День катился со своими заботами, неоконченными делами, но опережали его мысли. Они убегали помимо воли туда, в подернутые осенним холодом перелески, на лесные поляны, заброшенные поля, пахнущие полынью, кипреем и разнотравьем, с дурниной в рост человека и колками среди пашни, обрамленными полосками озими, где расхаживают косачи и жируют зайцы…
Костя позвонил во второй половине дня, будто прочел мои мысли:
— Привет, какие планы?
— Все нормально, завтра свободен, едем, если ты не передумал.
— Женя просится в компанию, телефон не смолкает, Виктор пока под вопросом.
Вечером контрольный Костин звонок. Едем втроем, у Виктора срочные дела. Утром ровно в шесть набираю знакомый номер и слышу Костю.
— Минут через двадцать выходи.
Рюкзак, ружье, термос, харчи, карта, компас — все собрано с вечера. Не спеша, одеваюсь. Беру фонарик на случай, если запоздаем. Проверяю карманы, документы, спички на месте. Обуваю ботинки на толстой подошве, утепленные изнутри — в них ноги не потеют и не мерзнут, не то, что в резиновых сапогах.
Застарелый артроз — болезнь века, многие им страдают, в том числе — охотники. А все это — от резины и сырости.
Обдумывая увлечение охотой, всякий раз я нахожу новые краски и объяснения. Меняются и обнаруживаются они в динамике, по прошествии определенных отрезков времени. В молодости охота являлась спонтанно, конечно, под влиянием окружения. Вырос на окраине села, лес рядом за огородами начинался.
Тянуло туда, к его живым обитателям. Дядя Ваня, прошедший войну артиллеристом, с легкой контузией, не потерял вкус к охоте. Он и стал первым наставником по уткам и тетеревам.
Журавль в небе, а синица — в руках
Первый косач до сих пор помнится. Это была весенняя охота с чучелами. Придя на место, влез на небольшую березу, укрепил расщепом на сучке тонкий шест с укрепленным тряпичным тетеревом, подаренным мне дедом вместе с его же старым ружьем — затворной одностволкой марки Геха.
Разом спустился вниз, обламывая тонкие сучья, нырнул в шалаш и замер в ожидании. Светало, но диск солнца еще не вышел из-за линии горизонта. Щебетали проснувшиеся птички, дождавшиеся ранней весны в суровых сибирских просторах.
Набрав в легкие воздуха, я издал длинный шипящий звук: чуффышшш, чуф-фышш!.. Вдруг — на охоте почти всегда «вдруг»! — что-то захлопало сзади, и, оборотившись, я увидел косача на раскачивающейся макушке березы.
Трясущимися руками просовываю ствол сквозь тонкие ветки шалаша, выхватываю в просвет силуэт тетерева и нажимаю на спуск. Не успевает рассеяться дым, а грузная птица гулко ударяется о подмороженную утренником землю. Бегу к ней, поднимаю, всматриваясь в красные бархатистые брови, приглаживаю перо на плотном овальном теле.
— Ты зачем с таким топотом бежал к битому косачу? Он не улетит, раз шмякнулся громко так, мне со стороны и то было слышно.
Дядькину иронию принял тогда без возражения, хотя и сейчас убежден, что добыча твоею становится, когда она в руках или в рюкзаке окажется. Не зря сложена поговорка: журавль в небе, а синица — в руках.
На осеннем току
Впоследствии я выбрал профессию, связанную с охотой. Биология и промысел — основные направления моей профессиональной деятельности. А любительская охота продолжает оставаться отдушиной, занятием для души. Только при ней выпукло видна суета сует нашей повседневной жизни.
Дорога пролетает незаметно, если в машине собрались трое увлеченных людей в предчувствии предстоящей охоты.
— Может, в Сростинку махнем, там глухари бывают, — предлагает Костя.
— Нет, туда далеко, давай в Калиновку на косачей с утра, а потом в Кокуй зайчишек погоняем, — возражает Евгений.
Достаю карту. На ходу уточняем подъезды. Сворот за старой дойкой. Дорога петляет среди полей вдоль извивающейся болотистой речки.
Останавливаемся. Парни облачаются в походную амуницию, обувают резиновые сапоги (у них еще артроза нет!), а я с дома одет и обут. Расчехляю ружье, навешиваю патронташ. Мы с Женей обходим кусты справа, машина двигается и скоро вновь останавливается. Это сигнал нам двигаться дальше.
— Сзади, Николаич! — это Женя кричит. Оборачиваюсь и вижу десяток косачей над тем местом, где только что прошел. Стрелять поздно. Слышим дуплет Кости, но и от него далековато было.
— Зря вы сразу пошли, надо было назад чуть отойти, — ворчит Костя.
Хотя, на мой взгляд, все было сделано правильно, но Его Величество Случай был не на нашей стороне. Косачи улетели через большое поле и там упали на недавно скошенную стерню.
Слышно бормотание и даже чуфыканье. Осенний ток — редкое явление. Видно, набрала птица силу перед долгой зимовкой. Рассмотрев в бинокль поле, насчитали около двух десятков тетеревов. Они на земле бегали, хороводились. Тройка недалеко от нас села.
Решаем загон сделать. Разошлись. Мы с Женей на «номера», а Костя — в обход. Идея хорошая, но как ее осуществить, если вокруг чистое поле? От Жени пара взлетела, отстрелялся впустую, мне тоже по ним удалось выстрелить, также безрезультатно. Остальные птицы от выстрелов снялись.
Надо сказать, что нынче косачей много больше стало, чем год-два назад. Одну удачную вылазку на открытии охоты удалось нам осуществить этим же составом плюс Андрей с Яшмой — дратхааром. Тогда очень хорошо постреляли, и собачка поработала.
Выполнили норму отстрела, надолго такое запоминается.
Тяжела охота по чернотропу, нет следов никаких. А тут еще дождь с ветром. К счастью, он кончился, едва начавшись. Попытка поднять птиц из дурнины тем способом, который был успешным три недели назад, увы, не оправдалась. Подросли молодые птицы, поумнели, успели стабуниться.
Обед без костра. Укрылись от ветра за машиной, минут двадцать отдыха — и снова в путь. Ладно, не везет с косачами — пойдем за зайцами. Прошли несколько колков, протоптали картофельное поле с выброшенной по обочине копалкой и не собранной промороженной картошкой. Нет дичи!
За зайцами
Решили переехать ближе — в долину, к большой реке. Снова в дорогу. Поля, леса, перелески. Унылая пора — очей очарованье, лучше поэта не скажешь!
Переехали на новое место. Обходим широкий лог. Замечаю тропочку среди высокой травы, зайцы натоптали. И ведет эта тропочка прямо к колку. Костя на «номере», мы с Женей — с другой стороны. Лезу в колок, стучу палкой по стволам, шум создаю, целую корягу сломал, разворотил.
Бах, бабах, бах. Выстрелы. Крики. Выбегаю назад. Еще один выстрел, пятый по счету. Но где же заяц? Ушел. Убежал! Вот так стрелки. Оба промазали, хотя обычно я их стрельбой только восхищался!
Нет, не наш нынче день. Найти переместившегося зайца без снега и без собаки — все равно, что иголку в стогу сена искать.
— Может, домой поедем? — это Женя.
Садимся в машину, едем в сторону дома. Грустно. Проехали десяток верст, желтизна вокруг от не опавшей с молодых осин листвы, вновь ожиданием чуда повеяло. Такой рядом лесок симпатичный, и поляны на буграх просматриваются. Точно заячье место, как его мимо проедешь! Сворачиваем. Спускаемся в ложок…
Ставим машину. Еще одна попытка испытать судьбу. Те же приготовления. И тут Женя закапризничал. Замерз, говорит. Из машины не вылазит, ружье демонстративно разобрал. Что ж, мы вдвоем поохотимся. Костя — загонщиком, я — стрелком. Не успеваю оббежать колок, слышу выстрел. Костя сам из-под себя зайца взял. Шепчет мне:
— Тут второй должен быть, нутром чую!
Я снова на «номере», Костя — загонщиком. Только разладилась охота. Женя в машине дурачится, сигналку включил. Кричит в рацию:
— Зая, зая, зая… — концы слов проглатывая. — На тебя, на тебя пошел! — это Косте.
В пяти метрах проскочил зайчик от зайчатника, такое нечасто бывает! Я на «номере» как дурак стою, Женины вопли слышу. Все, едем домой.
— Да, был у нас один охотник, гончатник Сачкин, мы его врагом народа прозвали, — это Костя начинает рассказ, — говорит нам: вы зайца не стреляйте, дайте собаке поработать. Ну и ладно. Выскочил заяц почти из-под наших ног, Валерик не стреляет, гончую ждет. Дальше идем. Слышим выстрел, прошли порядочно, собака молчит. Подходит Сачкин. «Где заяц?» — спрашиваю. «В рюкзаке, — отвечает. — Я своего взял, а вы как хотите!».
Я этот Костин рассказ в пятый раз слышу про Сачкина. Мы смеемся вместе с Женей, делая вид, что слышим эту историю впервые. Болтаем, чтобы не скучно было возвращаться. Когда вышел Евгений, Костя посерьезнел.
— Опять Жене рыбное место выказали, он туда без нас поедет. И раньше такое бывало. Говорит, ездил в Карганы, а сам по примеченным местам с Толяном или кем-то еще прокатился. Я не против, чтобы нужных людей возить, но врать зачем?
— Тонкое это дело — охота. Надо повадки зверей и друзей знать, так как они пересекаются в самом неожиданном месте. Кто кого перехитрит, не всегда и не сразу догадаешься.
Его Величество Охота непредсказуема, в этом ее прелесть и очарование, потому она никогда и не кончается в душах настоящих охотников…
Анатолий Зырянов, биолог-охотовед, г. Красноярск. Фото автора
