Охота бывает разной, причем — не только на зверя. Временами охота ведется и на человека. Об одном из таких случаев своеобразной охоты и повествует эта байка.
Деревенский Мюнхгаузен
Соседский дед, прожив шестьдесят семь лет, так и не смог побороть в себе одну, но пламенную страсть — любил приврать. Причем выходило это у него на редкость красиво.
Осип Евменович начинал словоблудить, когда хотел привлечь к себе внимание окружающих. Будь то разговоры о количестве выкопанной осенью картошки, заготовленном сене, времени, затраченном на охоте… Их хватало, разговоров этих.
Мужики привыкли. Живут деревней не один год, не то что людей, собак знают по кличкам — где и чья бегает по улице. А в тот раз… В тот раз с утреца пораньше завели разговор о том, кто из жителей деревушки раньше всех встает утром.
Казалось бы, ничего особенного. Каждый мог вспомнить случаи из своего опыта, особенно если это «рано подняться» было напрямую связано с количеством выпитого самогона и похмельем. Рассказывали о глухариной охоте, когда отрываться от подушки нужно было часа в два ночи. Пока дотяпаешь до токовища, может и рассвести, а рассвет упустишь — с пустыми руками домой вернешься, убив ноги и время. Да мало ли моментов бывало в жизни у каждого: многие из мужиков по разным причинам вообще путали утро с вечером.
— Зато я сплю чутко, — уловив паузу в разговоре, сказал Осип Евменович, кривя в улыбке стариковские губы.
Мужики переглянулись. В глазах у некоторых стоял немой укор. Уж кто-кто, а Осип спал, как старый Барбос…
— Ну, ты сказанул, — обиделся один из сидевших на грубо сколоченной лавке, сложив локти на выщербленный стол в хомутарке.
— А чо-о-о, — не унимался дедок, — ко мне в сторожку когда бы ни пришел — я всегда начеку. У меня лошадь с конного двора не уведешь, ни уздечки, ни вожжей, ни хомутов не снимешь со стены. Потому как — чуткий я…
Мужики переглянулись, на этот раз — со злобой, догадываясь, что дед стал «загибать» по одной причине: в хомутарке постоянно находилась небольшая, но злющая собачонка — Дозор.
— Ну чо, спорить будем? — расходился Осип Евменович, бросая по сторонам быстрые взгляды.
— А чего спорить зря? — переспросил один, снимая со стены конную упряжь. — Пошли, фуражиры, надо коней запрягать да везти корма на ферму. Чего зря языками молоть…
А во дворе, запрягая лошадей, договорились прийти сюда, к сторожке Евменовича, часов в двенадцать ночи.
Миссия невыполнима
День прошел серо и буднично. К вечеру собрались мужики у будки охранника.
— Как брать будем? — гася цигарку, проговорил один. — Собака там…
— Не подойдешь, — упавшим голосом отозвался второй.
— Давайте сюда Ваську. Он тех щенков выхаживал и Дозора кормил с рук.
Не поленились, сходили за подростком Васькой и, отпросив того у родителей, почти сонного на руках принесли к сторожке. Ваське чего? Протер сонные глазенки и смело двинулся к двери. Скрипнули несмазанные петли. В нос ударил запах жарко натопленной печи, конского пота, дегтя и перегоревшего табака.
В грязное, засиженное мухами оконце заглядывала луна, освещая топчан, стоящий посреди хомутарки, и дрыхнувшего на нем Осипа Евменовича. Его беззаботный храп сливался с посвистыванием чайника, стоящего на горячей плите.
— Фью-ють! — присвистнул Васька, просовывая белобрысую головенку в дверь. — Ко мне, Дозор…
Радостно повизгивая и непрерывно виляя хвостом, собачонка ткнулась мокрым носом в теплые ладони мальчонки. Недолго думая, Васька сгреб ее в охапку, прижав к груди, и, выполняя наказ взрослых, вынес на улицу.
Темные тени мужиков скользнули в хомутарку. Луна, вдоволь насмотревшись на спящего Осипа и словно испугавшись вошедших, потихоньку стала убирать из окошка золоченое лицо. Однако из любопытства задержалась на мгновение, наблюдая за тем, как мужики осторожно привязывали сыромятными ремнями ноги старика к скрипучему топчану, на котором тот спал.
Привязали…
Дедок спит.
Показалось: мало…
Связали свесившиеся под топчаном нерасторопные в делах руки Осипа.
Дедок спит.
Показалось: мало…
Взяли мужики топчан с дедом да и вынесли его на конный двор.
Показалось: мало…
Утащили груженый топчан в зеленку соседнего огорода, разобрав предварительно одно из прясел.
И только тогда успокоились зубоскалы. С трудом отбежали на безопасное расстояние, стараясь не расплескать по пути рвущийся из груди наружу хохот.
А утром вся раскомандировка надрывалась от смеха, рассматривая через невысокий плетень топчан со сторожем.
Не впрок наука…
Глубокой осенью сидели мужики в раскомандировке и, стараясь оттянуть время и подольше не выходить на морозец, что пригнал восточный ветер, завели разговор о том, что белка в этом году ушла к Саянским хребтам на кедрачи. В связи с этим многие из промысловиков жаловались друг другу на плохую охоту по этому пушному зверьку.
— Да вы чо? — удивленно выпучил глаза Осип Евменович. — А вот мы с Дозором…
Александр Ковшаров, Иркутская область
