На охоте собаку съел. Часть четвертая

Спустя полчаса Рохвиц подъехал к небольшому домику с мезонином, где устраивались вечера для местных обывателей, исключительно военных. Под помещение клуба было занято всего четыре комнаты. Средняя комната служила и передней, и библиотекой, и даже буфетом. Направо в углу на вешалке висело несколько мужских и дамских пальто; дальше, вдоль стены, стояли два шкафа с разбитыми стеклами; в шкафах этих целыми грудами были навалены книги. В углу налево помещалась буфетная стойка, обтянутая черной клеенкой.

ОКОНЧАНИЕ. НАЧАЛО — В № 12 (139), № 1 (140) И № 2 (141).

У стойки собралась небольшая кучка офицеров, выпивала, закусывала и о чем-то болтала. Тут же вертелся маленький человечек, уже заметно опьяневший. Это был аудитор Гришкин, пьяница горчайший. Выпивая рюмку водки, Гришкин обыкновенно делал самую отчаянную гримасу, показывая свои противные гнилые зубы, и приговаривал: «Пхе-пхе!».

— Налей-ка мне, Ицек, столбуху «брыкаловки», — обратился к стоявшему за буфетом солдатику один из офицеров немного охрипшим голосом.

Большая рюмка-столбуха была налита и моментально опрокинута как-то особенно эффектно в здоровенную глотку офицера. По приемам пьющего видно было, что и он принадлежал к обществу «Не пролей капельки».

— А ты, «Пхе-пхе», уже пьян? — обратился «Не пролей капельки» к аудитору. — Скоро, брат, скоро!

— Пхе-пхе! Нет, врешь, я еще не пьян, — проговорил Гришкин, — а буду пьян! С горя буду пьян — Курганыч пропал!

— А в самом деле, господа, — обратился «Не пролей капельки» к кучке офицеров, — уж шестой день, как Курганов и Апокенидзе ушли на охоту, и до сих пор о них ни слуху, ни духу.

— Но что важно, — проговорил кто-то из кучки, — так это то, что Курганов отправился на охоту в одном сюртуке и маленьких сапогах, а теперь настоящая зима.

— Славный малый этот Курганыч, — заговорил опять Гришкин, — а дурак, ей-Богу, дурак! На охоту и в маленьких сапогах, да еще, пожалуй, и водки не взял с собой… Ну да Бог с ним! Лучше выпить!..

— Верно, «Пхе-пхе!». Что верно, то верно! — подтвердил «Не пролей капельки». — Налей-ка и мне, братец.

Снова столбуха опрокинулась в луженую глотку.

— Пхе-пхе!!.. — прокричал ни с того, ни с сего Гришкин и хотел было выкинуть какое-то антраша, но покачнулся и чуть было не упал.

— А ну-ка, братец, — обратился к нему «Не пролей капельки», — пройди-ка по одной доске… а? Ведь не пройдешь?

— Не пройдешь, не пройдешь! — заговорило несколько голосов, и кто-то прибавил:

— Где ему пройти? Он пьян, как сапожник!

— Пхе-пхе!.. Врете, пройду!.. — Гришкин, сильно пошатываясь, заковылял по полу, стараясь не сходить с одной половицы.

На средине дороги, прислонясь к одному из шкафов, стояло кресло. Гришкин дальше не пошел и совершенно уже пьяный упал в него.

— А что?.. Что взяли?.. Прошел!.. — уже бессвязно говорил аудитор, сопровождая слова чрезвычайно комическими жестами.

Все расхохотались, и даже солдатик несмело хихикнул себе в рукав. В этот вечер Гришкин более с кресла не вставал. Долго еще он что-то бормотал и жестикулировал и, наконец, заснул.

В это время в клуб вошел Рохвиц. К нему подошли офицеры и забросали его вопросами о Курганове и Апокенидзе.

— Я, господа, столько же знаю, сколько и вы, — ответил Рохвиц и так громко высморкался, что недалеко сидевший в кресле и уже собиравшийся заснуть Гришкин вздрогнул, открыл глаза и, бессмысленно глядя на окружающее, что-то промычал. Через минуту его буйная головушка снова бессильно опустилась.

Поздоровавшись с знакомыми в буфетной, Рохвиц направился в смежную комнату. Там стояло несколько карточных столов. Мужчины и дамы играли кто в «генерала», кто в преферанс, а кто и в «стуколку» по четвертачку. Мужчины играли молча, серьезно, дамы же, видимо, волновались и часто поднимали спор, стараясь друг друга перекричать; один голосок так и звенел, что твой колокольчик.

У окна стоял небольшой круглый стол, заваленный газетами, из которых самые свежие были за май… Недаром ведь этот крохотный уголок нашего необъятного Отечества отделяется от цивилизованного мира более чем десятью тысячами верст.

Завидев входившего Рохвица, две-три барыньки бросили на время «стуколку» и пристали к нему с просьбой сыграть что-нибудь для танцев.

— Подождите, барыньки, подождите. Дайте мне с ним поговорить о деле, а потом пускай он и играет, — заговорил полковник, посылавший лошадей за Рохвицем.

Полковник обладал замечательно громадной фигурой, почему подчиненные и дали ему кличку Мастодонт. Впрочем, при грозной фигуре Мастодонт был мягок и добр.

— Ну что, Густав Иванович, — обратился полковник к Рохвицу, — не слыхали ли Вы чего о наших пропавших охотниках?

— Нет, я сам об этом вас хотел спросить. Ни слуху, ни духу! Я начинаю бояться: не случилось ли с ними какого несчастья?.. Кстати, я хотел вас просить об одном: нельзя ли послать солдат разыскать их? Ведь так же оставить нельзя.

— Я об этом уже подумал, и завтра чуть свет два офицера со взводом солдат пойдут на розыски в кедровник. Мало того, я просил старосту селения снарядить нескольких крестьян-охотников, — они лучше солдат знают тайгу и могут в этом случае быть полезными. Я даже обещал 25 рублей награды тому из крестьян, кто отыщет Курганова и Апокенидзе; знаете, поощрить никогда не мешает.

— Я с своей стороны готов еще прибавить, — поторопился Рохвиц, но тут же одумался, он был довольно-таки скуп. — Ну да и 25 рублей награда хорошая, достаточно и этого.

Поговорив еще немного, Мастодонт и Рохвиц разошлись: первый пошел продолжать «генерала», а последней подсел к барыням.

— Что же, Густав Иванович, будете вы играть? — пропищала молоденькая барынька с веснушками на лице, чрезвычайно пестро одетая.

— С удовольствием, Татьяна Николаевна, — с сияющим лицом проговорил Рохвиц, и нос его при этом что-то просвистел в честь женщин вообще и Татьяны Николаевны в особенности.

Танцующая публика направилась в зал весьма миниатюрной величины с некрашеным полом. Проходя мимо спящего аудитора, барыньки искоса поглядывали на него и хихикали. Скоро из зала послышались звуки гармоники, и танцы начались. Европейские барыни, конечно, найдут странным танцы под гармонику, но в тех краях другой инструмент трудно найти — приходится довольствоваться этим.

Глава седьмая

Вот уже несколько дней валит хлопьями снег из свинцовых туч, заслонивших собой горизонт. В лесу по той же тропинке, по которой несколько дней тому назад шли наши несчастные знакомцы, теперь осторожно едут два всадника на хороших и рослых лошадях; за спиной у них — ружья с подсошками, за поясом — топор и охотничий нож в неуклюжих самодельных деревянных ножнах. То братья Дараганы — Иван и Данила, здоровые парни, хорошие и смелые охотники. Они были выбраны для розыска пропавших в лесу Курганова и Анокенидзе.

Всадники ехали молча. Привычные кони осторожно, как бы ощупывая тропинку, шагали в глубоком снегу. Вдруг передняя лошадь остановилась и, захрапев, стала обнюхивать снег. Всадник в недоумении наклонился. Глубокий, круглый, в шапку величиной след пересекал тропинку.

— Тут бродила недавно тигра, — обратился всадник к своему товарищу.

— Може, вона проклятая и сожрала охвицера, — отвечал задний с сильным малороссийским акцентом.

— Може… Будем, Данила, настороже. Тигра хитрая, як раз сцапае!

Долго плутали крестьяне-охотники по тайге, не видя ничего такого, что могло бы указать на след пропавших людей. Изредка они стреляли из своих винтовок, думая, что заблудившиеся, если еще живы, услышав выстрелы, дадут как-нибудь знать о себе. Но тайга, осыпанная снегом, уныло молчала; даже эхо не передразнивало этих одиноких выстрелов.

Приученные к терпению, крестьяне все-таки не могли легко отказаться от 25 рублей награды. Они переменили направление и поехали, осторожно подымаясь на горы и спускаясь в долины, привычным глазом замечая местность, чтобы не сбиться на обратном пути.

— Ишь глушь какая, — ворчал Данила, — тут сам черт ногу сломит!..

— Тише, брат, — перебил его Иван, — я что-то слышу.

Всадники остановились, как вкопанные, внимательно прислушиваясь.

На охоте собаку съел. Часть четвертая
Ворон_by BioDivLibrary@FLICKR.COM

— Никак воронье! — вскричал Данила.

— Да, и мне так показалось, но не должно сего быть, — в такую глушь и эта скверная птица боится залетать.

— А может, тут есть мертвечина, а воронье далеко ее чует? Поедем дальше.

С каждым шагом лошадей крики воронья слышались все яснее.

— Воронье, так и есть, — проговорил Данила, — вон там в пади; поедем, брат, скорейше.

Понукая подборами лошадей, они быстрее пустились по направлению криков воронья. Здесь, поднявшись на крутой холм, они сразу остановились. Перед их глазами внизу, на дне глубокой лощины, чернелись две какие-то массы. Кругом, перелетая с дерева на дерево, с ветки на ветку, суетилась целая стая воронья, оглашая лощину отвратительным криком. Вот хищник посмелее подобрался прямо к черной массе, но та зашевелилась, и испуганный ворон отлетел в сторону.

— Кто там!?.. — разом крикнули крестьяне и, быстро решившись, побежали вниз.

Навстречу им полз не человек, а скорее тень его. Исхудалое, искаженное страданием лицо было страшно. Курганов открывал только рот, но выговорить ничего не мог. Звук человеческих речей подействовал и на полумертвого Апокенидзе, но он только пошевелился…

— Смотри, Иван, гляди-ка: он, сердечный, свою собаку съел!.. — говорил Данила, глядя на клочки шерсти, внутренности и голову собаки, валявшиеся тут же. — Вот так охота!..

Иван только отплюнулся, ничего не сказав в ответ брату. Крестьяне молча посадили обоих несчастных на лошадей, привязав их к седлам, и, взяв повода в руки, быстро увезли злополучных охотников от этого проклятого места.

А в лощине долго еще раздавались крики воронья, пировавшего над остатками бедного Мухтарки…

Эпилог

Прошло два месяца. Курганов благодаря молодой, здоровой натуре совсем поправился. Во время болезни Курганова товарищи часто навещали его, подсмеиваясь над тем, что он хороший охотник, что «на охоте он собаку съел». На все шутки эти герой наш только улыбался.

Апокенидзе хворал еще очень долго, но все же выздоровел и он, потеряв только на ногах несколько пальцев, отмороженных им, да еще больше поседев.

И как бы вы думали, читатель? Ведь Курганов вскоре по выздоровлению снова пошел на охоту… Поистине охота-то всегда пуще неволи…

М. Малинко, 1882 г.

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий