Добрая душа

загонная охота на лося

На загонной охоте, как и в любом коллективном деле, очень важны ответственность перед членами команды и егерями, сплоченность, безмолвное взаимное понимание и поддержка. И отношение к выстрелу по зверю должно быть самым серьезным. Но к внутреннему осознанию этого мне в ту пору еще только предстояло прийти…

Такие разные друзья

В угодья меня взяли два моих сослуживца, составлявших уже сложившийся в одном из столичных НИИ костяк охотничьего коллектива. Они давно дружили между собой, хотя надо сказать, что это были совершенно разные люди. Один из них — Викторыч, невысокий, с седой головой и жесткими черными усами, живой, компанейский, настойчивый и хитроватый «русифицированный» армянин. Выглядит всегда безупречно: на нем все чисто, выглажено и сверкает.

Получив техническое образование, он, как мне кажется, даже слегка побаивался различных механизмов и электронных устройств. К должности заместителя директора Викторыч пришел благодаря успехам в экономической сфере. Его врожденные потребность и умение руководить, а также организаторские способности пришлись как нельзя кстати нашему маленькому охотколлективу.

Еще у него имелась одна забавная (иногда, оказывается, полезная!) черта: он всегда стремился быть хоть чуть-чуть, но правее и «выше» других и последнее слово всегда оставлял за собой. Когда в некоторых спорных случаях мне удавалось аргументированно «припереть его к стенке», он переходил на снисходительный тон и, зная мою слабость к юмору, хитро сощурив глаза, прятался за шуткой известного сатирика: «Сила в словах у тебя есть, но расставить ты их не можешь, потому пропагандистом ты в состоянии не быть!». Ну как тут не развести руками?

Другой важный участник нашего охотколлектива — Борисыч. Ярко выраженный, правда начинающий седеть, голубоглазый блондин чуть выше среднего роста с открытым лицом. Настоящий технарь, специалист и знаток своего дела.

Собственный внешний вид интересовал его лишь настолько, сколько этого требовала занимаемая должность. Значительно больше Борисыча занимала сущность дела. Как-то раз он пришел криво подстриженный сзади. Вероятно, сам орудовал ножницами, глядя в зеркало? И так ходил неделю. С женой что ли поругался?

Вращаться среди руководителей, договариваться и «пускать пыль в глаза» он не любил, зато не гнушался лично поковыряться в любой технике — будь то ночной прицел или автомобиль. В руках Борисыча работало все, что еще в принципе могло функционировать. Благодаря этому от него веяло некоторой надежностью и уверенностью, что и в лесу не застрянем, и машину, если надо, починим, что и было на руку Викторычу. И если Борисыч вдруг (редко) ошибался, то через пару дней мог это признать: «Да, знаешь, я тут подумал… ты, пожалуй, верно сказал».

Единственное, чем они были похожи (кроме охотничьей страсти), — это настырность и удивительная для меня абсолютная уверенность в своей правоте! Ни тот, ни другой в момент спора даже мысли не могли допустить: «А вдруг я заблуждаюсь?». По этой причине они иногда умудрялись разругаться вдрызг из-за какой-нибудь ерунды!

Впрочем, это было нечасто, и то ли потребность в антиподе, то ли совместные интересы через день-другой преобладали над, казалось бы, несовместимыми противоречиями, и друзья, забыв про амбиции, по-прежнему горячо обсуждали перипетии прошедшей охоты или строили планы новой поездки.

Придя на работу в этот НИИ, я попросту не мог остаться в стороне. Тоже не отличаюсь покладистым характером, но доля сомнений в спорах у меня всегда сохраняется: не зря же мой знак зодиака — Весы! Может быть, поэтому влился я в команду как-то легко, и теперь практически во всех организуемых Викторычем охотах мы участвовали втроем.

В коллективе мне поначалу, естественно, досталась роль младшего, но с правом совещательного голоса. Хоть я и был моложе товарищей, но опыт охоты имел не меньший: мог похвастаться и добытым кабаном, и особенно глухарями. В списке трофеев недоставало только «сохатого». А у моих старших коллег уже был опыт загонной охоты на лося.

Надо сказать, что к этому времени я, в отличие от друзей, обладал карабином. Забегая вперед, скажу, что поначалу они оба к нарезному оружию относились весьма холодно. Только и слышал от них сплошные сомнения: «Да зачем? Не имеет смысла!» и «На охоте стрельба всегда накоротке, а убойная сила ружья больше» и так далее.

Ну, конечно, как можно, чтобы кто-то вперед них что-то освоил, да еще и младший! Но, когда после нескольких охот они увидели разницу между моими и собственными результатами, нарезное оружие купили оба (хотя вслух моей правоты так и не признали): сначала — обстоятельный Борисыч, а потом и гордый Викторыч.

В перекрестии прицела

… И вот мы отправились в одно из приокских охотничьих хозяйств. Кроме нас троих, в составе команды были и другие, неизвестные мне, люди. Для меня это была первая в жизни загонная охота на лося!

Уверенности мне придавал новенький, пристрелянный на 160 метров карабин калибра 30.06 Spr. со скользящим неповоротным (для быстроты перезаряжания) затвором и оптическим прицелом 50х3х10! Сколько надежд я возлагал на свою оснащенность, и как же мне хотелось, чтобы зверь вышел на меня!

Стоял конец ноября. Снег в том году выпал рано, еще до первых серьезных морозов, прямо на мокрую землю. Уже неделю образовавшийся покров пополняла в дневные часы сплошная низкая облачность, а ночью защищал пограничный ноль.

Ранним пасмурным утром нашу цепочку стрелков, человек 12, выставили внизу и вдоль небольшого склона, по которому поднимался старый темный лес. Мы стояли к нему спиной. Перед нами, насколько хватало глаз, простирался заснеженный болотистый кочкарник, на котором в беспорядке — то отдельными кучами, то сплошняком — рос полутораметровый ивняк. Сквозь него проходили прогалы, создавая возможность кое-где просматривать местность довольно далеко — до 300 метров.

Небольшой утренний туман, рожденный уходящим теплом болота, еще не полностью укрытого недавно выпавшим снегом, своей неподвижностью создавал некоторую тревогу в ожидании начала загона. Картину дополняли безветрие и звенящее безмолвие еще не проснувшейся природы. Когда же начнется?

— Ээээ…э… Ээээ…э… Эээээ…э! — протяжно, с ударением на последнюю «э», то тут, то там вдруг стали прорывать туманную тишину далекие крики загонщиков.

Основной этап охоты начался! «Только бы на меня вышел лось, только бы на меня!» — все громче и громче стучало сердце, а глаза пытались выхватить хоть малейшее движение в кустарнике! Сколько же надежд в эти минуты испытывает каждый охотник! Как он замирает в неподвижности, стремясь не спугнуть свою удачу. Предчувствие встречи с настоящим лесным зверем не сравнить ни с чем!

Дальше все было, как в замедленном кино. Спины двух лосей вдруг зачернели среди куртин ивы примерно в 150 метрах от меня. Я даже удивился, как быстро появились тут звери после начала загона! Наверное, лежали неподалеку и поднялись, услышав первые крики.

Лоси бесшумно двигались вдоль линии стрелков неторопливой рысью и, казалось, плыли в тумане. Сердце заколотилось еще сильней, и я потихоньку поднял карабин и поймал животных в прицел. Перекрестие прыгало, как сумасшедшее, и остановить его было невозможно.

Наконец, лоси замерли перед прогалом, прислушиваясь и выбирая дальнейшее направление движения. Не теряя их в прицеле, я умудрился увеличить кратность последнего до максимума. Теперь, правда через полупрозрачный кустарник, я видел только одного «сохатого», зато смог удерживать на нем перекрестие.

Дальше свое дело сделал шнеллер. Грянул выстрел — от отдачи мощного патрона карабин дернулся, на большом увеличении в окуляре цель сразу потерялась. Невооруженным глазом увидел, что оба лося тут же развернулись на 90 градусов и стали уходить.

Перезарядился, снова поймал уже движущееся серое пятно зверя (как мне казалось — того же), опять выстрел! Животные скрылись в ивняке… Дрожь от адреналина потихоньку улеглась, но сменилась «тремором» сомнений: «Неужели промазал? Не может быть!». Но теперь только оставалось ждать прихода егерей.

В погоню по следам!

На месте стрела нашли и «стрижку», и кровь, снег был взрыт, ничего не разберешь. Пошли по следу. Я поинтересовался:

— А не надо ли дать зверю облежаться?

Мой вопрос оставили без внимания. Первая лежка, ко всеобщему удивлению, оказалась совсем недалеко от места стрела — всего метрах в 100! Там была кровь и много — это хороший признак. Но вот дальше… Все оказалось совсем плохо: следы расходились, и оба были кровяные! Стало ясно, что выстрелы пришлись по разным лосям и не по убойным местам.

Что тут началось! Старший егерь, здоровенный крепкий мужик, руки с лопату, вдруг как разорется:

— По лосям, как по зайцам?!! И вообще зачем было с такой дистанции стрелять?! Лучше бы они без выстрела прошли, могли на крайний номер выйти!..

Чем дольше он орал, тем больше расходился. Даже на Викторыча с Борисычем «бочку покатал»:

— Да вы кого сюда привезли??!!

И дальше продолжал «неконструктивную критику» в том же духе. Мне сразу стало как-то не по себе… Я не знал, куда от стыда деваться! Вот это отличился! Викторычу, как организатору, пришлось применять все свое искусство дипломатии, дабы не испортить отношения с принимающей стороной. Выходило, что друзей я подвел… Настроение упало окончательно.

Но делать нечего, надо идти добирать обоих лосей. Егеря разделились, и я пошел с теми, что двинулись по следу, на котором крови было больше. Через некоторое время путь привел нас обратно в загон.

Идти было тяжко: мягкое болото то и дело сменялось необыкновенно высоким кочкарником. А след, казалось, будет тянуться бесконечно. И, что самое печальное, больше не встречалось лежек…

Разгоряченный, я хоть и устал с непривычки, но старался не отставать от егерей. В конце концов вымотались и они и запросили по рации помощь снегохода. Из переговоров егерей я понял, что за вторым лосем уже не шли — он двигался легко и ровно, не хромал. Кровь была только в одном следу, и ее все меньше. Значит, ранение легкое, зверь выживет.

В дальнейшем, анализируя ту охоту и в деталях разбирая свои ошибки, я пришел к выводу, что, скорее всего, за время между первым и вторым выстрелами дистанция до лосей увеличилась, поэтому пуля прошла значительно ниже точки прицеливания, задев только мягкие ткани задней ноги животного. Ну и решение открыть огонь сквозь кусты оказалось плохой идеей…

Идя по следу, к двум часам дня мы, наконец, нашли еще одну лежку. Видно было, что зверь двигается тяжело, шагом и часто останавливается. Делать нечего, надо постараться его настичь. Ноябрьский день короткий, и надежда догнать раненого лося таяла с каждой минутой. Большая часть охотников уже давно бросила это занятие и вернулась на базу.

Необходимая поддержка

Наконец, где-то вдали послышался звук снегохода, затем спустя какое-то время прогремел выстрел… Потом опять зашумел двигатель. Через определенный промежуток уже чуть ближе снова «бабахнуло» ружье. По рации передали, что лося добрали, но надо теперь его вытаскивать. Я, как главный виновник происходившего, не мог в этом не участвовать.

Хоть «сохатого» из болота тащили и снегоходом, но туша постоянно застревала в высоких кочках. И снова, и снова, по команде «И-и-и— раз!» всем вместе приходилось, напрягая силы, приподнимать за голову и выдергивать зверя. Только тогда транспорт, перемешивая болотную грязь со снегом, мог продвинуть его на пару метров дальше. И так всю дорогу до большака!

На базу вернулись уже затемно. Вот к чему может привести переоценка своих возможностей, а главное — преобладание эмоций над хладнокровием и выдержкой! Я практически обессилел, но главной проблемой для меня были переживания душевные. Даже с таким трудом добытый лось не мог добавить и капли радости.

Я прекрасно понимал, что испортил всем — и своим товарищам, и другим стрелкам и загонщикам, и егерям — ожидание от охоты. Вместо того чтобы отдыхать, жарить печенку и рассказывать веселые байки, все вымотались и теперь укоризненно глядели в мою сторону. Позже уже за столом кое-кто не удержался и от соответствующих высказываний.

Никогда в жизни мне еще не приходилось оказаться в роли изгоя, когда против тебя настроены абсолютно все! Я был окончательно морально раздавлен и находился в крайне отвратительном душевном состоянии.

И вот тут… За меня вдруг вступился единственный человек из команды — добрая душа Борисыч!

— Да бросьте вы уже! Все правильно он сделал! Если есть возможность — стреляй, я бы тоже так поступил, будь у меня карабин! Иначе зачем на охоту-то едем? Вам завидно что ли, что на вас зверь не вышел?

И далее продолжил свою защитную речь в том же духе. Думаю, Борисыч даже и не представлял, насколько я ему был благодарен, как мне тогда требовалась эта поддержка! Дальше по жизни именно с ним мы прошагали много охотничьих троп, удачных и не очень. Многое из памяти уже стерлось, но этот случай я запомнил навсегда!

У меня есть правило — изготавливать чучела из охотничьих трофеев и вешать их на даче только в том случае, если они добыты лично мной. Так вот для Борисыча я сделал исключение — пара сбитых им чирков теперь красуется в самом лучшем месте, символизируя полет его доброй души!

Сергей Максимов, г. Москва

dobytyy los. foto sergeya maksimova

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий