Зима. На часах семь двадцать. Ужасно холодно. Я с карабином иду к месту предстоящей охоты. За спиной стылая темень и огонек последней деревенской избы. Мне предстоит пройти несколько километров, а там и рассвет. Там мой путик, там колхозные поля, где можно добыть лисицу…
Идти или нет?
Я прошел какие-то пятьсот метров, а правая рука, что держала веревочку от лыж, уже замерзла. Чертыхаясь, надеваю петельку тесемки на левую. Голая кисть мгновенно застывает, и я быстро прячу ее в «логово» теплой варежки.
«Наверно все тридцать градусов!», — думаю про себя и усиленно шевелю холодными пальцами. Желтое холодное яблоко луны удивленно пялится на меня, и кажется, что оно вот-вот покажет свой золотистый язык и потом произнесет: «Не ходи ты на охоту в такую холодрыгу, а сиди дома!».
Я досадливо морщусь, грею ладошкой застывший нос и рассуждаю на тему — вернуться или нет. Сорокалетний «лисятник» во мне кричит: «Да нет смысла ходить за кумушкой в такую погоду!». А промысловик, более молодой, но упрямый, твердит: «Иди, иди, иди…».
И я шагаю. И точно знаю, что сегодня обязательно проверю намеченный участок путика. А дальше — как выведет Фортуна. Протопав километра три, спускаюсь к реке, а там в низине еще холодней. На самом мосту у меня побежало из носа, я достал платок и, перегнувшись через перила, глянул вниз на русло.
От увиденного мое сердце забилось учащенно: две дымящие паром проруби соединяла четкая, торная борозда. Охотники внутри меня радостно захлопали в ладоши и зашептали: «Выдра прошла, выдра!».
— М-да, ребята, заманчиво, но не наш это промысел, — пробормотал я и пошел дальше.
Большое охотничье счастье
К середине дня проверил четыре легальных ловушки, подновил прикорм и загадал: если на пятой будет куница, то разведу костер и пообедаю с шиком. Все еще холодно. Подбитые свежим камусом лыжи скользят плохо, и я порядком устал. До ловушки остались какие-то метры, и мои глаза упираются в свежую лисью тропу. Все мое существо взревывает:
— Съела куницу!? Господи! Только не это!
Забыв обо всем, я бегу к ловушке. Вижу, что волновался не напрасно. Петли следов лисицы стягивали дерево, на котором висела куница.
— Ну, слава Богу! — говорю вслух и снимаю белый маскхалат. Он из парашютного шелка. Попади на него искорка от костра — мало не покажется.
Сижу у теплинки, кручу над огнем куриный окорочок. Тепло и уютно, и передо мной, среди веток сосны, весит большой, темный кун — целый и невредимый. Это мое большое охотничье счастье!
Теперь пойду с карабином на укатанные ветром снега полей, чтобы добыть лисичку. Одну я уже в этом году взял. Оружие мое обзавелось нынче новой оптикой. Старая меня мучила лет шесть, но я все надеялся, что она встанет на место. Но куда там… Пришлось расстаться.
Шестая ловушка ничего не дала и я, повернув на юг, двинулся полями. Вдруг впереди, на длинном косогоре, мой глаз замечает какое-то движение. Подношу к глазам линзы бинокля. Но горизонт чист. Не иначе привиделось. Такое бывает, но проверить не мешает.
В перекрестье прицела
Перевалив хребет, и пройдя метров двести, я замираю и бухаюсь в снег — точно лиса! Мне много лет, но волнуюсь, как маленький. Главное — не показаться ей на глаза. Пока я восстанавливал «дыхалку», снимал заглушки с оптики и прятал варежки, лиса скатилась ниже. Так, до нее примерно метров двести, а прицел стоит на сто. Оптика ловит белую грудку, беру чуть выше, и палец давит спусковой крючок.
Лиса скрывается за пригорок, а я, неуверенный в результате, с жадностью хватаю холодный воздух… Надев рюкзак, лыжи иду к месту «падения» рыжей плутовки. Но ее там нет!!! Горе мое достигает апогея — то ли сон, то ли явь. Неужели промазал?
Одурев, медленно верчу головой — и радостно охаю: «Взял!». Мой драгоценный трофей лежит навытяжку на белом холсте снега. Потом наступает череда обычной прозы охотничьей жизни. Она неприятна и нежеланна, но и таскать с собой тушку хищницы целый день — полная бестолковщина.
Спустя какое-то время я с лисьей шкуркой в мешке иду на лыжах по белоснежным просторам Родины по безымянной вершине седого Урала. Меня переполняет счастье, хочется петь, плясать и целоваться. Я снимаю с плеча свой карабин, целую холодное дерево его приклада. Спасибо, друг! Мой милый, меткий, верный карабин!
Мурлыкая песенку про яблоко луны, солнца, и про маленького енота, иду и иду по бескрайним просторам… Но вот мои глаза снова улавливают какое-то движение и заставляют своего счастливого хозяина остановится и выйти из лирического транса.
Вон она — далеко в поле, у скирды. Самое время заняться скрадыванием. Утомительные и однообразные детали этого процесса, переходы и перегрузки я выброшу из своего рассказа. Приведу вас прямо к лисе, что мышкует в поле. Мне просто повезло, я сижу в кустах ивняка, из которого только что она вышла.
За лисой впереди полоска хвойного леса, там нора. Если я промажу, рыжая плутовка может скрыться. До нее около 120 метров. Целюсь чуть выше корпуса… ба-бах… — летит над лесом «возглас» моего карабина.
Лиса, странно подпрыгнув, с оглядкой на лес бежит в кусты, откуда вышла. Я вновь ловлю ее тело в прицел, теряю… Поймав, наконец, делаю два поспешных выстрела… Все, она моя! Погоня кончилась вместе с последними лучами солнца. Обдирать поздно. Запихнув трофей в пакет, кладу в рюкзак. Надо торопиться, может успею на автобус.
Напоследок
Иду напрямик, где скирды соломы. И… о горе мое, опять лисы! Воля потенциального пассажира автобуса сломлена. Приходится выбираться не на асфальт, а на купол очередного холма. Почти темно, но с оптикой можно попробовать. Прищурившись, я смотрю вниз. Так и есть: кумушка у меня под ногами.
Убираю заглушки оптики в карман, снимаю перчатку. Готово. Гляжу… и ничего не вижу. Запотела! Протираю линзы платком, можно стрелять. Дистанция — около сотни метров. Открываю огонь. Лисица тащит зад после третьего выстрела. Не убежит!
Но когда, надев лыжи, подхожу к тому месту, где она находилась, то вижу, как плутовка убегает на всех четырех лапах. Расстояние до нее уже более двухсот метров. Огибаю бугор справа, и стараюсь приблизиться. Карабин «гавкает» пять раз подряд…
Похоже, что все это безрезультатно. Лиса уходит в лесную темень. «Может, все-таки успею на автобус? — задумываюсь я. — Но добрать подранка — святое дело!». Иду за ней… В лесу рыжая прошла метров десять и пала в ручей. Вот она, почти добралась. Поднимаю карабин и прекращаю мучения этого подранка, посланного мне, кажется, самой судьбой.
Задыхаясь от усталости, сваливаюсь на дно ручья. Взяв лисицу за ногу, тащу к лыжам. Шмякаюсь на них, достаю термос и с собачьей жадностью допиваю последние капли чая.
В потемках, выйдя на асфальт, я долго плетусь вдоль дороги, жмурясь от яркого света фар, проносившихся мимо машин. Никто не хочет подбирать уставшего охотника. Проковыляв километров пять, я отчаянно поднимаю руки навстречу ярким фарам. Меня довез мой тезка, тоже охотник.
Оружие по руке
А в завершение несколько слов о технической стороне дела. Если вы собрались приобретать карабин, то хорошенько подумайте — для каких охот он вам нужен. Определитесь с калибром, подержите оружие в руках. Прикиньте, хватит ли у вас сил таскать «пушку», весом около пяти килограммов.
Например, я всю жизнь ходил с МЦ-21-12. Это тяжелая самозарядка, прикладистая и элегантная. Но ее вес я почти не ощущаю, поскольку привык. А после «Барса» я недолго походил с карабином «Вепрь» и подумал: «Тяжелый, однако… Как его таскают? Да и прожорлив он. Но зато надежен, как советский автомат. Не надо затвор дергать, знай, — пали».
Промысловик может поставить на «Барсе» переходник и с патроном калибра 5,6 добывать всю мелочевку. Многие пишут, что все нормально. Но мне лично не по душе, хлопотно. Да иной раз «мелкашечные» патроны попадаются просто дрянь. И это приводит к печальным исходам. Например — разрыв ствола.
На собственном опыте убедился, что на охоте, особенно на промысловой, неплохо использовать комбинированное оружие. Тут вам и дробовой патрон, и нарезной. Можете взять и под совсем мелкашечные патроны, но 5,6х39 все же надежнее. С оружием такого калибра я ходил и на птицу, и на зверя. Только не стреляйте по лисе полуоболочной пулей. Дыра от нее будет огромная в шкуре.
Хороший оптический прицел — гарант удачи. Только изделие это такое хрупкое и загадочное. Да, именно таким был первый мой ПО 4х34. Звал я этот прицел оптический «Барабашкой». Он сбивался, даже спокойно лежа в комоде, или от легкого щелчка по корпусу. Бывало, что «пенек» покидал поле зрения и… с концами…
Пришлось купить новый. Этот таких чудес не вытворял, пока не разу не подвел. Но я понял — с ними надо обращаться бережно. Да и с оружием лучше работать аккуратно и осторожно. Очень не советую «химичить» с патронами для нарезного ствола. Жизнь показала — это очень опасно!
И еще — любите свое оружие, и оно вас не подведет! Ваш меткий карабин станет верным другом.
Виктор Проявин, Пермский край
