Может показаться, что материал не совсем вписывается в специфику издания охотничьей и рыболовецкой направленности. Но, думаю, охотникам полезно знать и о том, к чему приводит неконтролируемая, безответственная охота, сиречь браконьерство.
Дикий северный лесной олень: от возникновения — до наших дней
Речь в статье пойдет о диком северном лесном олене, как зоологи называют этого зверя, чтобы отличать от северного тундрового оленя, обитающего преимущественно на открытых равнинных пространствах Крайнего Севера.
Из всех наших оленей северный по происхождению — самый «молодой». Как вид он возник и сформировался исторически недавно, видимо, не более миллиона лет назад, т.е. в среднем плейстоцене, где-то в высоких широтах Северной Америки. Оттуда он по некогда существовавшему Берингийскому перешейку перебрался в северную часть Азии и Европы, где и расселился. В Восточной, а также отчасти и в Западной Сибири олени в давние времена пробрались далеко на юг и обитали даже по северным окраинам Монголии и Китая. Впрочем, и в Европе они добирались когда-то и до Крыма.
Об этих животных мы знаем из научных трудов первых исследователей, посещавших Алтай в конце XVIII-начале XIX веков. Из этих источников известно, что на юго-западе Сибири, в том числе на Алтае и в Саянах, всего 2–3 столетия назад северные олени были вполне обычны, и запасы их исчислялись, видимо, не одним десятком тысяч. По соседству, в Туве, где диких оленей было еще больше, жители разводили и до сего времени содержат и разводят еще и домашних северных оленей. Территория, которая ныне представляет собой республику Алтай, была заселена этими животными, в основном с восточной стороны, едва ли не наполовину.
В дальнейшем исключительно благодаря охотничьей деятельности местного населения численность северных оленей, как и площадь их ареала, неуклонно сокращалась. Тем не менее в начале 30-х гг. прошлого века, к моменту организации Алтайского заповедника, олени все еще встречались, хотя теперь разрозненными группировками, в горах на востоке региона — от большей части угодий в бассейне р. Лебедь до верховий рек Чулышмана и Чуй. По рассказам охотников, тогда встречались табунки оленей до 30 и даже 50 особей в одном. Запасы должны были составлять несколько тысяч голов.
Позже, в конце 70-х и в 80-е гг., северных оленей все еще можно было встретить в верховьях р. Лебедь и южнее, в ряде мест по хребтам Абаканскому, Корбу, в северной части Шапшальского, — т.е. по границе между Горным Алтаем, Хакасией и Тувой. В том числе — на территории Алтайского заповедника.
Я тогда занимался исследованиями копытных Алтая, и у меня была реальная возможность визуально наблюдать за этими животными, изучать питание, поведение, оценивать, хотя и приблизительно, численность, размещение по угодьям и т. п. За время нескольких экспедиционных вылазок в перечисленные выше места видел своими глазами в общей сложности около сотни здешних лесных северных оленей. Несколько раз отмечал табунки в 11–12 голов. Фотографировал их, осматривал следы, экскременты, сброшенные рога, поеди и т. п.
Но вот спустя всего каких-то 30–40 лет, в 2007, 2008, 2009 гг. примерно те же места несколько раз посетили научные сотрудники Алтайского и Хакасского заповедников. Отмечу, что несколько лет назад на территории Хакасии вплотную к восточной границе Алтайского заповедника учрежден участок Хакасского заповедника — «Лыкова заимка» (немного восточнее есть еще один участок того же заповедника — «Малый Абакан»). Другими словами, площадь заповедных угодий как раз в местах обитания северных оленей — на стыке гор Алтая и Западного Саяна — заметно расширилась. Специалисты двух заповедников побывали в тех местах именно с целью обнаружить северных оленей. Согласно отчетам по итогам этих поездок, ни самих зверей, ни каких-либо следов их пребывания обнаружить не удалось. Напрашивается вывод, что оленей в этих местах больше не осталось.
Безрадостная картина
Казалось бы, обитают они в самых дальних, труднодоступных горных урочищах, ныне по большей части заповедных, и ничто им, кроме немногочисленных волков (эти хищники не любят угодья с глубоким снегом) да еще более редких росомах, не угрожает. Однако, невзирая на отдаленность мест обитания этих животных, охотники из числа местных жителей постоянно пробирались и до сих пор пробираются туда на своих привычных к горам низкорослых местных лошадках и охотятся на оленей. Не такие пугливые, как косули или маралы, они — легкая добыча охотников. Об этом немало писали сотрудники заповедника и другие специалисты. Особенно большой ущерб популяциям оленей наносили охотники из Тувы. Не отставали и охотники-браконьеры из Горного Алтая. С первых десятилетий прошлого века, а скорее всего, и еще более раннего времени в истреблении оленей принимают участие охотники из Турачака и других сел этого района, а также из поселений в долине Чулышмана (Улаганский район). Свою лепту вносят сотрудники нескольких золотодобывающих артелей, работающих в бассейне Лебедя, геологи из разных экспедиций.
В самое последнее время стал популярным еще один вид «охотничьего туризма» — богатые соотечественники, в том числе наши высокопоставленные чиновники, нанимают вертолеты, и с оружием и всем необходимым снаряжением, зимой — вплоть до снегоходов, — забрасываются вглубь гор, в том числе — в верховья рек Большого, Малого Абаканов и соседние урочища. На сглаженных водоразделах и в широких безлесных долинах гоняют и бесконтрольно и безнаказанно бьют северных оленей и других зверей.
На этом фоне перспектива сохранения в горах Алтая диких северных оленей представляется крайне маловероятной. Между тем эти ценные звери просто уникальны по своим адаптивным способностям и возможностям.
Так вот ты какой, северный олень!
Начнем с того, что эти своеобразные животные заметно отличаются от своих сородичей из семейства оленьих. Небольшого роста — взрослые особи обычно 120–130 см, не более, — приземистые, с как бы удлиненным туловищем и толстой шеей, внизу которой у самцов хорошо выраженная «грива» — подвес из белых грубых волос. Предельная масса взрослых самцов — 220–230 кг, самок — 120–130, т.е. они заметно меньше. На Севере, в частности, на Таймыре, например, масса взрослых крупных самцов не превышает 140–145 кг.
Голова у них увенчана большими развесистыми рогами с многочисленными отростками. В отличие от других видов оленей, рога есть и у самок, хотя в горах юга Сибири примерно треть самок их не имеет. Рога эти небольшие, тонкие и легкие. Самцы сбрасывают рога вскоре после окончания гона — в ноябре-начале декабря, а самки — сразу после отела, т.е. в мае или начале июня. Почему Природой установлены такие разные — с полугодовым разрывом — сроки сбрасывания рогов для самцов и самок, ученые до сих пор не выяснили, хотя предположений высказано немало.
Довольно толстый хвост имеет длину около 20 см. При побеге от опасности или во время плавания олени держат его вертикально вверх.
Шерсть самок и молодых особей однотонного светло-серого цвета. У взрослых самцов окрас более разнообразен: голова, ноги, передняя часть живота, задняя часть спины и боков светло-бурые, тогда как шея и подвес — белые. У старых самцов чисто белого цвета больше, и он чище, ярче. На зиму олени еще немного белеют. Местные жители, алтайцы, не мудрствуя лукаво, назвали этого зверя ак-киик — «белый олень».
Северные олени отличаются исключительной выносливостью. Они могут пробежать за день сотню и более километров, причем домашний олень при этом может еще провезти 50–60 кг груза. Бегают быстро, средняя скорость — около 50 км/ч. При необходимости, например, убегая от волков или другой опасности, на коротких отрезках могут развить скорость до 80 км.
Но завидная выносливость и приличная масса — не самые главные достоинства, определяющие ценность этих животных. Основное их достоинство — уникальная способность существовать в самых разнообразных природных условиях. Они хорошо себя чувствуют в нижнем ярусе гор, во влажной, с заболоченными участками, черневой тайге. Охотно месяцами держатся в высокогорье, в альпийском поясе, на высоте 2–3 тыс. м над уровнем моря и даже более. Без особого труда пробираются по крутым склонам и каменным осыпям, преодолевают глубокий снег, чистый лед на водоемах, топкие болота, легко переплывают широкие реки. Не раз небольшие группы их выходили в хорошо обжитые человеком сельскохозяйственные угодья всего в 40–50 км от г. Бийска. Они и там неплохо себя чувствовали и могли бы подолгу держаться поблизости от людей, если бы не наше раздольное российское браконьерство…
Нагрузка на след у них всего 140–180 г/см. Для сравнения — у лося, например, более 500 г/см. И если лось практически любой снег продавливает до земли, то олени в снегу средней плотности проваливаются немного больше, чем охотник на широких камусных лыжах. На северо-востоке Горного Алтая, в верхней части бассейна р. Лебедь, где, может быть, еще уцелели 2–3 десятка северных оленей, не редкость снежный покров высотой 1,5–2 м. Из-за этого большие — рост около 2 м — длинноногие лоси вынуждены на зиму уходить оттуда, а олени без особых проблем держатся там всю зиму.
Широкие адаптивные способности северных оленей обусловлены, в первую очередь, особым, более того — уникальным строением их копыт. Они полукруглые, чашеобразные, широко раздвигающиеся, слегка уплощенные, легкие, заметно более широкие, чем у лося, хотя тот раза в два тяжелее. Задние пальцы-копытца низко опущены и при ходьбе касаются грунта, увеличивая опорную площадь. На зиму область копыт обрастает коротким жестким волосом, что дополнительно увеличивает их опорную площадь. Края к зиме становятся острыми, крепкими, превращаясь в идеальный инструмент для разрывания снега при добыче наземного лишайника (ягеля) — основной зимней пищи этих животных. На гладком льду копыта других оленей, того же марала, например, разъезжаются, зверь падает и не может подняться. Северный олень же благодаря своим копытам может передвигаться и по чистому гладкому льду.
А о том, что олени лишь немного уступают горным козлам в способности преодолевать горные кручи, свидетельствует, например, такой случай. Как-то осенью высоко в горах, выше границы леса, я довольно долго наблюдал в бинокль за небольшим, состоявшим всего из 11 голов, табунком оленей. Среди них было два взрослых самца, два теленка-сеголетка, взрослые и молодые самки. Они спокойно паслись среди зарослей карликовой березки в узкой горной долине, почти ущелье. В какой-то момент ветер неожиданно сменился, они меня учуяли и обратились в бегство. Убегали через высоченный скальный массив, крутые склоны которого сплошь состояли из каменных осыпей, выступов скал, обрывов. Зверям было нелегко, и они иногда оступались, спотыкались, оленята отставали и спотыкались чаще взрослых. Однако все они упорно, сноровисто и быстро двигались вверх и через 10 минут скрылись, перевалив гребень гривы. Глядя на эту сценку, трудно было поверить своим глазам — ведь не горные это козлы, а северные олени, вроде бы обитатели равнин, северных тундр…
Подъем на эту же гриву накануне у меня занял больше часа, причем на особенно крутых участках приходилось подтягиваться, держась руками за камни, обходить скалы и обрывы…
Северные олени — прекрасные пловцы. Большие по объему легкие, пустотелые, с воздушными пузырьками внутри, остевые волосы, плотный, почти не пропускающий воду подшерсток прекрасно держат их на воде. К тому же широкие копыта вполне успешно заменяют им добротные весла. Благодаря таким морфологическим особенностям олени уверенно переплывают большие холодноводные водоемы. Даже недельный теленок уже способен переплыть широкую реку.
На вроде бы скудных кормах в высокогорье — а это немногие виды редких трав, мелкие кустарники и лишайники — олени к осени хорошо отъедаются, накапливают солидные запасы жира. На крупе слой сала может достигать 6–8 см, много его и внутри. Т.е. благодаря оленям осваиваются возобновляемые кормовые ресурсы в горах, почти не используемые ни другими дикими копытными, ни домашними животными.
Еще не поздно…
Вот такого интересного, уникального зверя мы, похоже, на протяжении жизни всего лишь одного поколения окончательно утратили. И даже наличие в недавних его местообитаниях двух заповедников вряд ли поможет — слишком велики и труднодоступны заповедные горные урочища, а существующего финансирования наших ООПТ явно недостаточно для налаживания сколько-нибудь надежной охраны обширных территорий.
Доходившие до меня слухи о том, что немного севернее Алтайского заповедника, в верховьях р. Лебедь, на стыке республик Алтая, Хакасии и Кемеровской области несколько десятков оленей будто бы еще сохранилось, подтвердить не удалось. В январе 2011 г. мы осмотрели эти угодья с борта вертолета, выполнявшего полеты в интересах космической службы, но признаков пребывания оленей не обнаружили. Зато следов снегоходов хватало… Обширную территорию в верховьях р. Лебедь весьма желательно обследовать гораздо тщательнее, с вертолета — может быть, десяток-другой оленей там все-таки уцелели.
В конце ноября 2010 г. все мы были свидетелями организованной руководством нашей страны международной акции в защиту замечательных зверей — тигров. Численность их на Земле быстро сокращается. В ходе акции собрана значительная сумма денежных средств, которые будут направлены на осуществление мероприятий по улучшению их охраны.
Ожидать, что международная общественность или хотя бы руководство России проявят такой же интерес к сохранению диких северных оленей в горах Алтая, не приходится. Во-первых, северных оленей, в том числе и горно-лесного их подвида, во всей стране еще много, полное исчезновение им пока не грозит. Во-вторых, тигр — «вершина пищевой пирамиды», — конечно, более редкий и ценный вид, чем северный олень.
Очевидно, сохранение здешнего дикого лесного северного оленя — задача местных (республики Алтай, Хакасия, Кемеровская область) природоохранных служб и учреждений, в первую очередь, разумеется, заповедников. И действовать необходимо в сотрудничестве, даже в содружестве.
Хочется верить, что в XXI в. — время вроде бы цивилизованного и образованного общества — не будет допущена потеря еще одного замечательного, ценного вида — дикого горного северного оленя. Слишком много видов диких животных уже потеряно. Вспомним — совсем недавно, в конце 80 гг. прошлого века, полностью утрачена на Алтае степная антилопа-дзерен. Пора остановиться…
Г.Г. Собанский, канд. биол. наук
