Декабрь. В пятницу сначала пошел дождь, а к вечеру полетели снежинки, и ночью белый покров наконец-то накрыл район и Карагайский бор. Правда, долететь до земли сквозь кроны корабельных сосен, которыми исстари славится бор, ему не удалось.
А накануне с утра был туман, местами густой, как молоко, местами похожий на жгуты, бесшумно переползавшие, словно живые, через трассу под лучами удивительно холодного и бесцветного солнца…
Мы едем в бор на «УАЗике» Верхнеуральского участка ООПТ. Кроме специалистов Виктора Истомина, Алексея Пестрякова и их начальника Дмитрия Яско, в машине — помощник лесничего по Карагайскому лесничеству Леонид Готовцев и ведущий специалист по охране окружающей среды администрации района Екатерина Руковишникова. У них совместный рейд, а я так, напросился: уж очень хотелось увидеть зайца-беляка среди пастельно-коричневых тонов опавшей листвы и пожухлых трав.
Как два мужика заказник сделали
Итак, первая остановка. Здесь находится гордость Истомина и Пестрякова: на давно заброшенном поле, некогда принадлежавшем совхозу «Карагайскому» и арендованном на 30 лет ООПТ, они на собственные деньги заложили свой питомник. Два года ему. Теперь здесь, кроме березок, выросших самосевом, приживаются 300 кедров, 200 елей да 80 можжевеловых деревцев.
Вот это люди! Захотели развести в районе непривычные, но такие красивые и благородные деревья — и, не обивая порогов, не изводя бумаг, скинулись и сделали. Это — поступок…
Ель, пихта и кедр, говорят, породы деревьев, не свойственные природе нашего района. Пока ехали дальше, Готовцев рассказал одну забавную историю: «Вот, — говорил он, — пишут, что в Верхнеуральске и Карагайке стоят дома, сделанные еще из здешней лиственницы. Неправда! Добрые дома раньше рубили из мореной сосны, для чего бревна замачивали в болоте года на три, потом сушили, и древесина становилась красной и до звона твердой. И ведь рубили!».
«Обидно, честное слово, обидно!..»
Недалеко от дороги стали проблескивать какие-то надписи на стволах сосен. Это — площадка для исследований. Здесь лесопатологи ежегодно наблюдают за состоянием, приростом и прочими параметрами отмеченных деревьев и заносят результаты измерений в журналы.
Невдалеке (правда, проехать туда не может даже Истомин, и метров 200–300 приходится идти пешком) находится настоящее чудо, сотворенное то ли природой, то ли руками человеческими. Среди деревьев, видимо, с давних времен лежат три камня. Если мысленно предположить, что они являются вершинами треугольника, то получится фигура со стороной около 50 м. На вершине каждого камня есть идеально круглое углубление диаметром около полуметра и глубиной примерно тридцать сантиметров. Измерить точно не представлялось возможным, так как они были заполнены замерзшей водой.
Почему-то сразу вспомнились запорожские казаки, Днепр и остров Хортица на нем, где на камне, растиражированном по всему свету на сотнях фотографий, есть точно такое же углубление, в котором чубатые хлопцы якобы варили галушки.
В Карагайском бору таких камней — три, а знают о них человек десять. Не обидно ли?!.
Чудо-кроны
Потом смотрели так называемые «плюсовки» — это, если можно так выразиться, «элитное подразделение» леса. Стройные, без единой мутовочки сосны отливают желтизной стволов где-то на высоте 25 м, где начинаются первые сучки, а дальше идет крона.
Именно крона влечет к себе столичных и питерских академиков. Там, в кроне, берутся шишки на семена и черенки для прививок.
Оказывается, соснам тоже делают прививки. Как яблоням. И они вырастают потом такими же стройными и, что самое главное, плодоносить начинают уже на шестой год вместо двадцатого, как положено.
Интересна сама лесосеменная плантация, где, собственно, и происходят прививки. Там 70 га разбиты на квадраты, где по схеме шесть на шесть высажены привитые саженцы сосны. Раньше здесь было все огорожено, велась обработка приствольных кругов и много чего еще. Теперь такого нет, потому что нет финансирования.
Так вот, «плюсовки» имеют паспорта, которые хранятся в области и в столице, а на стволах — номера, причем верхний (например, «60») обозначает учет по области, а нижний (например, «338») — учет по России.
Такая вот серьезная научная работа ведется у нас под боком — в Карагайском бору.
Заяц и косули
Трясемся дальше. На кочках «УАЗик» прыгает, а вместе с ним кульбиты выделывает мешок с солью, что лежит на всякий случай в салоне. Приземляется он позже, чем машина и пассажиры, поэтому каждая кочка сопровождается ударом соли о пол.
Соль Истомин возит, чтобы в случае чего добавлять в солонцы, что разбросаны там и тут по бору.
Вдруг крик: «Стой! Заяц!». И правда: между деревьями ослепительно-белым пятном — заяц. Помня, как мужики рассказывали дорогой, что заяц сейчас боится двигаться и лежит до последнего, иду к нему в надежде сделать ценный кадр. Увы! Не повезло. Меня подпускать он не захотел.
Просека ныряет по увалам, вместе с ней дорога, на ней — «УАЗик». На просеке во множестве разрослись молодые сосенки. Именно они, говорят, пойдут на новогодние елки. Это удобно. Просеку все равно нужно содержать свободной от поросли, а так — еще и деньги.
Готовцев рассказывает, что уже несколько лет елку дома не устанавливает, а привязывает к потолку. Это тоже очень удобно: ее никогда не повалишь, что зачастую происходит в разгар празднования.
Через дорогу, буквально в пяти метрах от машины, метнулись три косули, блеснув между деревьями белыми задами. Зоологи называют их зеркалами, потому, что в ночном лесу белая шерсть отражает даже мало-мальский свет, и все животные, следующие за вожаком, видят впереди идущего. Самцы обдирают рогами кору с деревьев, чтобы их было видно в потемках, а заодно тем самым и территорию свою помечают.
Гордость Карагайского района: невзгодам назло
Карагайский заказник отличается от прочих тем, что здесь нет сплошной рубки леса. На делянках, отведенных для вырубки, можно использовать только 10–15% деревьев.
Официальные арендаторы так и делают, но после того, как они уходят из леса, в делянках зачастую появляются «самодеятельные заготовители». Работают они, как правило, ночью и оставляют после себя только кучи свежего лапника. Пока их изловить не удается ни пользователям, ни охранникам, но по одной из версий в лесу «балуют» жители соседней республики, Башкирии.
Еще один бич бора — постоянная угроза пожара (да еще нынче, когда пожароопасный период растянулся с апреля вплоть до декабря). С последним возгоранием, что имело место шестого числа, бились сутки с лишним.
Сейчас здесь полтора гектара опаханы, или, как говорят в лесу, «минерализованы» двойной полосой. Но подстилка еще хорошо дымит, огонь пробирается под корни, не давая деревьям никакого шанса на выживание.
Когда-то, в 70-х гг., думали заняться в Карагайке выпуском резинотехнических изделий, а чтобы сырье было свое, разбили в бору плантацию каучуконосного кустарника с шикарным названием — бересклет бородавчатый. Идея как-то не прижилась — в отличие бересклета. Теперь он основательно одичал и адаптировался, и в бору часто можно видеть изумительной красоты ядовитые и красные ягоды на тоненькой, почти невидимой нити под белым зонтиком.
Домой возвращались уже под вечер. На одном из столбов, бегущих вдоль дороги, увидели озирающего окрестности белохвостого орлана, одинокого, строгого и справедливого, каким и должен быть хозяин леса.
Виктор Богановский, Челябинская область
