Как-то в начале декабря в заводской столовой встретил Ивана Павловича, своего бывшего начальника цеха. Теперь он пошел на повышение — стал заместителем главного энергетика химкомбината. «Слышал, ты приобрел неплохую вертикалку? Еще не забыл охоту на зайцев? — поинтересовался Иван Павлович. — Твой коллега, мастер электрохозяйства генераторного цеха Рауль Фрейберг, предлагает еще до Нового года охотиться на кабана. В округе хутора, в урочище Алутагузе, нынче развелось много диких свиней. Так разбаловались, что всю дубовую рощу готовы срыть с лица земли».
Рауль — отличный мужик. В войну их семья была эвакуирована в Сибирь. Там рано начал работать. Потом отслужил на флоте. Занимался спортом — боксом. Был даже чемпионом республики в полутяжелом весе. Несколько лет назад окончил техникум по электрической части.
Как и я, работает мастером. Старше меня лет на пять-шесть. Красавица жена-эстонка. Дочка, которую он любит без памяти, называя Мерлушкой — от имени Мерле. Хутор им достался от тестя — лесника-егеря Феликса Михкеля из урочища Алутагузе. Тот, по местным понятиям, жил недалеко — в полутора-двух километрах. И тоже на лесном хуторе. Держал всякую скотину — коров, овец, птицу.
Всем им требовался корм, поэтому довольно большие пустоши засевались овсом, рожью. Сажались овощи: картофель, капуста, морковь и прочее. В любые времена это является хорошим подспорьем, хотя усилий требует неимоверных! В свободное время семья трудилась на обоих хуторах.
Недалеко от дома Рауля произрастала роща старинных дубов, которые в отдельные годы давали обильные урожаи желудей. Эти плоды привлекали в осеннее и зимнее время лесных хрюшек.
Подготовка к охоте
Тесть Феликс позвонил с заимки о получении разрешения на отстрел нескольких особей кабанов. В том числе секача, вожака семейства и трех-четырех подсвинков — молодых животных, но уже не поросят.
К зиме шкура кабана приобретает определенную ценность за густой теплый мех, мясо недурного качества. Кроме того, в любое время года вепрь — достойный охотничий трофей. Одновременно зверь представляет немалый риск для добытчика в силу своей мощи и свирепости.
Рауль сказал, что для охоты они подготовили в сотне метров от места два лабаза и уже неделю прикармливают животных семенами овса, кукурузы, морковкой и картошкой. А после урожайного года под снегом осталось много желудей. И еще к дубовой роще свиньями протоптано несколько звериных троп из леса.
В такой охоте я еще не участвовал, поэтому предвкушал необыкновенные приключения. По совету и под наблюдением Ивана Павловича снарядил десятка два патронов с пулями.
— С жаканом охотиться на кабана нечего, — со знанием дела поучал коллега. — Зверя возьмет только пуля, а стрелять надо точно. И желательно — только в сердце!
Он карандашом нарисовал на листке условное тело животного и точки, куда следует целиться.
— Да еще никогда не смей сразу подходить к туше. Кабан — тот еще хитрюга! Может притвориться. Я делаю всегда контрольный выстрел в голову, наученный однажды горьким опытом. Тогда меня спас напарник. Не люблю вспоминать. Но тебе следует это знать, Егор!
Вечер на хуторе
В следующую пятницу поехали на «уазике» Рауля. Тесть-лесник на наши сигналы вышел открыть ворота деревянной ограды. Загнали машину в хлев. В большом зале избы было тепло. В сложенном из маленьких булыжников камине горели березовые поленья, излучая блаженное тепло.
На столе в тарелках разложены яства из запасов Феликса: сало копченое и соленое со специями, в котелке дымилась разваристая картошка, в миске — квашеная капуста, политая ароматным подсолнечным маслом, хрустящие бочечные огурчики. Ну кто же попробует отказаться от такого? Когда тесть стал заваривать чай, повеяло ароматом липового меда и еще чего-то, что мне и вовсе было в новинку!
— У менья осопая саварка, — с типичным эстонским акцентом заявил Феликс. — Я есть Михкель, стесь в налитсии мята, бруснитсний лист, дусьитса и ессе kurat (курат — это по-эстонски черт. — Прим. автора) снайет сто.
Тесть Рауля вообще не особенно выбирал выражения на русском. Я так думаю, что эстонцы просто не представляют смысл русской ненормативной лексики.
После ужина проверили оружие и боеприпасы. Нас с Иваном Павловичем похвалили за выбор зарядов. У Михкеля оказалось неожиданное оружие — снайперская винтовка «Маузер-98» со снайперским прицелом.
— Это ессе с военных лет, — смущенно сказал тесть, — в лесу в те времена мноко фсего осталось, я пыль ессе мальтсик, люпил орусия. Кокта присел в лес рапотать, после утсеба техникум, сумел русье оформить в милитс. Инокта охотсусь на крупный сверь. Не люплю ранить. Стреляю на верное (думаю, что он хотел сказать — «наверняка». — Прим. автора).
Я с трепетным чувством подержал в руках раритет. Да, хотелось бы попробовать в деле. Но вряд ли удастся. Хозяева, как правило, не любят давать свое оружие в руки посторонних…
Устройство лабаза
Субботу посвятили знакомству с местом охоты. Решили завтра разделиться на пары. Я буду на одном лабазе с Раулем, а Иван Павлович — на другом вдвоем с Михкелем.
С нашей точки хорошо просматривалось подкормленное место. В прошлую ночь стадо оставило многочисленные следы: клочья черной земли на снегу, свежий помет и отпечатки копыт. Под дубы лесник нас не пустил:
— Сапах, — коротко пояснил он, — путет трукой сапах. А менья они усе снайют!
Перед заходом солнца мы облачились в теплую одежду: тулупы, сверху покрытые кусками белой простыни (это за неимением маскхалатов), валенки, меховые рукавицы с шерстяными перчатками внутри — для стрельбы. Опустили уши зимних шапок.
У каждого был бинокль, как и ружье, обмотанный тряпицами. Металлические детали протерли жидкостью с травяным запахом. Лесник запретил всем курить и выпивать спиртное как бы для сугрева. Кстати, вчера вечером Михкель тоже установил «сухой закон».
— Потерпите немноско, — сказал тесть Рауля, — только после охота.
Нам повезло с погодой. Она уже неделю стояла ясная и морозная. Ночью на небе была почти полная луна, отлично освещающая поляну.
Наш с Раулем лабаз соорудили с привязкой к трем деревьям: двум дубам и березе. Площадка из досок на днище и нетолстых жердей вместо боковых стенок. Между ними вместо окон — пропуски высотой не более полуметра. Они тянулись вдоль стенки. Внизу днища — люк. К нему поднималась сколоченная из коротких березовых жердочек лесенка. Длиной она была метра четыре — как раз на высоту лабаза.
Рауль, будучи тяжеловесом, с трудом протиснулся в люк. Мне удалось легче, несмотря на обилие одежды. Внутри имелся топчан без спинки — как раз напротив прорези в жердях. Так называемый «подоконник» можно было использовать в качестве упора для ружья.
При движении внутри ничего не скрипело. Так хорошо все было продумано и сделано для соблюдения тишины — одного из главных условий при охоте на диких свиней. Как сказал Михкель, эти животные обладают тонким слухом, нюхом, но слабо видят.
Лабаз Ивана Павловича и Феликса был оборудован более капитально, использовался уже не один год. Засады стояли недалеко друг от друга, но так, чтобы выпущенные пули не оказались взаимно опасными для охотников.
Долгожданный момент
Нас предупредили, что право первых выстрелов имеют «старики»: как более опытные. Нам же отводилась роль «подчищающих». Я не возражал, а Рауль, как показалось, уже привык ко вторым ролям при охоте с Михкелем.
Я был слегка возбужден. Одни приготовления чего стоили! Но постепенно успокаивался, тем более что тихая холодная ночь постепенно стала прихватывать нехилым морозцем. На часы не смотрел, но, по-моему, где-то ближе к полуночи невдалеке в лесу раздался топот многих копыт. Стадо вышло на тропу кормежки!
Первыми с громким хрюканьем на поляну под дубами выбрались две крупные свиньи. Остановились, затихли, принюхались. Лабазы находились от них под ветром. Да ни малейшего дуновения-то и не было! Такая тишь, что аж ушам больно!
Потом с хрустом и чавканьем высыпало все семейство: несколько подсвинков разного размера и возраста. Все тут же принялись рыться в ранее разбросанных лесником маленьких кучках прикормки.
Последним появился секач — главный вождь племени. Огромная черная туша с головой, казалось бы, занимающей треть объема. Движения стаи были суетливыми, резкими. Малыши звонко повизгивали. Все так же громко чавкали, тем самым выражая высокую степень довольства.
«Ну как тут можно прицелиться?» — думал я, при этом стараясь выбрать, в кого выстрелить . Не по слухам знающий, что такое свинья (в моей семье когда-то водились домашние), обратил внимание, что увлечение процессом еды у этих животных не снижало степени осторожности. Время от времени «взрослые» звери прислушивались и принюхивались.
Меня целиком охватило это удивительное зрелище. И вот тут-то раздались два выстрела, прозвучавшие практически одновременно. Охотники, видимо, перед этим договорились. Стадо мгновенно исчезло, сопровождая бегство громким визгом и топотом. На поляне остались лежать две огромные черные туши.
— Не торопитесь спуститься, — закричал Михкель. — Я-а проферю, не хитрят loomad (животные. — Прим. автора).
Прозвучали два контрольных выстрела. Потом Рауль подогнал «уазик» с прицепленными санями. Перевалили в них тяжеленные туши. В хлеву свиней с помощью ручной тали подвесили к стропилам и подняли.
Добытые трофеи
Не буду описывать процесс свежевания, делал это впервые и без всякого удовольствия. Однако всему надо учиться, если захотел стать охотником. Не жалею, что в тот день не сделал ни одного выстрела. Опыт все равно приходит с каждым выходом в поле. Тем более что наставники были весьма умелые.
Только через семь-восемь часов мы смогли отдохнуть. Голова вепря смотрелась необыкновенно: огромные черные клыки, относительно маленькие глазки. Они, казалось, злобно изучали своих убийц. Мне было не по себе, хоть и не давал зарока больше не ходить на охоту.
Короче, эта поездка произвела на меня глубокое впечатление. Нет, не сам процесс подготовки, да и непосредственно охоты. Скорее то, что неизбежно за этим должно следовать.
Михкель сказал, что шкуру вначале надо круто посолить. Потом собирался отдать на обработку знакомым спецам.
Через год, заехав к нему на хутор по клюквенным делам, увидел эту шкуру на стене каминной комнаты. Красивый трофей! Все те же огромные желтые клыки в огромной пасти. Только голова немного усохла да вместо глаз сверкали стекляшки. Но уже без той злобы и боли, что увидел сразу после охоты…
Юрий Петухов, г. Таллин
