Шел 1990 год, работал я тогда управляющим Барзасского отделения п/о «Кемеровопромохота». В свободное время охотился по договору, заключенному с отделением по заготовке пушнины. Разрешение на добычу медведя у меня тоже имелось.
За зверем
В разгар сезона решил закрыть последний путик. Доехал к зимовью на «Буране», растопил печь, перекусил, встал на лыжи, закинул карабин на плечо и пошел по путику. Снег был плотный, лыжи почти не тонули. Чир-чир — шуршал тонкий чирым под лыжами. Путик шел верхами ручьев до бывшей деревни Гавриловка и спускался к речке Кельбес.
Погода стояла солнечная, небольшой морозец бодрил. Слева по течению реки впадал ручей. Дойдя до него, решил отдохнуть и перекусить, присев на валежину, торчавшую из-под снега.
Вспомнилась знакомая в верховьях этого ручья берлога, которую я случайно нашел осенью, охотясь на рябчиков. Посмотрел на часы: было три часа дня. До берлоги было с километр, до избушки — два с небольшим. И я задумался: идти в избушку или проверить берлогу, не полениться, а вдруг удача?
Поднялся по ручью, он начинался с крутых ложков, поросших мелким пихтачом и березняком. Отдельно стояли могучие кедры и пихты. На крутом взлобке под пихтой находилась берлога. Обойдя взлобок слева, поднялся к берлоге, вход в нее был большой и открытый. В берлоге я заметил движение, пригляделся.
На меня смотрел высунувшийся медведь, голова его показалась мне небольшой. Я прицелился и выстрелил. Медведь дернулся и осел, затих.
Постояв пару минут, я решил, что все. Пригляделся, где можно повесить карабин на сучок. Стал обходить берлогу метрах в трех от жерла, поскользнулся и упал.
Вскочив на ноги, увидел, что медведь вылез по пояс из берлоги и смотрит на меня буквально в полутора метрах… Я вскинул карабин, прицелился в лоб и выстрелил. Медведь дернулся и осел в берлогу, из головы, пульсируя струйкой, вытекала кровь.
Было тихо, только любопытная синица, усевшись на березку и повернув голову набок, чирикала. Я осторожно заглянул внутрь берлоги: а вдруг медведь был не один? Мои опасения были напрасны, хищник оказался один — светло-бурый и большой. Голова почему-то была небольшая, почти с плоским черепом. Я отошел в сторону, присел на снег, вытер вспотевший лоб, хотелось пить.
Понимая, что одному медведя из берлоги не достать, пошел в избушку, завел «Буран» и поехал в бывшую деревню Верхний Кельбес.
Нелегкая работа
Там у зимника, по которому лесхоз возил лес с деляны, стоял домик начинающего фермера Николая Капитоненко. В то время у него находился его брат Виктор. Вот их-то я и попросил помочь. Пока они собирались, я с удовольствием попил чаю, Коля укладывал в рюкзак веревку, топор и лампу «летучая мышь».
За окнами раздался шум мотора. Это подъехал мой штатный охотник Саша Селякин, вовремя. Ехать решили на двух «Буранах», благо, что Саша ехал с нартами. Усадили братьев в нарты и двинулись.
Кельбес — горно-таежная речка, на перекатах уже вскрылась. Маневрируя где по реке, где берегом, доехали до ручья и, придерживаясь лыжного следа, поднялись прямо к берлоге, заглушили «Бураны».
— Даааа! — восхищенно протянул Николай, выбираясь из нарт и отряхивая с себя снег. — Так могут ездить только таежные охотники.
Осмотрелись, развели костер, вырубили две ваги: большую и маленькую. Шел восьмой час вечера. Я залез в берлогу, накинул удавку из веревки на голову медведя, второй конец за вагу. Попробовали тянуть — не получилось. Медведь уже начал коченеть, мощные лапы не давали его вытащить. Пришлось стянуть их бельевой веревкой, что была у меня в рюкзаке.
Потянули, снова не получилось, медведь не хотел выходить. Тогда, зацепив веревку за толстый конец ваги, закинули за ближайшее дерево и стали закручивать вокруг него, как воротом, но медведь не подавался. Тогда малой вагой стали его шевелить из стороны в сторону и тянуть. Медведь подался и стал выходить.
Вытащили до половины, перевернули на спину, дальше он пошел легко. Зверь был крупный, вытянутый, как щука.
За работой не заметили, как стемнело, добавили дров в костер, засветили «летучую мышь», начали разделывать тушу. Вдруг Саша говорит:
— Мужики, подождите, надо замерить этого «крокодила»!
Мерили спичечным коробком от хвоста до глаз, получилось два метра восемьдесят сантиметров, ширина передних лап — 22 сантиметра, это был самец особо крупных размеров.
Освежевали, в первую очередь осмотрели голову, первая пуля, оставив глубокий след, срикошетила. Удар, видать, был силен и на время «отключил» зверя. Разделали, разложили на снегу.
Посмотрели на часы: было 22 часа 45 минут. На «Буранах» фар, конечно, не было, и мы, мокрые и усталые, встав на лыжи, пошли пешком по следу снегоходов. Растопили печь, перекусили, развесили сушить одежду и легли на нары отдыхать.
За трофеем
Я всю ночь периодически подтапливал печь, одежда высохла, люди отдохнули. Только засинел за окном рассвет, братья решили пойти к себе, Николай сказал:
— Нам налегке по морозцу пройти пять километров не трудно, дома дела ждут.
Мы с Сашей пошли к берлоге. Сайки уже хозяйничали возле мяса. Увидев нас, недовольно покрикивая, разлетелись.
Загрузив добычу в нарты, мы свернули шкуру, положили ее сверху, перетянули груз веревкой, завели, прогрели «Бураны» и тронулись. Саша с грузом ехал первым, я сзади подстраховывал — вдруг где подъем не возьмет. Тогда можно было бы упереть «буранной» лыжей в нарты и таким образом помочь одолеть взъем.
Но все обошлось, след промерз за ночь, «Бураны» шли легко. Только снег из-под гусениц пыльцой ложился на шерсть медвежьей шкуры.
«Вот и твой тринадцатый мишка», — думалось мне. Почему-то вспомнилась оплошность: я запамятовал неписаный закон таежных охотников не обходить берлогу с жерла, мог ведь сам стать добычей. В нашем деле всегда есть место риску. Так что неудача с удачей тихо ходят за мной…
Николай Васильев, Кемеровская область, г. Березовский
Этот рассказ был опубликован в нашей газете «Охотник и рыболов Кузбасса» в мае 2009 года.
