Был жаркий июльский день, но мы, вопреки теории, что жор щуки бывает только весной и осенью, попробовали поблеснить в середине лета. На реку Чулым мы приехали втроем. Со мной были друг детства Олег, который редко вырывался на рыбалку, но таскать окунька на поплавочную удочку ему больше доставляло удовольствия, чем ходить со спиннингом в поисках щуки вдоль берега, и Михаил, второй мой друг, который, как и я, был тихо «помешан» на рыбалке, а его азарт порой превышал мой порог азартности.
Не дождавшись, пока мы разгрузим машину и оборудуем лагерь, Миша быстро собрал свой спиннинг и через пять минут уже скрылся за поворотом реки. Вдвоем с Олегом мы разгрузили машину, поставили палатку и натянули примитивный полог из старой шторы от солнца над столом.
Нарушитель традиций
Когда лагерь был разбит, мы закинули поплавочные удочки, на которые бойко стал клевать окунек. Его размеры были с ладонь. И то, как резко он топил поплавок в воду и усердно сопротивлялся при выуживании, придавало азарт и удовольствие от такой рыбалки.
Через полчаса из-за поворота появился Михаил. Его расставленные в разные стороны руки подсказывали нам, что он возвращается с уловом. Мы вышли ему навстречу в нетерпении запечатлеть размеры пойманного им речного хищника. В правой руке Михаил удерживал бьющуюся на блесне щуку граммов на пятьсот, а в левой — остатки спиннинга, сломанного в двух местах.
Но надо было видеть его лицо, на котором одновременно были выражены испуг, обида за сломанный спиннинг и, в то же время, радость и счастье. Посмеявшись над его видом и положением, где он так опростофилился, мы стали помогать освобождать от блесны рыбу. Нам пришлось потрудиться, чтобы вытащить тройник из ее рта, так как в то время мы не имели еще приспособлений по извлечению блесны из пасти щуки. Хорошо, что в машине были плоскогубцы, которые мы, к слову, еще не раз использовали до конца рыбалки. Миша быстро перецепил блесну на второй спиннинг и торопливо удалился к месту, где была поймана его первая щука.
Я не стал дожидаться, когда Михаил поймает вторую щуку, решил сам испытать удачу и поспешил собрать свой спиннинг. Каково же было мое удивление, когда после третьего заброса я почувствовал небольшой удар, и возле островка травы закипела вода. Я решил не повторять ошибок друга и не спеша стал выуживать щучку на берег, растягивая удовольствие трепетного ощущения бьющейся на леске рыбы, изогнутого спиннинга и иногда выпрыгивающей из воды пойманной хищницы.
Олегу, очевидно, передалось мое настроение, и он неподдельно радовался почину, будто сам поймал. Вторая щука размером с Мишину была поймана, не сходя с места, но уже после пятнадцатого заброса.
Вскоре вернулся со второй щучкой Михаил, он приближался к нам в той же позе, как и первый раз, с той лишь разницей, что спиннинг был снова поломан, но только в одном месте.
— Я не понял, как ты умудряешься ломать удилища. Ладно бы ловил двухкилограммовых, а то… Или ты их удилищем, когда вытащишь, добиваешь? — смеясь и недоумевая, каким образом Михаил ломает спиннинги, спросил Олег.
— Ладно, первый раз в азарте получилось случайно, но второй раз подряд… Ты извини, но это у тебя уже стало входить в систему. Надо менять тактику подсечки или технику выуживания, — подметил я.
— Это не система виновата — это традиции нарушены. Первая — мы не приняли «за приезд», вторая — «за пойманную первую», — шутя, попытался оправдаться Михаил.
— Так вот тебя Бог и наказал. Ты первый и есть нарушитель традиций: мы еще машину не успели разгрузить, а тебя как корова языком слизала. Вот сейчас и исправляйся. Мы с Олегом порыбачим, а ты стол организуй, — и я с Олегом спустился к удочкам.
«Когда в товарищах согласья нет…»
Михаила не нужно было уговаривать, и через пять минут он уже пригласил друзей к столу. Я в этот момент вытащил окунька, но поленился снять его с заглотанного им крючка, а снова забросил снасть вместе с ним в воду.
Не успел Миша закончить свой красноречивый тост, как Олег заметил, что поплавок у моего удилища ушел в воду.
— Не обращай внимания, это я окунька оставил на крючке, — успокоил я его.
— Это что за окунь у тебя?! Смотри, он у тебя удочку в реку затянет! — не унимался Олег.
Последив за удочкой, я и сам понял, что это уже не окунек резвится на крючке. Пришлось поспешить к удочке. Как выяснилось, на окуня взялась грамм на восемьсот щука. Я явно поторопился с выуживанием и не дал ей заглотнуть наживку, а на маленький крючок вытащить такую щуку весьма проблематично. Она сорвалась в метре от берега, оставив окуня практически целым. Под возгласы досады моих друзей я снова закинул окунька в реку и, закрепив удочку, вернулся к столу.
— Надо сделать несколько жерлиц, если щука идет на живца, — деловито заметил Миша.
— У меня тройников нет, придется от блесен отцеплять или крючок посолиднее цеплять, — поддержал я Мишу.
— Ну что, мужики, за рыбалку, — продолжил Миша прерванный из-за щуки тост.
Но в это время удочка с оставленным на крючке окуньком лихорадочно стала хлопать по поверхности воды. Все молча уставились на удилище, оцепенев от настырной щуки, продолжающей атаковать недавно пожеванного ею окунька.
— Пусть заглотнет основательно, а то снова уйдет, — спокойно подметил Олег.
— Миша, собери-ка быстренько подсак, он под машиной лежит, — попросил я и, не сводя глаз с удочки и медленно поставив уже второй раз поднятую кружку, пошел к удочке.
Выдержав пару минут, пока Михаил собрал подсак, я стал подтаскивать щуку на берег. Шестиметровая удочка гасила все поползновения щуки сорваться с окунька, но вероятность схода, как и в первый раз, оставалась. Я стал с удочкой пятиться на берег, опасаясь еще и за тонкую леску, которая была не рассчитана на вес такого улова. Рыба билась уже в метре от берега. И тут к вылову подключился с подсаком Миша. На ходу давая советы, куда ее тащить, он сверху пытался накрыть щуку, которая ловко изворачивалась и уходила в сторону.
— Что ты ее как бабочку ловишь? Положи подсак на дно и подводи под щуку, а когда я подведу к подсаку, тогда поднимай его с ней наверх, как сазанов ловили. Забыл что ли? — я недоумевал от нерасторопности Миши, напрочь позабывшего технику работы с подсаком.
В конце концов, наша несогласованность позволила щуке выплюнуть окунька из пасти и резко уйти в глубину, оставив нас на берегу кричащими и возмущенными друг другом. Лексика обсуждения нашей неудачи — без зла, конечно, — не подлежит описанию. Но полученный адреналин с лихвой покрыл наши несогласованные действия по выуживанию щуки, которая неожиданно вмешалась в нашу обедню.
Находчивость — важная вещь
К ужину за мной была уха. Олег помог почистить рыбу и картошку к ней. Михаил славился тем, что в любую погоду мог развести костер, а затем ему доставляло удовольствие сжигать в нем все, что горит (иногда даже носки и обувь, когда пытался их подсушить).
Ближайший лес от берега находился в полутора или двух километрах от берега реки, и дрова в ограниченном количестве приходилось везти на рыбалку из дома с собой. Меня немало удивил Михаил, который на второй день нашего пребывания на рыбалке, когда наличие дров подходило к концу и был сожжен весь мусор, на поле, где паслись коровы, добыл топливо для поддержания костра.
Миша вернулся к костру с собранными засохшими лепешками, а точнее — с экскрементами крупного рогатого скота. Поддерживая снизу стопу из лепешек обеими руками и подпирая их сверху подбородком, Михаил деловито свалил содержимое на землю. Затем, поджав под себя одну ногу, присел поближе к костру. Откровенно говоря, я не сразу понял практического назначения принесенного «богатства», но то, что он собирается его сжечь, было нетрудно догадаться.
— Миша, это дымовые шашки или газовая атака на комаров? — спросил я, продолжая сомневаться, зачем он принес это к костру. Тем более я не ожидал от кандидата исторических наук, депутата Законодательного Собрания области, интеллигентного человека, что он будет собирать по полю последствия коровьей жизнедеятельности.
— Мое детство прошло в Казахстане, а там это называется коровяком, и его мы, кстати, заготавливали вместо дров на зиму, чтобы отапливать дома. Так грех не воспользоваться таким топливом на рыбалке. Когда кончаются дрова, лучшего топлива и желать не надо! — поведал нам свою краткую лекцию о коровяке Миша.
Он подбросил четыре лепешки коровяка в костер и стал вместе снами ждать результата от их сгорания. Нельзя сказать, что они сразу вспыхнули, но, разогревшись на углях, они дали небольшое пламя. А от их углей, если их так можно назвать, пошло вполне приличное тепло, которое долго сохранялось, но отсутствовали привычные глазу пляшущие огоньки, как на древесных углях.
— Заелись вы в Сибири от изобилия дров и не знаете, что у вас под носом полно альтернативного топлива, — добавил Михаил, радуясь своей находчивости, что спустя тридцать лет, как уехал из Казахстана, вспомнил о коровяке.
Мы с Олегом впервые увидели такой эффект от сгорания отходов крупного рогатого скота и по достоинству оценили горючее свойство коровяка, а затем и сами приняли участие в его заготовке.
Что касается рыбалки, то за двое суток нами было поймано на каждого по десятку щучек, плюс ко всему мы прилично загорели на солнце, неоднократно купались в реке. В итоге мы отлично отдохнули и вдоволь наговорились у костра под душистый дымок от коровяка, открытого для нас Михаилом альтернативного топлива.
Владимир Могутов, г. Омск. Фото автора
