Ничто, пожалуй, так не располагает к откровенному разговору, как неспешное вечернее чаепитие у бивачного костерка. Вот и наше с Саней Петровым огнище, умиротворенно потрескивавшее на глухом васюганском болотце, не было исключением.
Идеальный напарник
Занесла нас сюда кочевая работа охотников-ловцов. Промысловики этой редкой профессии делают важное и нужное дело. Они занимаются живоотловом косуль, зайцев, глухарей и иных зверей и птиц для расселения в других областях. А по весне стараются поймать гадюк для забора их целебного яда в серпентариях.
В зоокомбинате, где мы работали, Саня по праву слыл самым опытным и удачливым ловцом, чем заметно гордился. Семижильный, веселый, общительный — всюду он был на промыслах своим, не скупился на угощения и забавные байки. А взамен получал у местных жителей и помощь, и ценные сведения о наличии живности, чего лучше «аборигенов» никто не знает.
Словом, на просторах Западной Сибири и Васюганья для Сани не было ни преград, ни белых пустых пятен, на которые любят кивать неудачники. Вот к такому мастистому и фартовому охотнику я, новичок в промысловом деле, и напросился в напарники, когда начался самый заманчивый и денежный сезон — «на змее».
У костра мне следовало больше слушать и спрашивать. К тому же меня, натуралиста, интересовали не только профессиональные секреты поимки названных животных, но и встречи с другими обитателями степей и тайги, не внесенных в реестр промысловых.
И вот как-то в беседы мы затронули лебедей, а они прилетают на Васюганье одними из первых. Саня вдруг призадумался, даже как-то опечалился, что было не в манере вести разговор.
— Над землей летели лебеди солнечным днем… — прервал, наконец, напарник затянувшуюся паузу словами известной песни. Голос его «пригас» настолько, что приходилось прислушиваться:
— Не хотелось бы, земеля, рассказывать эту историю, а, понимаю, надо… Да, придется. Больше 15 лет назад недалече отсюда, у озера Иткуль, промышляли мы вот также — «по змее». Втроем. И случилось так, что через неделю кончились наши харчи. Из припасов остались сухари и макароны. Магазинов, понятно, в округе нет, да мы таковые и в расчет не брали. Ведь на промыслах обычно обходимся на «подножном корму». У каждого — ружье.
Печальная картина
Только в тот год, как на беду, утка с прилетом задержалась. Заскучали мы, ходовые люди, задумались. Сниматься — неразумно: змея день ото дня все чаще на кочки вылазить стала: на солнышке погреться. Только не зевай.
И тут, глядим, объявились над Иткулем три пары лебедей-кликунов. Описали круг и сели на закраины. «Отдохнуть или насовсем?» — гадаем. А лебеди, видать, и сами на распутье: снимались попарно и куда-то на время улетали. То ли жнивье искали, то ли рапажники. Слышали, что при бескормице лебеди охочи до цветущих почек ивняка…
Саня опять помолчал, а голос его стал еще приглушеннее:
— И вот один из нас, так скажем, не стерпел… Залез в камыши и ударил по лебедю — заднему в паре, что возвращалась с разведки. Попал… Тяжело упала на воду птица. С трудом добралась она до ледяной кромки, забухала крыльями и выбралась-таки на твердую поверхность. Присела, должно отдышалась и, оставляя кровавую дорожку, чуть ли не ползком одолела несколько метров. Только далеко не ушла: голова и шея стали клониться, «клевать», пока не распластались — насовсем.
Вторая птица села рядом, не улетела со снявшейся стаей. Стояла на месте, как замороженная. Лишь изредка она взлетала и на бреющем прогоняла появившееся стойбище ворон. Те знали, чего ждать…
Лодки у нас не было, лезть в ледяную воду охотников не нашлось. И в глаза друг дружке старались мы не смотреть. Чего греха таить: у бродячего народа — геологов, геодезистов, всякого рода землепроходцев да и нашего брата — ловцов — бытует неписанный закон — охотиться по собственным правилам. Мол, нам, экстремалам, положена «лицензия», нам — можно.
А насчет лебедей и легенды о том, что один из них разбивается оземь при гибели друга, мы даже посмеивались, ведь такого в действительности не бывает. Сошло бы все, забылось — если бы нам удалось получить свою добычу. Но на этот раз все обернулось по-другому, еще хуже, чем в красивой легенде. Наш лебедь не разбился, но и не покидал покойного. Стоял вблизи окаменело, чего-то ждал и методично прогонял гнусавых падальщиц.
Три дня, пока не снялись, наблюдали мы одно и то же: лежит, распластавшись, белоснежная горка-птица, а рядом, как изваяние, сторожит ее покой другая — обездоленная. Трое долгих суток одним только видом изводило нас это горестное зрелище. Да если бы это длилось только три дня… Кажется и по сегодня там, на льду Иткуля все по-прежнему: возле загубленной птицы стоит вторая — верная и окаменелая в беде…
Пусть, земеля, и тебе и другим привидится эта печальная картина, если при виде лебединой стаи рука невольно потянется к ружью.
Юрий Рямов, Новосибирская область
