Кролики белые

Убитый кролик

Игнатий Иванович в лес за деревню за прутьями для веников-голиков пошел. Там березок молодых — тьма тьмущая. Только проковылял под окнами крайнего дома, обратно бежит, как нахлестанный. Спешит так, что только пятки сверкают. Он даже топор, чтобы не обременял, у крайнего дома в палисадник бросил.

Дарья Макаровна увидала и во все окна завытягивалась: уж не пожар ли где в деревне? Но дыма нигде не было, только у Игнатия Ивановича из трубы хилый столбик вверх поднимался: печку, видать, поздновато затопили… А потом глаза у нее на лоб полезли, и с перепугу она даже образу поклонилась и трижды перекрестилась.

Нашествие зайцев

Под окнами опрометью пронеслись двое: Игнатий Иванович и бригадир Федор Степанович. Оба — с ружьями. Игнаха рукой карман отвисший придерживает, бригадир — в одной руке ружье, в другой — патронташ болтается, патронами до отказа набитый. Игнаха на бегу за огороды деревенские зырит, бежит, спотыкается и оживленно рассказывает:

— Знаешь, Федорович! Диву даюсь: не видывал такого, чтобы у зайцев накануне зимы гон был. Иду за вениками, а косоглазых! Представить трудно: с десяток, пожалуй, будет…

— Да поубавь! — одернул его бригадир. — Может, показалось тебе! Искры из глаз сыпались, а привиделись зайцы… Ты их сколько лет назад живьем видел?..

— Да вот тебе крест, зайцы! Показаться мне никак не должно: недели три ни грамма за душой не было. Много их! И белые все! Спасибо тебе за патроны, выручил. Я же охотник, сам знаешь какой, без припасов давно живу. А сам не заряжаю — рам в доме жалко! Помнишь, чуть с зятем дом не спалили? Ну, сейчас душу отведу — постреляю.

Помню! Как такое забыть! А зайцы уже белые? — удивился и чуть поубавил ход Федор Степанович и после кивка соседа рассудительно добавил: — Зима, значит, нынче ранняя будет. Рано они шубу сменили — приготовились к холодам да снегопадам.

Засада

Выбежали мужики за огороды, стоят, дух переводят, озираются.

— Ну и где твои зайцы? — уставился на Игнатия Ивановича бригадир. — Надул, шельма? В деревне переполох навели. Теперь смотреть надо не зайцев белых, а машину белую, санитарную… Забирать нас с тобой приедут! Николай Седой не утерпит — и в больницу, и в милицию сообщит. Трубку поднять для него не в тягость, а в радость будет.

— Да тише ты! — шикнул на него Игнатий Иванович. — Раскукарекался, как петух на курятнике! Притаись — носа своего не показывай да не слепошарься, в оба гляди: они здесь где-то. И… молчи молча! — приставил он палец к губам и начал медленно опускаться на корточки.

Присели охотники, притихли, будто и нет их тут вовсе. И на тебе — диво дивное! Игнатий Иванович, видать, не чепуху порол! В траве напротив заяц уши показал, и тут же рядом нарисовались еще одни. А подле кустика ивового косые вообще запрыгали, то ли игру, то ли потасовку меж собою затеяли. У мужиков ружья наизготовку, но Игнатий Иванович знак бригадиру подает: не стрелять пока! Пусть порезвятся — может, ближе припрыгают, а то, мол, чего зря патроны тратить и палить в белый свет, как в копеечку.

Удачная охота

Трава за деревней не кошена уже не один год, кусты густые местами в ней прострелились, а потому и обзор не ахти какой. Зайцы, Игнатий Иванович будто обворожил их, все ближе и ближе. В них уже можно не только из ружья лупить, но палкой без особого размаха добросить. Они дружным табуном меж кустиков мелькают, только уши белеют.

Тут Игнатий Иванович не вытерпел, скомандовал бригадиру шепотом:

— Встаем резко! И стреляем разом — дуплетом! Ты справа берешь, я — слева. По одному-два возьмем, а остальным хоть пятки смажем, чтобы знали, как около жилья пляски половецкие да хороводы разводить!

И тут же осеннюю деревенскую тишину ружейный грохот потряс. Выстрел! Второй, третий… Потом в деревне со счета сбились и испугались даже не на шутку: неужто мужики по пьяной лавочке перепалку меж собою устроили? Или ружья пристреливают? Но ведь никто из деревенских мужиков ружей новых уже давным-давно не покупал…

Краткий миг триумфа

Но вскоре все прояснилось. По деревне с важным и гордым видом вышагивали двое: Игнатий Иванович и бригадир Федор Степанович. У обоих фуражки по-молодецки заломлены, глаза радостью светятся, за плечами ружья стволинами вверх торчат.

Идут и добычу свою всем напоказ в руках несут: у Игнатия Ивановича в каждой руке по зайцу, бригадиру, который на первых порах даже и не верил напарнику своему, вообще удача большая выпала — у него зайцев вдвое больше… у него — двустволка, из обоих стволов, не жалеючи патронов, палил. В деревне все от мала до велика к окнам приклеились, дивились.

Обычно же и Игнатий Иванович, и Федор Степанович сколь бы ни лесовали, ни шлялись с ружьями по лесам, всякий раз порожними приходили — разве что рябком каким или уткой пролетной, обессилевшей могли и похвастаться. А Игнатию Ивановичу вообще не везло на охоте, потому и занятие это забросил, годами в лесу не бывал. А тут надо же! В деревне уже мужики, увидевшие их, подумывали к ним на свежую зайчатину в гости напроситься…

Может, так бы оно и получилось, но охотники не успели еще и освежевать так удачно добытых зайцев, как установившуюся после ружейной канонады тишину деревенскую разорвал истошный, грудной вопль Дарьи Макаровны.

Расплата

Она зашла во двор кроликов своих пушных накормить, которых завела прошлой осенью и держала втихаря от всех деревенских, а их там… шаром покати: нору под стеной вырыли и на волю вольную убежали. Только крол да крольчиха тяжелая и остались. Крол — в клетке надежной, а крольчихе дыра под стеной тесноватой оказалась. Дарья Макаровна, увидав это, только дверями сбрякала, выскочила из двора и за калитку.

— Убийцы! Ироды! — не скрывая гнева своего, кричала она на всю улицу и бежала под окнами изб к дому Игнатия Ивановича. — Кроликов моих не признали! Убийцы!

Мужики отнекиваться и оправдываться перед ней не стали: вся же деревня слышала и видела! Признали сразу свою вину: грешны, мол, грешны — убитых кроликов твоих за лесных длинноухих приняли! Но, говорят, перестреляли не всех — патроны у нас кончились. Там, мол, еще штук пяток бегает…

Обратно домой Дарья Макаровна шла не одна. Впереди нее, будто под конвоем, шли провинившиеся охотники — Игнаха и Федор Степанович. У одного в руках был большой рыболовный сачок, второй размахивал большим рядным мешком. Шли понуро, с поникшими головами. Они направлялись за огороды — распуганных ими длинноухих Дарьиных беглецов ловить.

А за убитых кроликов деньгами рассчитались. Да и потом ей старушке-одиночке сами помощь свою во всем предлагали… Дрова ли разделать, клетки ли кроликам обновить — они уж тут как тут! Да и деньгами сколько-то поплатились — утрату восполнили. Совестливые мужики…

Алексей Акишин, Костромская обл.

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий