Как-то раз довелось мне увидеть возле полыньи следы, оставленные европейской норкой. Уже давненько я не находил признаков пребывания этого зверька близ водоемов Воронежской области… А все потому, что его почти половину века назад начал теснить близкий родич из семейства куньих. Речь идет о норке американской, которая и весом и размером превышает европейскую.
Последствия разведения нового пушного зверя
Намерения, как всегда были благими. Заботясь об улучшении охотничьих угодий, забыв о нашем исконном обитателе, почти по всем водоемам страны расселяли американскую норку. У нее шкурка после выделки получалась чуть ли не вдвое крупнее, нежели у европейской.
Дальше — больше. Заокеанского зверя, уже наполовину одомашненного, стали разводить в неимоверных количествах в зверосовхозах на всей территории Советского Союза. Поначалу вроде бы процесс шел неплохо. Заготовленные шкурки направляли на экспорт, казна пополнялась за счет этого «мягкого золота».
Американских норок разводили самых разных расцветок. Были и черные зверьки, и белые, и бежевые и серебристые. Большинство из них откармливали в вольерах, угощая тихоокеанским минтаем и свиными потрохами. Однако, вероятно по недосмотру сотрудников зверосовхозов, стали убегать из своих клеток свободолюбивые хищники. Вырвавшись на волю, они селились около ближайших водоемов.
Последствия не заставили себя долго ждать. Помню, как где-то в середине семидесятых годов прошлого века на реке Усманке даже попытка выловить щуку на живца стала весьма непростым делом.
Только забросишь, бывало, удочку с насаженной плотвицей и затаишь надежду, что достойная щука соблазнится на такую наживку. Но не тут-то было! Вдруг, откуда-то объявляется норка, которая сразу под водой срывает рыбку с крючка. И оставляет обычно лишь только обгрызенную головку несчастной плотвички.
Но может быть заокеанская хищница тут не причем и с живцом разобрался кто-то другой? На этот случай есть косвенное доказательство. Сразу после инцидента с плотвицей показались на речной поверхности американские норки разноцветных окрасок. Зверьки тотчас затеяли веселый хоровод, кружась поблизости.
Влияние фэшн-индустрии на популяции животных
Конечно, в тот период вдруг возникла мода на меха. У некоторых жителей советского государства тогда проявился излишек денежных знаков. В прошлое стали уходить шапки, изготовленные из собачьих шкур и из кроличьей шерстки. Молодежи потребовались более изящные изделия, произведенные из меха ондатры или нутрии. Но особым спросом почему-то пользовались в то время норки.
Так и началась масштабная охота на этих ценных зверьков. Кто-то промышлял на законных основаниях, кто-то — не совсем. В конечном итоге добытчикам в целом удалось удовлетворить запросы советских модниц, которые хотели дефилировать в новых шубках либо в пальто, украшенных воротниками из норки. Покупателям предлагалась также продукция «Пушпрома».
Основной вклад в уменьшение популяций заокеанской хищницы, которая заполнила реки в средней полосе страны, внесли звероловы. Американские норки оказались излишне доверчивыми. Их легко удавалось поймать с помощью использовавшихся в то время орудий, которые раскладывались на заледеневших берегах и вокруг почти каждой свежей лунки, проруби и полыньи. Приманкой служила обычная рыба. И в такие ловушки пришлые зверьки попадались целыми выводками.
С европейской норкой подобный прием обычно не срабатывал. Она, как правило, предпочитала употреблять в пищу свежепойманных «собственноручно» обитателей водоемов. Вот какую роль веяние моды сыграло в сохранении местных норок.
Преступление…
В памяти всплывает яркий эпизод, связанный с нашествием в наши края «пушных иностранцев». Один из них объявился вдруг на моем подворье. Тот роковой «визит» привел к печальным для наших домашних питомцев последствиям.
Мне в ту пору захотелось иметь у себя пару кроликов. Держал я их, так сказать, для души. Периодически появляющееся потомство ушастых зверьков обычно раздавал приятелям, которые высказывали желание разводить подобную живность.
Вернувшись с работы зимним вечерком, отправился угостить своих питомцев. Я припас для них пшеничное зерно, коим они обычно питались. Но мирной картины ужина кроликов мне не суждено было наблюдать. Вместо этого я увидел жуткое зрелище. Мои белые крупные пушистики лежали в клетке, залитые кровью, с перегрызенными горлышками.
Было совершенно ясно, что бедные питомцы стали жертвами неведомого хищника. Оставалось только определить, кто именно занялся разбоем на моем подворье. Загадка сия оказалась разрешена тотчас же. Помог в этом жутчайший «аромат», распространившийся из клетки. Я сразу понял, что кроликов растерзал самец норки.
…и наказание
Хищник спрятался в маточном отделении крольчатника, надеясь избежать наказания за свои злодеяния. Но расплата уже ждала пришлого зверя. Я осмотрел основной вольер, когда норка проникла через прогрызенную снизу деревянную перекладину, и установил ловушку. Спустя какой-то час пушистый налетчик был пойман.
«А как с ним лучше поступить? — задумался я. — Если бы речь шла о местной норке, европейской, то ее освободил бы спокойно. Да они и не нападают обычно на крольчатники, а довольствуются рыбой, лягушками и мышками».
Хорошенько поразмыслив, я связался со знакомым охотником. Тот, будучи профессиональным таксидермистом, оформил в свое время экспозицию животного мира в нашем региональном краеведческом музее.
Товарищ прибыл без промедления, поскольку жил поблизости. С собой он захватил холщовый мешок, да зверовую лайку. Собака не позволила американской норке сбежать. Ее загнали аккурат в подготовленный мешок.
А спустя неделю пленник «вернулся», только уже не в живом состоянии, а в качестве готовой ушанки. Правда, на полноценный головной убор шкурки иностранного зверька не хватило. Пришлось довольствоваться шапкой без отворотов.
Все меняется
…Минули с тех пор десятилетия. Меховые изделия как бы вышли из моды. Хотя причину этого следует искать отнюдь не в гипертрофированной заботе о представителях животного мира. Просто с развалом Советского Союза обнищавшим людям нужно было искать более дешевые товары — китайские пуховики и вязаные шапочки из синтетических материалов.
Прошли еще годы. Как-то раз мой сын, услышав рассказ о разбойничьем визите американской норки и последствиях этого посещения, поинтересовался:
— Отец, а тебе не жалко было зверька, которого пустили на шапку?
— Что тут скажешь? — поддержал я диалог. — Конечно, жалко. Но это существо было не из наших краев, не здесь его обитель…
А полынью на Усманке, с которой начался мой рассказ, где по первой пороше заметил следы европейской нормы, я потом еще не раз посещал в течение зимы. Там мелководье, быстрое течение не позволяет окончательно заморозить поверхность.
А рядом еще огромная ветла растет. Вот из-под ее подстволья и показалась коричневая мордочка, украшенная по бокам белесыми всполохами, представшая пред моим взором. То была «нашенская» норка и при ее виде благостно стало у меня на душе.
Юрий Демин, г. Воронеж.
