Обидчивый пес

Много охотничьих собак держал я, но особо запомнилась западносибирская белоснежная лайка Прибой. Принес его малюсенького домой, похожего на белого медвежонка, за пазухой куртки.

Обидчивый пес

Много разных охот с его повзрослением было по зверю и дичи, но вспомнился и курьезный случай с моим любимцем во время рыбалки на пруду в окрестностях пасеки.

Приезд приятеля

Недельное пребывание с пчелами без человеческого общения начало утомлять. Решил пригласить приятеля, благо телефон мобильный под рукой: пара минут живописания окрестных мест и Сергей Киселев уже уточняет детали предстоящего маршрута.

Как ему не согласиться профессиональный фотохудожник все-таки, в поиске вечном подходящей натуры.

Местность окружающая и впрямь удивительна своим многообразием. Пасека притулилась к закраине дубравы с ее необхватными дубами, столетними, в цвету, липами, кленовым и орешниковым подлеском. По полянам стелется духмяный запах от соцветий душицы, шалфея, герани и вероники, ромашки и клевера, а к лесу примкнуло на десятки гектаров раскинувшееся поле кипящей цветением гречихи.

А вдоль него, отделенные цепью разнокалиберных прудов и водоемчиков, почти в первозданном виде, разнотравные луга с пасущимися на них табунами рысаков с окрестного конезавода… В общем, есть где разгуляться фотографу.

Сергей прикатил на своей машине на следующий день. Рассказав последние новости из житья-бытия общих знакомых, и вдоволь напившись травяного чайку с живительным сотовым медом, приятель, захватив кофр с аппаратурой и Прибоя взяв в провожатые, «растворился» в окрестностях.

Вечером за ужином у костра Серега восторженно поведал о необыкновенно красивых бабочках, которых наснимал. Рассказал также как ловко пес выгнал на тропку выводок куропаток прямо под фотовыстрел, и как долго пришлось выбирать нужный ракурс при съемке резвящихся лошадей.

Следующий день приятель также всецело посвятил съемке пейзажей. Не забывал он и о фотоохоте. Но время от времени, наведываясь на пасеку хлебнуть чайку и подкрепиться медком, он, поглядывая на вялящихся под навесом и истекающих жиром карасей, заговаривал о рыбалке…

Поход на пруд

На водоем прибыли, когда солнце только начало освобождать его от плотной одежи тумана и противоположный берег, с его изумрудно-пепельной стеной тростника и рогоза, еще не был доступен глазу. Самая что ни на есть благодатная для начала ловли пора. Я показал приятелю расчищенное от куги и прикормленное мной местечко, сам же расположился в полусотне шагов подальше, закинув снасть в небольшой усыночек.

У ног вытянулся Прибой. На водоеме он не сторонний наблюдатель: стоит рыбине после подсечки соскользнуть с крючка и затеряться в кущах травы, а того и хуже, упасть на кромку воды иль на мелководье, как пес кидается за ней и приносит хозяину.

Вот и последние клочья тумана уносит легкий ветерок-утренник. Теперь отчетливо виден другой берег со стоящей на дежурстве цаплей и бегающей средь стеблей рогоза водяной курочкой…

Меж тем у нас до сих пор ни единой поклевки. Я уж и жмышка подбрасывал, и насадки менял все попусту. Крупный карась, словно в издевку, плавит телами загустевшую от ряски поверхность пруда и старательно избегает крючка.

Истомившись от бездеятельности, куда-то спроворился и Прибой.

Солнце уже высоко, заканчиваю ловлю и направляюсь к Сергею. У него тоже зорька прошла в томительном ожидании поклевок. На мое предложение вернуться на пасеку ответил отказом:

Посижу часок, может рыбка и разгуляется.

Занятие пчеловода

Мне же пришла пора вернуться к своим ульям. Кликнул Прибоя раз-другой, нет собаки: «Куда денется, места с ним исхоженные», подумал я и зашагал на пасеку.

Работа с пчелами, если семей не больше двух десятков, не утомляет, наоборот, затягивает. От манипуляций с рамками зависит не только количество полученного меда, но и благополучие, а то и жизнь многотысячного сообщества насекомых. Вот я и увлекся и не заметил, что наступил полдень.

