Реки Коса и Лолог

Лолог

Человеку свойственно считать, что в прежние времена все было лучше, чем теперь, особенно если речь идет об отношении людей к природе. Но действительно ли это так?

Последствия бездумного хозяйствования

Село Коса и его окрестности находятся в таком выгодном природном окружении, которого, пожалуй, нет во всем Коми-Пермяцком округе, за исключением, может быть, Гайны. Живописнейшие места в излучине двух рек, близость болота, богатого грибами и ягодами, протянувшиеся на десятки километров леса, радующая глаз Селищенская гора — все это как будто создано для полнокровной жизни простого человека.

Но были времена, когда люди бездумно уничтожали такую красоту. Это станет особенно очевидно, если обратить внимание на результаты многолетней хозяйственной деятельности на местных реках — Косе и Лологе.

Самая трудоемкая работа с лесом — молевой сплав. Капризная река то и дело норовит досадить человеку, но и ей причиняется вред. Летом день и ночь мотаются сплавные катера. Они нужны, чтобы отслеживать перемещение леса и ликвидировать заторы.

В конторе, отвечающей за сплав по Косе и Лологу, было 83 катера: 33 буксирных и 50 патрульно-сторожевых. Реки эти относительно неширокие, особенно летом. Большие волны, которые поднимало каждое проходящее судно, ежедневно и методично размывали песчаные берега. Множество мальков вместе с водой и бревнами оказывалось выброшено на землю…

К тому же страшно подумать, сколько мазута, масел и прочих отходов из двигателей катеров, а также из тракторов, бульдозеров, экскаваторов, автомобилей и т.п. загрязняло окружающую среду.

Так как все без исключения нефтебазы сплавной конторы были оборудованы прямо у реки, можно себе представить, сколько вредных веществ скапливалось в ней из-за этих примитивных заправок. Никто подобные потери не считал, топливо стоило копейки. Часто бывало, что вся река от берега до берега была залита нефтепродуктами.

Но самое ужасное — это топляки. Коса и Лолог — сплошное кладбище леса, формировавшееся в период с 1939-го по 2000 год. Ведь при молевом сплаве бревна очень долго находятся в воде, и если возникает большой затор, они набухают, теряют плавучесть и оседают на глубине, где достать их со дна уже невозможно.

В верховьях Косы и Лолога заготовители отправят лес, кое-как доведут его до своей границы ответственности и руки умывают, а затем уже местным приходится разделываться. Ну а тут уж как повезет! Свою продукцию наше предприятие уже отправило, а чужую надо ждать.

Сооружения типа запани перегораживают реку, и никак зачистку не начнешь. Если припозднились верха, бывало, до «белых мух» трудятся рабочие.

Уж как ни пытались бороться за плавучесть березы — все без толку. Например, обмазывали торцы бревен горячим гудроном. Топором срезали бересту до ствола и укладывали древесину в штабеля с подложками на просушку с последующим сплавом.

А еще был один довольно экзотический способ. Летом хлысты березы складировали на определенный период, затем уже с убранными ветвями разделывали их на бревна и отправляли по реке. Назывался этот метод «Биология».

Ученые, придумавшие его, заявляли, что, если сваленная береза полежит с ветвями и листьями, она, дескать, быстро потеряет влагу. Тогда бревна в ходе сплава будут держаться на поверхности. Ничего не помогало! Капризное дерево и после этих операций тонуло по-прежнему, особенно если случались заторы.

Сильно страдала природа после так называемых «зачисток». Бульдозеры методично и целенаправленно, метр за метром сталкивали ковшом в реку бревна вместе с песком и деревьями, разрушая ее берега. Бывало и так, что целые толпы рабочих трудились по принципу «Что вижу, то толкаю в воду, а что нет, пусть так и лежит».

Вытащить же лес из озера или старицы реки никому и в голову не приходило, да это и почти невозможно. В результате водоемы, буквально набитые древесиной, так и оставались неочищенными. Если вдруг летом в них становилось мелко, прямо по руслу лежали змеей горы бревен.

Сброс воды

По Косе был построен целый каскад запаней — временных плотин. Ими перегораживают реку для сдерживания пуска молевого сплава и повышения уровня воды. Причем ставятся они как раз в тот момент, когда поднявшаяся ранее на нерест рыба скатывается вниз по течению.

И вот на ее пути встает плотина, набитая бревнами до отказа, да еще не одна. Хода рыбе нет. Для браконьеров тех лет лучшего праздника не было! А откроют рабочие запань, пойдет поток воды, «вкрутую» перемешанной с древесиной, и перемелет он все живое, попавшееся ему на пути.

С 1973 года при малой воде во время засухи, чтобы протолкнуть застрявшие бревна, сплавщики стали строить песчаные плотины поперек Лолога. На Косе этот эксперимент не прошел, река все же шире и сильнее. А на Лологе за лето приходилось делать не менее 5-8 песчаных дамб.

