Потапыч злился на весь мир. Мало того что разбудили до времени, так и стол не накрыли. Он с опаской пошарил у деревенских изгородей, но вскорости затею бросил: «Бедно живут. Не подхарчишься!».
Натощак
Вспомнилась заметка в найденном у костровища журнале, где утверждалось, что ведро воды заменяет сто граммов масла. С трудом переставляя отлежавшиеся за зиму гачи, побрел медведь к знакомому роднику. Снежная короста предательски скрипела, да и вороны не оставили маршрут хозяина без должного внимания. Большой пестрый дятел также стуканул «куда следует».
На душе стало тревожно. «А ну как напорешься на смельчака с рогатиной? — думал Михайло. — Много их развелось — любителей пощекотать нервишки. Кто с луком, кто с арбалетом. До пращи, правда, не доходило. А еще хуже «ботаники» всякие: норовят из двадцатки в глаз выцелить, будто я белка какая. Опосля свидания с таким снайпером мой кузен окривел. Теперича одним глазом малину высматривает, другим — кедровые шишки считает».
Михайло нагнулся к зеркалу воды… и пить расхотелось: морда тощая, шерсть свалявшаяся — чисто Боб Марли перед смертью.
«Как тут быть? Чем бы брюхо Мишеньке набить? — рифмы разгоняли аппетит «потомку Винни Пуха», словно дрезину под уклон. — Разве что с Серым посоветоваться? Он, разбойник, на этом деле не одну собаку съел».
Мысли имеют свойство материализоваться. Преимущественно — дурные. Видимо, руководствуясь именно этим соображением, охоту по перу открывают весною в сроки, когда косолапые пребывают далеко не в лучшем расположении духа.
«Н-да, собаку… Ну, хоть бы и так. Что ж такого? Определенно — собаку! — решил Потапыч, плотоядно облизываясь. — А лучше — парочку! Двух глупых, жирных собак. Предпочтительно городских, они без глистов. Только не легавых: те тощие, на зубах скрипят. Вот лабрадоры, ретриверы — эти в самый раз. Спаниели тоже ничего, но их надобно с полдюжины».
Настроение поднялось, глухое урчание в животе перешло на радужный фальцет.
— Тузик, Тузик, где ты был? Где, ты, песик «колу» пил? — мурлыкал Потапыч дорогою к скрадку, популярному в среде приезжих любителей пострелять франтоватых селезней…
А в это время…
…Ходики пробили десять. До назначенной операции оставалось двадцать четыре часа. Нервы не выдержали, и я осмелился написать доктору в чудом сохранившийся мессенджер:
— Уважаемая Юлия Сергеевна! Опухоль измеряю ежедневно. Вроде не растет. Тьфу, тьфу, тьфу. Все ваши рекомендация выполняю скрупулезно. Кобель таблетки глотает, от уколов уворачивается. Но я все же втыкаю, хоть и не всегда «по месту», как принято говорить у нас — охотников. Может, завтра обойдемся без поножовщины? Тяжело от наркоза отходит. А?
Ответ обнадежил:
— Дай то Бог!
Окрыленный я пришпорил:
— Но, чур, дурман-траву с собой нам заверните! Туз в прошлый раз увлекательнейший сон про медведя не досмотрел…
Владимир Фомичев, г. Москва
