Недавно несколько охотников-крестьян подошли к берлоге, оглядели зверя на месте и дали по нему залп из нескольких ружей, после которого легко раненый мишка моментально бросился на стрелков, окровянил одного из них, дал хватку подвернувшейся собаке и ушел. Снег был очень глубок, но по рыхлости своей противопоставлял настолько слабое сопротивление преследуемому зверю и лыжам, глубоко тонувшим, что догнать медведя не удалось.
Между тем, весть об этом казусе быстро облетела ближайшие деревни, из которых тотчас же не замедлили принять участие в преследовании целые толпы, вооруженные всевозможным дрекольем, с каждым днем по пути следования зверя увеличивающиеся новыми «партизанами».
Теснимый отовсюду, нигде не находя пристанища, злополучный мишка с полным успехом, однако, лавировал между охотниками, причем нередко следовал дорогами, пугая лошадей, путников, и даже пробегал деревнями… Однако и после трехнедельного преследования медведь, пропутешествовавший в разных направлениях по четырем волостям уезда, вполне благополучно и окончательно затерялся под погоду в казенной даче пятой волости…
Из личного опыта
Когда мишка замечает приближение нескольких охотников, то в большинстве случаев бежит без оглядки; если же его догоняет охотник один, то поведение зверя нередко несколько меняется: он начинает замедлять свой бег, поворачиваясь тем или другим боком, оглядывается на своего врага и затем, улучив момент, с коротким, отрывистым рычанием стремительно бросается на него.
Точно также и поведение собаки по отношению к зверю бывает различно в зависимости от того, принимает ли она участие в преследовании единолично или в компании с себе подобными, глубоко ли тонет в снегу или идет верхом, близко ли от нее хозяин или далеко отстал.
Доведенный преследованием до полного изнеможения, мишка обыкновенно забирается в чащу, где его удается стрелять так же близко, как и на берлоге… Но смельчаки, готовые «дойти медведя» в одиночку, здесь весьма редки, в особенности, если медведь крупный и уже имел случай обнаружить свою готовность дать отпор.
Самое лучшее время у нас для охоты нагонкой по обилию снега — февраль-месяц; в марте же начинаются насты, выдерживающие тяжесть зверя, вперемежку с оттепелями, при которых ходьба на лыжах совершенно невозможна. Горе охотнику, если перемена погоды на оттепель его захватит вдали от дороге, и снег начнете прилипать к лыжам: самый сильный и выносливый человек выбьется из сил и поплатится здоровьем.
Если согнанного из берлоги медведя не тревожить, то он очень скоро укладывается на лежку, подослав поде себя наломанной хвои, но лежит на слуху. При неглубоком снеге мне иногда удавалось без лыж подходить по следам к таким необлежавшимся медведям на выстрел… Если берлога точно определена при помощи собак, что всегда и следует делать заблаговременно, вполне бывает достаточно двух-трех, много четырех стрелков.
Тонкости добычи косолапого
Так как здешний народ с производством облавной охоты совершенно незнаком и набрать достаточное число загонщиков и стрелков с лыжами не всегда бывает возможно, то в интересах удачи необходимо: лично проверить оклад и, составив себе ясное представление о его фигуре, сначала расставить стрелков, сообразуясь с ветром, и затем поставить загонщиков с трех сторон на равных один от другого интервалах, строго обязав их не сходить с места до конца охоты.
Если при устройстве облавы на гонного зверя окладной круг непомерно велик, но не представляет из себя сплошного крепкого места, то с соблюдением величайшей осторожности его следуете обрезать чистинами и редколесьем, считая по петлям зверя его входы и выходы.
Если и после такого уменьшения оклада стрелков все еще окажется недостаточно для занятия всей предназначенной для них линии, то, хотя бы и на больших интервалах, их необходимо расставить на более вероятных путях зверя, не забывая, разумеется, пяты, если последняя пересекает стрелковую линию. Если же пята, то есть вход зверя в оклад, окажется на одном из флангов или крыльев, то здесь обязательно следует поставить если не стрелка, то загонщиков…
После постановки последнего загонщика распорядитель охоты идет на свой номер, а своего помощника посылает в середину цепи загонщиков, откуда тот и подает сигнал выстрелом к началу охоты.
Если гонный медведь лежит очень близко от окладного лыжника, то он нередко трогается с места до начала облавы, что стрелки должны всегда иметь в виду и быть наготове. Дозволять брать с собою собак загонщикам, а тем более стрелкам, ни под каким видом не следует. Одна сорвавшаяся не вовремя с привязи собака может испортить все дело.
При строгом соблюдении означенного выше порядка, мне почти всегда удавалось выставить медведя на стрелков, и если последнего, по их оплошности, не всегда убивали, то благодаря главным образом поголовному неумению здешних охотников-крестьян стрелять зверя на ходу пулей. В числе стрелков попадались и такие экземпляры, что при появлении медведя вместо выстрела по нему, начинали орать:
— Ведмед, ведмед!
Или из трусости пропускали его без выстрела, а если и стреляли, то сзади, выпустив за линию. Во избежание таких инцидентов ставить на номере по два стрелка много надежнее.
Нестандартные случаи
Гонный медведь обыкновенно при первом дружном крике загонщиков тотчас же трогается с места. В моей практике, впрочем, было два совершенно обратных случая. В одном из них только что обложенный медведь и после более чем часового крика, стука и выстрелов загонщиков не только не желал расставаться с облюбованным им местечком в непроломной чаще, куда он забрался, но еще не менее получаса выдерживал упорное нападение Байкана, сорвавшегося с привязи и поплатившегося на этот раз жестокой хваткой за горло, от которой смелый пес прокашлял около месяца, отхаркиваясь кровью.
В другом случае медведь, которого я сам лично обложил всего лишь за день до облавы, не выходил из круга еще долее, так что за темнотою его пришлось там оставить до утра. На другой день повторилась та же история, причем один из загонщиков, поставленный на следу медведя, сообщил мне, что слышал впереди себя его фырканье. И действительно, в этом направлении я застал на месте и убил медведицу, а двух только что рожденных ее медвежат взяли живыми…
В марте-месяце не менее странное приключилось с другим гонным медведем, который из преследуемого сам обратился в охотника, попав на жиры лосей, где одного из них, благодаря насту, очень скоро поймал и убил.
С какими лишениями сопряжена бывает иногда охота на медведей вдогонку, можно судить по следующему примеру: однажды медведица с тремя лончаками… не допустила на выстрел и… взяла курс на сосновое болото-тундру (что раскинулось на десятки верст). День выдался холодный с северным ветром. Еще до 10 часов утра мы с Александром начали преследование на лыжах.
Оно продолжалось около 20 верст (свыше 21,3 км. — Прим. редакции) и совершенно вымотало нас, так и не сумевших приблизиться на выстрел к медведям…
Когда кончилось это проклятое болото, где нас пронизывал ветер и сопровождали снежные вихри, мы вошли в еловый строевой лес и попали на просеку, которая, по уверению Александра, должна была привести нас к полю и жилью. Долго тянулась эта просека, по которой мы шли и шли, подгоняемые ужасом смерти, и лишь только впереди показался широкий просвет, как сердца наши ожили, но мы вышли… опять на тоже болото, с теми же низкорослыми соснами!
В полном отчаянии и изнеможении повалились мы тут же, где стояли, с ясным сознанием, что час наш пробил, что нет нам пощады, не будет спасения.
С мучительною жаждой покоя, пищи и сна я зарылся в снеге и, как кажется, очень скоро начал ощущать блаженство небытия, когда слуха Александра достиг отдаленный лай собаки. Немало времени ему пришлось повозиться со мной, прежде чем он успел добиться от меня первого звука и первого движения.
Так или иначе, но мы, бросив ружья, кое-как выбрались сначала на бревенную дорогу, потом в деревню и, наконец, в первую избу буквально вползли на коленях, как два загнанных и насмерть раненных зверя, с такими последствиями этой прогулки, которые остались на всю жизнь.
Н. Мельницкий, 15 февраля 1899 г.
