Третий день Ойли гоняет муженька из угла в угол, придирается, честит за любую провинность. Уж как Юхани ни старается угодить молодой супружнице, все без толку. Но и ее понять можно: продали кабанчика, купили отрез на юбку, а материи не хватило. «Ты, наверное, поправилась?» — оплошал Юхани, и началось…
И вот, когда горемыка всерьез задумался, а не приобрести ли ему веревку покрепче да мыла кусок, спасение явилось самым неожиданным образом.
— Все, — Ойли вымела из-под стола Юхани, — сажусь на диету! Мясо мы продали, пироги отменяются, рыбу неси.
«Плевое дело, — с облегчением вздохнул во-всем-виноватый, — и на мыло тратиться не надо». Ужением Юхани особо не увлекался, но ерша от кобылы отличить мог. Валенки у начинающего рыбака имелись, и даже — калоши. Остальное, необходимое для зимней ловли, он намеревался одолжить у приятеля.
Матти встретил просителя, будучи погруженным в чрезвычайно трудоемкий процесс:
— Приманку вяжу, — пояснил мастер.
Пришлось ждать. За это время Матти Виртанен отловил несушку, выщипал перья поярче, обрезал, обмотал вокруг крючка конским волосом, насадил на цевье крупную картечину.
— Даст Бог, мелочь стороной обойдет.
— Не все ли равно из чего уху варить? — недоумевал Юхани.
Слово за слово, и уважаемый удильщик поведал новичку, что вышел запрет на ловлю рыбы менее двух вершков от кончика носа до кончика хвоста.
— Не то — штраф.
Едва заслышал это страшное казенное определение, любой селянин прижимал уши на манер гонного зайца и лихорадочно перебирал в уме все возможные скидки да уловки.
— А как узнаю, той ли величины рыбина?
— Я на глаз определяю, — Матти повертел приманку и бросил внимательный взгляд на лежащего на печи кота. Тот мигом подобрал свисающий хвост.
Сложив снасти в котомку, Юхани отправился в лавку, ведь ей владел муж свояченицы. Хозяин был в отлучке, и всем заправлял новенький верткий приказчик.
— Чего изволите-с?
— Я Юхани, родственник. Мне бы аршин. Завтра верну. Кабанчика продал. Хочу загон обновить.
— Кабанчик, что родственник — дело святое, — приказчик завернул линейку. — Супруге поклон передавайте.
Довольный тем, как ловко провернул дельце, Юхани уже до заката надергал из лунки две дюжины мерных окушков.
На радостях зашел на минутку в трактир — отметить. Новость о подозрительных успехах начинающего рыболова мигом стала достоянием полицейских, и счастливчик был доставлен в участок, где улов тщательно промерили.
— Тебе, Юхани, положен штраф за нарушение указа, — унтер-офицер подкрутил обвисший ус.
— Помилуйте, ваше благородие. Тут какое-то недоразумение! Я всех рыбешек аршином мерил.
— Представителю власти не доверяешь? — сдвинул кустистые брови начальник. — Еще один штраф выпишу — за оскорбление.
— Ей-ей мерил, — взмолился Юхани, — истинный крест!
Полицейский смягчился, словно нехотя, достал свою — волшебную — линейку:
— Так и быть. Вот, смотри.
Окуньков вновь проверили, и на этот раз маломерок оказалось на три больше.
— Ты где, нечестивец, аршин брал?
— В лавке. Приказчик дал.
— Понятно, — унтер обрадовался, но виду не подал. — Ладно. На первый раз прощаю, но улов конфискую. И аршин оставляю, сам хозяину верну. Иди с Богом. Проваливай!
В ту ночь Юхани долго не мог уснуть — терзали смутные догадки относительно отреза жены, ухмылки офицера и вороватого месяца, что, не таясь, заглядывал в окно. На его серпе восседал кот Виртанена и тщательно вылизывал основательно поредевший хвост. В какой-то момент зверюга ткнулась носом в стекло, скорчила кислую рожу, театрально утерла слезу и промяукала:
— Ну что за жисть? Никому доверять нельзя!
И умчался котяра доедать украденную сметану.
Владимир Фомичев, г. Москва. Фото автора
