку и схватил жестко, как мышь, но она не обиделась и снова вечерами приходила ко мне.

За ней очень трогательно было наблюдать. Когда приходила, она приближалась вплотную к больному Верному, лежащему на боку, и нюхала его нос, а он не кусал ее: или понимал, что мы дружим, или не было сил. Только водил глазами за ней.

Когда мы с товарищем ложились спать (всегда в 12 часов), гасили лампу. Ласка появлялась из отверстия в верхнем углу за печкой, образовавшегося не без помощи мышей. Слышался шорох, как будто крупная мышь скребется. Я включал фонарик. Мы сознательно старались в это время не спать. Ласка, видимо, была вынуждена приходить так поздно.

Еще в то время в избушке у меня было два «подростка» — два сына Верного. В свое время господь дал мне ума оставить их. Они росли хулиганистыми, бегали свободно, все изрыли вокруг.

Позже я догадался, что они учуяли ласку. Эти два подростка не давали ей свободно передвигаться. В результате своей активной деятельности они все-таки уставали за день и ложились спать, а она высчитывала время, самое безопасное, и проникала ко мне. Я ее всегда ждал и угощал деликатесами.

Ласку я хотел забрать к себе домой, в Томск. В квартире тоже много мышей, все-таки был первый этаж, но потом сделал вывод, что в родной среде ей будет лучше, поэтому нежно с ней распрощался.

…А по дороге домой Верный умер, да и ласку я больше не видел…

Вскоре узнал о том, что один из злопыхателей скончался, и мне немного стало легче, не знаю почему… У второго тоже было много неприятностей (связанных с уходами из жизни близких людей), а третий жив до сих пор.

Загри

Жизнь шла своим чередом, на охоту вырывался, что бы ни случилось. Было и такое: сегодня снимаю гипс, а завтра — в лес на всю зиму. Умные люди говорили: «Куда ж ты, Одиссей!».

Собаки всегда были запасные. В это время вырос Загри. Кличку я одолжил у Федосеева — автора книги «Злой дух Ямбуя». Там он описывает очень хорошую лайку по кличке Загри. Мой Загри был в главной роли в первой версии моего дебютного фильма о профессиональной охоте.

Загри повезло: он проработал и прожил всю свою жизнь до 14 лет. У него был один недостаток — он очень вязко уходил за лосями. Когда попадались лосиные следы, у меня сжималось сердце, я бегал за ним, как гончий. Так бывало сутками, боялся, чтоб серые хищники не съели…

Я имел от Загри прямое потомство. Был у меня рыжий кобелек по кличке Чубайс — очень хороший и милый. Он также дожил до старости. Был случай, когда соболь поймал пса за язык, и тот очень плакал — зато потом давал этим зверькам разгону.

Из жизни профессионального охотника

Мои гибриды-волкособы

Однако вернемся к гибридам. Мой Амур-Шерхан, как две капли воды, похож на Верного и по окрасу, и по другим параметрам. Только морда у Верного была светлее.

Вот уже Амуру-Шерхану исполнилось семь лет.

Он к этому времени самостоятельно искал по ночному следу соболей и находил лежачих, догонял убегающих и безошибочно обнаруживал затаившихся на дереве.

С ним всегда был хороший результат. Амур-Шерхан был старательнее черных лаек, которые в то время у меня были (потомки Загри — восточно-сибирские лайки).

Вот я отохотился сезон с Амуром и понял, что надо переходить на гибридов. В Горный Алтай была завезена сестра Амура из Литвы по моему протеже. Я от нее взял щенка и назвал ее Дайна-Багира…

Казис Буошка, г. Томск. Фото автора

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий