Платная рыбалка для истинного рыболова — прямо скажем, что магазинные пельмени машинной лепки из соево-резинового фарша для настоящего гурмана. Насытиться, конечно, можно, а вот вкуса настоящего так и не почувствуешь. Вот и я до недавнего времени к платной рыбалке относился как к чему-то зазорному. Хотя соблазн бесовский нет-нет, да и проклюнется червоточинкой. И ведь поддался-таки. Может, из простого любопытства, а может, из-за того, что рыбы в нашей округе стало значительно меньше, а терпения поискать ее да уговорить обманку хапнуть тоже поубавилось. К тому же знакомый мне охранник Акимыч при встречах обрисовывал кущи райские.
И где? Да на частных прудах. Их в том месте три. Верхний — наполнитель. В нем, кроме карасей-маломерков, и ловить некого. Средний — «виповский», туда не моги: охранники пуще себя его берегут. Нижний — платный, продолговатый, вытянутой каплей. В него, поведал Акимыч, когда осенью спускают средний пруд и черпают нагулянную рыбу на зимовку и продажу, случайно попадает немало всякой живности. Про карасей-туводцев толковать не будем, их там больше, чем в реке ершей с пескарями. Карпы! Да не какие-нибудь — зеркальные, благородные! Белые амуры с толстолобиками, сомики канальные. И (совсем по секрету) несколько карпов красных — не то японских, не то китайских будто бы проскользнуло словно контрабандисты через спускные ограждения. И ловят там, якобы…
На пруду
Ладно. Собрались мы как-то в самой середине июля. Под смену Акимыча как раз подгадали. Вчетвером выехали на «жигуленке»: я, приятель мой Витек, брательник Серега и водила Кузьмич. Рыбак из Кузьмича никакой — что из меня космонавт, из Витька — промоутер, а из подполковника Сереги врач-стоматолог, — так, за компанию с нами, да колеса его. Воскресенье. Приехали на пруды часам к десяти утра. В ворота железные уперлись. Охрана, что омоновцы — в камуфляже да с причиндалами, лохматущий кобелина-кавказец гаубицей ухает.
— Можно ли порыбачить у вас? — спрашиваем. — И сколько это удовольствие стоить будет?
Охранник Акимыч выделился: загорелый, темпераментный, в очках, поправляем на боку «демократизатор», в руках — рация:
— Афанасьевич, сколько вас?
— Четверо, с водителем, — отвечаю.
— Значит, так: тысяча семьдесят рублей за машину и три удочки. За четвертую — еще сто пятьдесят. И рыбачьте хоть сутки, до завтрашнего утра…
Прикинули, посовещавшись. Дороговато получается. На рынке городском за эти деньги можно пару ведер свежих карасей купить, никуда не выезжая. Или трех килограммовых живых кострючков — в магазинном аквариуме. Тоже неплохой вариант. Ну, да ведь и удовольствие, то бишь сам процесс тоже кое-что стоит. Зато здесь еще и стоянка платная; мангалы, качели, грибочки детские с песочницами. Правда, мы-то сюда не за тем ехали, чтобы на качелях качаться да в песочницах детских домики строить…
Ладно. Чек отбили, как полагается, в кассовом аппарате, у главного смотрителя, не Акимыча.
Впустили нас на территорию, указали: куда далее. С правой стороны — гладь озерная. Почти до середины его трап вдается, широкий, хоть на машине заезжай. Сидушки виднеются с тентами. И рыбаков — ни души. Ясное дело: средний пруд, не нашенский. К нижнему подкатили. А там… Что на берегу реки в жаркий полдень. Десятка три машин разномастных да разноцветных, иномарки в основном. Палатки раскинуты, дымками ароматными от мангалов и костерков тянет…
Удалось наконец-то отыскать и нам место, где можно устроиться да порыбачить — рядом с развесистой березой, которую тут же облюбовали снасти Кузьмича. Пока он воевал с кудрявой, долговязый Витек уже карасишку выдернуть успел. Я срезал две пары рогаток под удилища: свое и брательника. Предусмотрительно прихваченный из дома костюм-забродник позволил мне уединиться за камышами. На один крючок червя насадил, на другой, по совету Акимыча, парочку кукурузин-бондюэлек. Ну, и где вы, хваленые оплаченные карпы?
Неважный клев
Минут через десять мой поплавок, качнувшись, ушел под воду и в сторону. Подсечка! И вот уже приятное ощущение сопротивления рыбы в воде. Не сказать, чтобы уж и сильное, но явно не карасиное. Еще мгновение, и карпик (увы, не карп) граммов на триста забился в моей ладони, скользя своими упругими голыми боками. В садок его. А взял-то на кукурузину. Прикорм бросил, обновил насадку. Очередная поклевка не заставила долго дожидаться. Заплясал на водной глади поплавок — гусиное перо. Вытолкнуло его из воды, набок завалился, плашмя в сторону подался. Подсечка — пусто. Поклевка, подсечка — пусто. Да что за наваждение? Ага, есть. Карасик в руке заплясал. Другой, третий карасик, пятый — тербанят червяка, бондюэлинка нетронутой остается. Нет, опять поплавок нырнул, леска натянулась, кончик удилища дернулся. И снова приятное сопротивление рыбины под водой. Как и первый, карпик зеркальный, лишь вдоль хребтинки от хвоста да вдоль средней линии по бокам чешуйки рядками протянулись.
Солнце тем временем перевалило уже за полуденную отметину. Жарко, парко. И все больше отдыхающих, оставив свои удилища, с криками и брызгами бросаются в воду. Какой уж тут клев?..
Подхожу к напарникам. Кузьмич, сидя на травке, в очередной раз пытается разобраться с бородой из лески. Серега рядом с ним, помогает. Витек, сидя на складном стульчике, тягает карасишек-маломерков. Интересуюсь уловами. Одни карасики. Лишь Витек, приподняв кишащий садок, хвалится карпенком граммов на двести. Подходит Акимыч.
— Ну, и где твои хваленые карпухи, амуры, толстолобики с сомиками? — иронизируем мы.
— Вы бы еще сюда в субботу приехали… Видите, сколько народу. А рыбе ведь тоже тишина нужна. Ладно, идемте за мной… К самому сливу. Под дамбу среднего пруда.
Мы сматываем свои снасти и бредем за Акимычем.
Норма выполнена!
Насыпная глинистая дамба высотой метра в четыре отделяет средний пруд от нижнего. В месте слива нечто похожее на омуток, метров на двадцать протяженностью. Мы рассредоточиваемся вокруг него. Витек первым, сделав промер, вытаскивает карпа граммов на четыреста. Кузьмич, зацепившись за торчащую из воды коряжину, дергает на себя леску. Смотрит в мою сторону: дескать, слазь, отцепи. Выловив первого карпа, Серега оборвал леску при второй поклевке.
Стайками и поодиночке плавятся мелкие карасики. Иногда в глубине вальяжно мелькнет тенью рыба покрупнее: то ли амур, то ли толстолобик. А то и вовсе красно-оранжевым боком подразнит. Я догадываюсь: японский карп и впрямь, видать, просочился. Вот бы поймать!
Комары с мошкой в глаза да уши набиваются. Солнце в тучи спряталось, дело к вечеру. Как-то уж очень быстро и незаметно день пролетел. Рыбачим еще, почти до самой темноты. У Кузьмича — карпенок и с пяток карасишек. Витек заполнил садок на половину, с полдюжины карпов в нем. Немного приотстал от него Серега. Мои трофеи побогаче: двадцать пять карасей, десяток карпиков. И под завязку, не поверите, вывел-таки японского карпа! Граммов на семьсот — прогонистого, брусковатого, в темных крапинках по ярко-красной чешуе. А клевал — что карасишка: помурыжил-помурыжил червяка, притопил поплавок. Зато упирался, когда на крючке оказался — что ерш ощетинившийся или язек строптивый…
Ночевать не остались: комарье да дождь выкурили с платного пруда. Прикинули: норму-то как будто и выполнили, это если вместе с карасями.
Виктор Арнаутов
