Время продолжает свой стремительный бег: не успеешь оглянуться, как постарел и появились седина и новые морщины, но… продолжаю описывать я в своем блокноте новые встречи с природой…
Как-то принесли мне — издателю и редактору туристско-рыбацко-охотничьей газеты — многотомный дневник старого промысловика. Записи велись на протяжении без малого половины века. Мужчина кропотливо и почти ежедневно отмечал состояние погоды и рассказывал о своих выездах на любимую охоту… Непритязательны были те заметки, но в газете печатались частенько, и отклик читательский имели немалый.
Каждый год тридцать первого декабря подводил охотник в дневнике своеобразный баланс. Указывал, сколько мяса, костей и крупы скормил своим гончим и зверовым псам, отмечал расход дроби и пороха и фиксировал количество добытых шкурок лисы и зайца, «голов» кабана и оленя. И частенько при подытоживании сезонов проскальзывала мысль: не стоили трофеи таких затрат! Но опять же, год от года продолжал жить по принципу: «Буду есть мякину, но охоту не кину…».
Я понимаю его увлечение. Сам давно сочетаю стезю охотника с ружьем с фотоохотой. И «трофеи» — снимки — всегда под рукой, да и добыть их в угодьях и сложней, и приятней.
И все же, по примеру давешнего автора, тоже решил подводить баланс, но… в начале весны. И не чего-нибудь, а того, каким количеством угощения поддержал бедствующих зимой птах. В среднем за десяток лет такой деятельности мои кормушки требовали в голодную пору два-три мешка семени подсолнечника и пуд свежего свиного сала…
А баланс… всегда был положительным! От осознания того, что сотни синиц, дятлов разных видов, сорок, соек и поползней спас от голодной смерти, да и фотографий птиц сделал немало.
Вестники весны
Пробило мартовское солнце проталины вдоль обочин чистых с конца зимы шоссейных дорог, вскрылось просыпанное во время осенней перевозки урожая зерно, и появились на черных проплешинах полевые жаворонки.
Звонкая песнь их, возвещая приход весны, преодолевает «закупорку» салонов, несущихся вдаль автомобилей. Жаворонок невелик размером и невзрачен с виду. Но пение его, как говорили в старину, поистине ангельское.
Необычные птицы
Во время остановки электрички любопытный мой взор натолкнулся на парнишку, кормившего на платформе стайку вездесущих воробьев.
Порывы ветра выхватывали струящиеся из кулака мальчишки семечки, и шумный птичий поток устремлялся за ними вдогонку. Лишь одна пернатая особь не участвовала в общей толкотне и держалась в сторонке. Но ей-то кормилец и уделял особое внимание, пытаясь подманить поближе.
«Странная птица, — отметил я про себя, стараясь сквозь оконное стекло получше ее рассмотреть. — Да это же воробей-альбинос!».
Электричка тронулась, увозя меня от редкостного воробья, а ослепительно-белый комочек, напыжившийся от зябкого ветра, так и запомнился подбирающим нехитрое ребячье угощение.
…С другим необычным пернатым альбиносом я познакомился в мастерской известного художника-таксидермиста и моего приятеля Владимира Лачинова.
Встретил он на луговом выпасе среди сородичей-скворцов, склевывавших с коров оводов, белого сородича этих пернатых. Несколько дней потратил Владимир на охоту за редкостной птицей.
Переоделся он в камуфляжную форму и привязался к пасущейся корове. Та идет по лугу, а охотник, согнувшись и прижавшись к ее боку, — следом крадется. Так и подобрался он к сторожкой стае. Одним выстрелом из пневматики добыл вожделенный трофей, имея на то специальное разрешение.
Чучело того скворца и запечатлел я на фотографии, и вскоре оно пополнит экспозицию одного из музеев…
Юрий Демин, г. Воронеж. Фото автора