Пропавший товарищ

«Как там Серега? подумал я. Может, карась и впрямь разгулялся?». Прибрав пчеловодный инвентарь, поспешил до приятеля.

Но, едва миновав лощину и поднявшись на взгорок, столкнулся с ним и с собакой. Выглядел Сергей, надо сказать, не совсем цивильно: перепачканный пылью, всклокоченные волосы, застегнутый не на ту пуговицу ворот рубахи. Без удочки, с мокрой, грязной сумкой, болтавшейся на шее.

Мои вопросы зависли в пространстве. Приятель монотонно качал головой. Я протянул ему фляжку с только что набранной в лощине ледяной родниковой водой. Сергей махом ополовинил ее и уселся на траву у обочины полевого проселка.

Возмутившийся пес

После твоего ухода, наконец-то подал голос начавший успокаиваться товарищ, я вытащил один за другим несколько хороших карасей.

Он раскрыл сумку, там копошились под килограмм каждая, три рыбехи.

Больше поклевок не было. Тут и Прибой подбежал. Стал ласкаться, короче, обрадовался он встрече со мной. А потом…

Приятель замолчал. По правой щеке пробежала судорога. Он вновь приложился к фляжке.

С километр прошли мы с Прибоем, как вдруг ни с того, ни с сего, он зарычал и кинулся под ноги. Думал, что играет, но, когда вцепился в штанину и потащил назад, понял, что-то не так… Я ж твоего Прибоя столько лет знаю… На рыбалке с ним не впервые… На пасеке от меня не отходил…

Что же произошло? вспотев от нетерпения, прерываю причитания.

Бросился он на меня, вот что! прокричал Сергей. Подпрыгнул, ударил грудью и повалил на землю. Подняться не давал! Голову только приподниму, так он сразу шею зубами начинает придавливать. И рычит… Пока ты с пчелами занимался, я два часа в пыли барахтался.

Последние фразы вылетели с придыханием. Наболевшее вырвалось. Сергей успокоился и уже обыденным голосом произнес:

Надо бы за удочкой сходить…

Со зверовыми собаками не шутят

Сразу припомнился подобный случай, произошедший несколько лет назад, но уже со мной. Прогуливался я с Прибоем вдоль неглубокой, утонувшей в обступившем ее ольшанике, лесной речки. Несмотря на теплую погоду бабьего лета, от черноты вод с преющим ольховым листом, веяло холодом. Лайка делала робкие попытки зайти в воду, но любимой процедуры купания, избегала. Тут-то я и решил помочь собаке.

Поднявшись на полутораметровый обрывчик, подозвал Прибоя к себе, и… как бы невзначай, спихнул его в воду. Фонтан брызг взвихрился над поверхностью.

Облепленный мокрым серым жухлым листом, пес с понурой головой подтрусил вплотную ко мне и словно в отместку, отряхнувшись, обдал холоднющей водой.

«Ну, раз ты так», подумал, обидевшись я, и вновь столкнул лайку в речку… Двух шагов не успел ступить, как смерч плоти и водяных брызг, обрушился на меня. Я упал навзничь и услышал над собой злобный рык рассвирепевшей собаки. Лишь ласковые слова успокоили лайку.

Больше таких вольностей я с Прибоем не допускал, а синяк на груди еще долго напоминал о том происшествии…

Примирение

Вечером, сумерничая за чайком с разговорами, приятель, успевший восстановить дружбу с собакой, все же признался, что на пути с пруда, забавляясь, постукивал своего спутника удильником по ушам и хвосту. Столь бесцеремонное обращение и разобидело Прибоя.

Здесь есть и моя вина. Натаскивал-то собаку на охоты, забывая про возможность игровых ситуаций, случающиеся порой и с людьми…

P.S.: Узнав о той истории, наш общий друг, художник Алексей Попов-Магаданский, не раз ходивший с нами и с Прибоем за грибами, написал его портрет, но представил на картине не как агрессивного пса, а как исследователя леса и следопыта…

Юрий Демин, г. Воронеж. Фоторепродукция с картины

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий