Большую часть года проживаю я на даче в окружении многих прудов. На всех из них лавливал, но вспомнился мне только один, на котором был десятилетия назад, когда со своей малой пасекой кочевал по медоносам и останавливался около него, где отменно рыбачил. Поиски того водоема не увенчались успехом. То ли память подводить стала, а может в молодость свою въехать захотел, а она тому воспротивилась…
И все же я его нашел
Как бы там ни было, обратился к местному знатному рыбаку и охотнику, ласково называемому односельчанами Митричем. Объяснил ему, что тогда на поле вблизи пруда росла гречиха.
— Знаю тот прудик, — откликнулся мой собеседник, и добавил. — А гречиху сеяли там поблизости лишь разок. Но сейчас зарос он рогозом, и подходов к воде нет. Да и путь туда перекрыт бурьяном.
Главное, что узнал я, как туда проехать и где на бездорожье свернуть. А далее — дело техники… На «Ниве», которая в рыбацких и охотничьих поездках никогда не подводила, пробрался я по кочковатым ухабам, сминая травяные заросли по пояс и мелкорослый кустарник, на брошенных когда-то пахотных землях.
Прав был мой знакомец: подходов к акватории прудика, а его водное зеркало хорошо просматривалось с небольшого прибрежного холмика, не имелось. Но, зная заранее об этом препятствии, прихватил я с собой обычную косу-литовку и… на всякий случай сапоги-«болотоходы».
А приехал в тот раз не на рыбалку, ведь еще не знал, что случится то, успокаивающее душу действо, а на разведку и для подготовки места. У слива-стока малого ручейка, вытекающего из водоемчика, и начал свои действа. Вострая коса пробила дорожку сквозь растущую в низине осоку, а вслед за ней и бушующий зеленью на мелководье рогоз…
Природные таинства
Картина, представшая взору, была удивительна. По поверхности пруда плавала кряква с семейством еще не оперившихся пушистых утят. А, когда начал убирать упавшие в воду облиственные стебли, но еще не поднявшие свои шоколадного цвета початкообразные соцветия, то вспугнул на противоположной приболотине цаплю, охотившуюся за лягушками. А прямо под боком с коряги громогласно плюхнулись в пруд несколько черепах, гревшихся там на солнце.
«Какой-то природный, естественный, а не рукотворный заповедник возник на брошенных человеком сельхозугодьях», — подумалось мне.
Подготовив место для будущего приезда на рыбалку, и прикормив его, отправился восвояси — до дома.
На утренней зорьке
По пришествии последующего рассвета я был уже на месте, и с первыми лучами солнца, заигравшими бликами на тихой водной глади, забросил поплавочный удильник с крючком, снаряженным дождевым червем, в приготовленный заранее прогал. И… сразу последовала поклевка.
Подсекаю, кончик удилища гнется, дрожит. Ну, думаю, хорошая рыбеха попалась! Да, знатной она на крючок засеклась, по длинке на две с половиной ладони, а вот по весу едва на двести граммов и вытягивала.
Клев начался, вернее не клев, а настоящий жор, и через полчаса мой садок, чуть ли не по горловину, был заполнен худосочным, похожим по форме тела больше на селедку, а не на знакомого по прошлым уловам жирного карася.
Никакой гастрономической составляющей пойманный улов не представлял. Дюже худосочным и костлявым оказался красный карась, и был он отправлен обратно в свои пенаты. «Но как же так? — свербило в мозгу. — Ведь три десятилетия назад ловил здесь крупных, до кило весом белых карасей!..».
Лишь через несколько дней, спустив в сие водное пространство надувную лодку и промеряв глубины, все понял. По всей акватории прудика глубина оказалась не более одного метра. За все прошедшие годы грунт, смываемый с ближнего оврага, оседал на дно, из-за чего водоем обмелел. Я решил, что кроме красного карася из рыбьего населения здесь никто и не выживет. Но все оказалось иначе.
Ловля в грозу
Ездил я на этот безымянный прудик еще неоднократно. Активный клев голодного карася позволял испытывать новые снасти и наживки. Рыбачил по принципу «поймал-отпустил», возвращая в привычную среду всех обитателей водоема.
Но однажды в один из приездов клева не последовало. «В чем дело? — удивился я. — Неужто вымер карась? Но зимы-то морозные он переживал, зарываясь в ил, под промерзшим до дна слоем воды?».
Пока я размышлял, над головой сгустились тучи и первые молнии осветили мглу. Раздались раскаты грома, пугающие округу. Первой мыслью было уйти от воды. Я знал, что в грозу здесь особо опасно.
Но заплясавший по поверхности поплавок, заставил быть осторожным. А поимцем я был просто обескуражен. На крючок попался, не в пример худющим карасям, крупный жирный вьюн. И его сородичи один крупнее другого ловились дружно на навозного червя, пока шел ливень.
Змееподобная с виду рыба не каждому придется по вкусу. Но после жаренки красноватое их мясо было просто бесподобно и удовлетворило бы, не сомневаюсь, любого гурмана. Но особо вкусны оказались вьюны в копченом виде.
Приготовив их таким способом, я дал попробовать это блюдо моей престарелой бабушке. Она, отведав рыбы, воскликнула:
— Вспоминаю молодость, когда лакомилась копченой миногой!
Еще несколько раз ездил я на этот прудил. Ловились и выпускались красные караси, а вот вьюны, заслужившие такое гастрономическое признание, на крючок так больше и не попадались. Видно, их пищевая активность и клев совпали с природным катаклизмом — грозой…
P.S. Когда писались эти строки, сток прудика оказался разрыт экскаватором, а на его месте водрузилась сливная труба. Так, по просьбе одного из магнатов-аграриев была проведена к его дальним угодьям асфальтированная дорога, лишившая жизни маленький заповедный «островок» в черноземной степи…
Юрий Демин, г. Воронеж. Фото автора
