Новогодние месяцы — не самые подходящие месяцы для зимней рыбалки. Многочисленные праздники, как светские, так и церковные, вносят радостное возбуждение и настроение скорее в домашних застольях, нежели у промерзших лунок.
Ведь недаром январь для русских, а особенно для сибиряков, связан с самым пиком морозов и продолжительных холодов — рождественских да крещенских. В иные зимы столбик термометра едва ли до отметины в минус 50 не опускается. Какая уж тут рыбалка, какой кайф?! Как гласит пословица, добрый хозяин в такую погоду и собаку на улицу не выпустит. Только ведь «отмороженного» рыбака это как будто и вовсе не касается.
И, тем не менее, заметно поубавилось любителей подледного лова на заснеженных водоемах. Сбили охотку. Да и рыбка уже не та: и поменьше стало, и помельче, и привередливее. В уловах преобладают окушки-маломерки, ерши да беленькая рыбешка, чаще уклеечка. Правда, как утверждают знатоки, активизирует в это время свои разбойничьи вылазки налим-поселенец. Может, и так, однако мне не приходилось встречать фанатов налимьих поставушек: лунки замерзают едва ли не в полчаса, а за ночь или день промерзают до полной толщины. Попробуй-ка извлечь из такой лунки поводок поставушки, даже если и сидит на крючке налим…
Однажды, 20 лет назад
…Однажды, лет двадцать назад, когда с прилавков предновогодних магазинов исчезла всякая снедь, словно после прорыва блокады, встретились мы случайно с одним моим новым приятелем Андреем Масляницыным. Это теперь мы с ним давние друзья, а тогда — лишь шапочные знакомые. Поздравили друг друга с Новым годом, поинтересовались тем, как отметили.
— А я второго января был уже на рыбалке, — признался Андрей.
— Что, поди, еще и клюет? — с ехидцей задал я провокационный вопрос.
—Еще как! — отреагировал он. — Два с половиной килограмма «чубаков» наловил.
Потом, разведя указательные пальцы обеих рук, показал: как селедка!
— Ну уж и загнул! — засомневался я. — «Чубак» — и как селедка?! Небось, с палец, да и тот — мизинец…
— Что, не веришь?! — возбужденно округлил свои глаза Андрей. — А вот давай-ка в субботу сходим. Тут недалече, под Металкой, на той стороне. Сам убедишься!
— Да у меня и нет ничего из амуниции, — отговаривался я. — Удочек, правда, парочка где-то валялась.
— Ну вот! Валенки есть? А я тебе свои бахилы запасные на них дам. И насадкой обеспечу, и мормышками, и бур у меня тоже имеется.
Уговорил-таки. Под самое Рождество, 6 января, рано утром, обрядившись во все теплое и прихватив беговые лыжи с ботиночным креплением, я вышел на улицу. До дома Андрея выходило остановки три. На улице было тихо и морозно, градусов под тридцать. «Куда в такой колотун, какая тут рыбалка?» — сомневался я, надеясь, что и Андрей откажется от вылазки. Городские дома-коробки обволокло морозной дымкой, которую сгущали выхлопы машин.
В моем рюкзаке предупредительно лежали валенки, теплый свитер и термос с горячим крепким чаем.
До реки добрались довольно быстро: менее получаса понадобилось. Обосновались на выходе из заливчика. Я переобулся в валенки, надел теплый сухой свитер. Андрей расчехлил бур:
— Тут бури.
Я взял в руки инструмент, не зная, что с ним делать. В детстве-то лунки рубили пешней, а тут — бур. Ножи бура скользили в обратную сторону, не вгрызаясь в лед.
— Э‑э, да ты и этого делать не умеешь, — попрекнул меня Андрей. — А еще доцент…
Он взял у меня бур, и довольно скоро метрах в двух друг от друга на льду затемнели лунки. Вычерпав ледяную крошку специальной ложкой, напарник сыпанул в каждую лунку по щепотке прикорма — пшенной крупы.
На морозе
С востока, над правым высокогорным пойменным берегом Томи, наплывал рассвет. Тьма таяла, а морозец, похоже, крепчал. Мне не терпелось поскорее опустить снасть в воду. Однако Андрей предложил для начала попить горяченького чайку, закусив хлебом и салом.
Наконец-то мы «примерзли» к своим лункам. Глубина там была всего около метра. И течения никакого. Едва я опустил мормышку, насаженную, как учил Андрей, беленькой личинкой чернобыльника, и установил на подставки-рогатки удильник, кивочек дрогнул. Потом еще требовательнее. Я подсек и, к удивлению, первым обрыбился ельцом сантиметров на шестнадцать. Второй и третий «чубаки» не заставили долго себя дожидаться. А вот четвертый заглотил так, что я, неумело отцепляя его, обломил крючок старенькой мормышки.
Перевязывать мормышку на морозе — чистое мученье. По совету моего наставника я выбрал темного «мураша». Руки мои окоченели, однако справились с нелегким делом. Я начал входить в азарт. За каких-то полчаса мне удалось вытянуть из-подо льда с дюжину добрых ельцов‑чебаков, хоть и далеких от селедочных размеров. На морозе серебристая чешуя чебаков быстро тускнела, покрываясь матовой ледяной поволокой, а сами рыбешки крючковато замерзали.
Часам к десяти утра я и сам уже основательно продрог — не было никакой палатки или хотя бы снежной стенки-укрытия. Не было у меня даже рыбацкого стульчика. Я то сидел на корточках, то стоял, то лежал на снегу у лунки. Затем принимался бегать и скакать, как зайчишка в морозную ночь. И так примерно через каждые полчаса. Меня хватило лишь до полудня. Уже ни поклевки, ни увеличивающийся улов не радовали и не возбуждали меня. Я стал сдаваться и окончательно подумывать о доме.
Улов в 54 хвоста
С уловом в 54 хвоста, покинув своего морозостойкого напарника, я несся окоченевшими ногами в стылых ботинках домой, словно лыжник-спринтер к золотой олимпийской медали.
А под вечер пришли гости, и я выслушивал похвалы в адрес ухи из моей свежей рыбы.
С тех пор и началось мое нешуточное увлечение подледной рыбалкой на Томи. Весь январь проходил я то с Андреем, то в одиночку в облюбованное и проверенное место, через голое поле, где ныне вырос поселок Зеленый Остров. И непременно хоть с пяток «чубаков», а приносил домой. Особенно клев усиливался под самый вечер, с наступлением ранних сумерек. И поклевки становились увереннее, требовательнее. И сходов почти не бывало. И рыба клевала крупнее. Ну, почти как селедка!
Многое изменилось с той поры. И навыки, и снасти, и экипировка рыбацкая. Ныне редко выбираюсь я рыбачить на январский лед без полиэтиленовой палатки. А у многих рыбаков — так и вовсе… не палатки — шатры разноцветные на проволочных каркасах. И тепло в них, хоть раздевайся, никакой мороз не страшен.
Ну а рыба? А что рыба?! Тут главное — терпение. И умение с верой да надеждой, без этого и на рыбалку отправляться не стоит. И везение, разумеется. И если уж не «чубаки, как селедка», то расплодившаяся уклейка да ельчишки поменее уклеечки непременно проявят свое любопытство к разнообразным хитроумным мормышечкам, насадкам и приманкам. А то и окунь тюкнет. Не говорю уж про ершиков. Да и улов ли тут главное?
Так что с Новым годом вас, рыбаки и… рыбка!
Виктор Арнаутов, г. Кемерово