Мне довелось наблюдать за их строительством и использованием в 1973-1975 годы. Наберется в насыпанной бульдозерами поперек реки плотине вода доверху, ее спускают, и она вместе с песком и мусором с огромной скоростью и ужасным шумом стремительно летит вниз по течению, подхватывая и оставшуюся в русле древесину.

В таком хаосе тяжеленные шестиметровые бревна, подобно спичкам, прыгают стоймя. Все живое, не исключая и рыбу, буквально перемалывается в этом потоке.

Но через несколько километров напор слабеет, и стена воды снова упирается в находящуюся в русле древесину. Тогда строится новая плотина, и цикл повторяется. Бывало, делали сразу три или четыре дамбы друг за другом до устья Лолога и поочередно их отпускали.

При таких операциях погибает рыба, засыпаются ее зимовальные ямы, разрушается придонный питательный слой — источник пищи для речных обитателей. В результате все русло теперь представляет собой песочную отмель.

А ведь помнят еще люди, какими глубокими были реки Лолог и Коса! Свободно плавали по ним на разных судах. Как-то рабочие попробовали отказаться от песчаных плотин и установили конструкцию из брезента. Но ее очень скоро уничтожила и смела напрочь река. Да и уровень воды в таких дамбах был не больше полутора метров.

Но даже и более радикальные методы не помогли справиться с задачей очищения реки от затонувших бревен. Если летом уровень воды достаточно высок, то чинно и благородно выглядит Лолог: красивые небольшие отмели, лес по берегу, птички поют.

Но если кто бывал на этой реке в 2014 году, в жаркое и засушливое время, то наверняка увидел ужасное зрелище. Все русло, оголившееся до крайности от мелководья, представляло собой сплошное кладбище леса.

В форме огромной деревянной змеи масса топляков и разного хлама замерла в хаотической свалке в нелепых позах в виде надолбов, столбов, штабелей. А ведь все это гнило и заражало воду! И, сколько видно было вверх и вниз по течению, везде представала одинаковая картина. Река, казалось, сама стыдилась своей страшной неприглядной наготы, но человек ничего не предпринял для ее спасения.

Теперь некогда полноводный Лолог летом можно свободно перейти вброд в обыкновенных сапогах. И скажите на милость: выживает ли здесь рыба? Возможно, в будущем государство вспомнит о топляках, превратившихся в мореный лес? Реки настолько обмелели и завалены бревнами, что летом на моторной лодке по Косе уже не проплыть.

К счастью, с 2003 года молевой сплав древесины был полностью прекращен. За прошедшее время реки самоочистились от нефтепродуктов, но топляки продолжают заражать воду.

Незаконный промысел

А что происходит здесь сейчас? Весной из Камы на нерест пойдет рыба, но на ее пути стройными рядами станут браконьеры. Человек снова предстает разрушителем природы.

Безусловно, лесопромышленные работы на реках района повлияли на количество рыбы, особенно когда были засыпаны песком и завалены топляками все глубинные места ее обитания и зимовальные ямы. Но в те годы такого массового лова, какой мы наблюдаем сегодня, не существовало.

В каждом поселке конечно же были два-три заядлых любителя закинуть снасти, но не более. Теперь же по берегам реки, начиная с весны и кончая поздней осенью, толпятся сотни рыбаков.

Некоторые из них сегодня заявляют, что раньше добычи было намного больше и все по причине сплава леса по рекам. Якобы в воде вся рыба только и делала, что питалась короедами и насекомыми с плывущих бревен. Но так рассуждают только дилетанты.

Какие могут быть короеды в свежей древесине, сплавляемой по реке? Прежде чем лес спускали на воду, его приемку зимой вели специалисты с рейдов. Им-то какой резон принимать гнилые бревна? Даже небольшие червоточины служат поводом в отказе в зачет сплавленной деловой древесины, и тогда такой товар засчитывается как дрова, что знает каждый лесоруб.

Необходимо отметить, что в те недавние добропамятные времена каждый год весной в период нереста на Косу приплывали на катерах сотрудники рыбнадзора и, невзирая на лица, буквально выдирали и затем уничтожали все найденные незаконно установленные сети. Виновных жестко наказывали рублем.

Но нарушители больше опасались не штрафов. Для рыбаков того времени уничтожение всех сетей было настоящим бедствием, ведь они плелись вручную, передавались из поколения в поколение, оберегались и ценились. В широкой продаже таких орудий лова не было.

Мне запомнился случай из жизни поселка того времени. Рыбнадзор конфисковал множество сетей, принадлежавших семейству руководителя одного из предприятий района. Судьба браконьерских снастей была предопределена.

Провинившийся директор попробовал обратиться к председателю райисполкома с просьбой заступиться. Но это не помогло, и сети были сожжены. Вот благодаря таким случаям браконьеры и опасались попадаться на незаконной ловле.

Да и истинных рыбаков тогда насчитывалось на порядок меньше. Все люди были заняты на производстве, держали значительное домашнее хозяйство, возделывали огороды. Сидеть у воды большей части работоспособного населения оказывалось просто некогда. К тому же рыбалке мешал интенсивный сплав леса.

Всеобщее безумие

А что мы видим сегодня? Происходит какое-то всеобщее безумие. Круглый год, особенно в период с весны и по позднюю осень, на рыбалку нацелены толпы людей. Можно подумать, что наступил всеобщий голод.

Одни отправляются на реку по причине безработицы, другие — от безделья, третьи — ради наживы. Случается, что за огородами поселка валяются целые кучи гниющей рыбы: ее поймали сетями, съесть не смогли, но и раздать было жалко.

В Интернете же люди открыто, ничего не стесняясь, помещают фотографии, на которых бахвалятся своими «подвигами» на фоне пойманной при нересте добычи. Рыбаки с деньгами завели себе лодки с мощными моторами, машины повышенной проходимости и трактора.

Недоступных мест больше нет: шныряют во все притоки и уголки. Причем некоторые заливы и озера захвачены конкретными людьми. И если вдруг сунется кто чужой, то его могут и «проучить»…

Устанавливаются десятки сетей длиной по сто и более метров. Причем в основной своей массе китайских, дешевых, которых не жалко выкинуть в случае порчи. Ну что стоит любому браконьеру купить сетку за 300 или 500 рублей? И когда она рвется, хозяин просто оставляет ее прямо на берегу или вовсе не снимает с воды.

Ну а что жалеть сети, которые стоят копейки? Можно смело утверждать, что их массовая продажа наносит огромный вред экологии всей страны. Между тем, как мне думается, не только полный запрет на реализацию таких товаров, но и хотя бы серьезное повышение импортных пошлин положило бы конец этой беде.

Все устья нерестовых малых речек Косы и Лолога в сезон перекрыты сетями. Под осень при мелководье их ставят поперек русла, чтобы выловить чехонь. И ведь применяют браконьеры не простые сети, а однопальцовки (ячея в них равна диаметру одного пальца). Таким образом вылавливается не только крупная добыча, но и самые маленькие рыбешки.

Нами давно замечено, что там, где летом в былые времена на мелководье сновали сотни мальков, теперь их редко где увидишь! Это говорит о крайней степени истощения запасов рыбы в реке.

А в последние годы пришла новая беда. Заводят браконьеры в заливы реки, в зимовальные ямы электроудочки, и не простые самодельные, а мощные, с генератором. После такой «рыбалки» все живое в воде погибает и не возобновляется несколько лет.

Особенно этим грешат «пришлые» браконьеры. Своих-то местные «прижучили». Высадятся энтузиасты незаконного промысла возле села Кочево или поселка Мараты и сплавляются по Косе вплоть до ее устья возле Камы, методично уничтожая рыбные места. Летом можно наблюдать целые эскадры лодок с подобными «туристами», следующие друг за другом по реке.

В это время года есть и другая проблема: малькам из озер совсем непросто выплыть. Перекрывают браконьеры выходы из стариц и ставят «морды», причем основательные, изготовленные из проволоки, с крышками, запертыми хозяином на замок. Ранней весной караулят задыхающуюся мелкую рыбешку, выходящую из истока, и вычерпывают ее на прокорм свиньям.

В итоге обычному человеку на удочку попадают только ерши да пескари. Тем не менее люди не теряют надежды хорошо отдохнуть на природе и порыбачить. В теплое время народ целыми семействами отправляется на реку, порой прихватывают с собой и домашних питомцев. Любители такого досуга едут настоящими толпами. Но есть и неприятные последствия подобных «нашествий».

Как-то летом я сидел с удочками в лодке на середине реки на приколе и обратил внимание, что в течение нескольких часов мимо меня по берегу прошло группами и поодиночке не менее трех десятков рыбаков.

И каждую компанию сопровождали одна или две собаки, которые с громким лаем носились по кустарникам, распугивая птиц в гнездах и пожирая беззащитных птенцов. Какой же огромный, невосполнимый вред нанесли эти псы молодняку, населявшему берег реки!..

О рыбнадзоре у нас уже давно не слышно, вот и наглеет народ. Только что динамит не используют! Инспекторов не видим вообще, даже в лицо не знаем. Документ о запрете рыбалки в период нереста имеется, а кто будет проверять исполнение? Увещевать браконьера, что решетом воду черпать! Может, пора бы уже применить силу закона?..

Василий Голев, Пермский край

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий