Не пропадем

Темнело. Петр спускался с увала. Еще несколько минут, и он дома. Завтра надо вставать на лыжи — снег почти по колено, и все сыплет и сыплет. Обледеневшие штаны шуршат при каждом шаге. Усиливающийся ветер срывает снег с еловых лап и смешивает с тем, что падает с сумеречного неба.

Он вышел на поляну и остолбенел: избушки не было! Черное пятно среди белизны снега слабо курилось редким дымом. Он подбежал к пожарищу и сел в снег. Мысли суматошно понеслись в голове. Он понимал, какая это катастрофа: нет продуктов, до людей четыре дня пути, и то если все нормально. Почему случился пожар? Что он просмотрел утром, когда уходил по путику?

Ночь у костра

Петр отрешенно наблюдал, как Шарик, покрутившись у пожарища, вытащил обгоревший кусок лосятины из углей, где стоял лабаз, и принялся его грызть.

Петр поднялся — наступала длинная зимняя ночь, надо готовить ночлег. Хорошо, что поленница дров, сложенная в стороне, уцелела. Минутное дело зажечь сухие дрова. Он достал топор и нарубил лапника, натаскал его к костру. Нашел уцелевшую лопату и разгреб снег до земли у поленницы, постелил лапник у костра. Натянул кусок брезента на колышки, воткнутые в поленницу — защита от снега. Пристроил котелок к огню, и только тогда присел к живительному теплу. Дрова рядом, можно посушиться и все спокойно обдумать. Хотя какое тут спокойствие.

Петр вытирает мокрую бороду и подтаскивает к себе рюкзак. Что мы имеем? Мелкашка с пачкой патронов, топор, нож, котелок и кусок брезента — ежедневная ноша промысловика. Из продуктов: кусок вареной лосятины, две лепешки, ложки три чаю и горсть сахара. Он обычно не обедал, так как дни короткие, но минимальный запас продуктов всегда брал с собой — ему не раз приходилось ночевать у костра. Распогодится, и можно добыть белку, рябчика или глухаря: голодать он не будет. Главное — выйти через перевал к реке Вильве, на леспромхозовские делянки, или на путик охотника.

Шумит тайга. Сеет снег из мрака на освещенное костром пространство, мешается с дымом.

Он съел одну лепешку и кусочек мяса, потом пил чай и сушил одежду и обувь, обдумывал варианты похода. Есть сомнения: работают ли лесозаготовители при нынешней разрухе, есть там вагончики или нет. Путик охотника встретить тоже есть шанс. Нужно только дойти, подняться на плато, пересечь водораздел по гольцу и вдоль первого попавшего ручья спуститься к Вильве и там искать людей, ближе нет никого.

В тайге

Наконец забрезжил рассвет. Отряхнулся Шарик, выгреб из углей лабаза кость, пропахшую бензином. Петр заварил чай покрепче, съел кусочек мяса, и, откопав кость с остатками мяса, положил в рюкзак. Подумал, не оставить ли записку, но отказался от этой мысли. Кому писать? Он уверен, что выйдет, и уже через неделю будет париться в бане у знакомого охотника.

А снег все валит и валит: не разбежишься, обе пары лыж сгорели. Повесив карабин под правую руку стволом вперед, он свистнул собаку и пошел вверх по слону своими вчерашними следами. Утомительно брести по снегу среди бурелома и густого подроста под высокими елями, с которых обрушивается снег. Он бредет под кронами, где меньше снега, и часто отдыхает, прислонившись к дереву. Шарик ложится у ног и выкусывает снег с лап. Петр выходит на еле заметную квартальную просеку и сворачивает на запад к гольцам. Собака, иногда что-то почуяв, убегает сторону, но вскоре возвращается и уныло бредет позади — все попряталось от непогоды.

Он шел весь короткий день и в сумерках стал устраиваться на ночлег. У подходящего выворотная расчистил снег, нарубил лапника, свалил сушину, и, раскряжевав, стаскал к костру, натянул стенку из брезента. Обустроив ночлег, можно кипятить чай и сушиться.

Ночью снег перестал, вызвездило и похолодало. Утром, съев последние продукты, он снова побрел вперед.

Лес стал реже, закомелистей, ниже. Сквозь редины виден камень, торчащий на голой вершине, похожий на закутанного в плащ человека. Выше и выше поднимается уставший человек. Тощие елки стайками карабкаются по ложбинкам, но, обессилев, припадают к земле.

Петр наискосок обходит вершину. Снег здесь мельче и плотнее, торчат дудки борщевника, веточки карликовой березы и белые венчики пушицы. Появились следы белой куропатки. Шарик засуетился, чуя птиц. Петр снял карабин с плеча и несет его в руке. Трудно заметить на ровной снежной пустыне белую птицу, но есть солнце, а значит и тень. Он замечает стайку птиц и подходит к ним по дуге. Встав на колено, стреляет, и по взметнувшемуся фонтанчику снега видит что завысил. Через две-три секунды второй выстрел и пулька стукает в тушку: куропатка забилась в снегу, Шарик мчится к ней, Петр за ним, чтобы забрать добычу. Остальные птицы, отлетев метров двести, снова сели, и охотник добыл еще одну.

— Не пропадем, Шарик! — сказал он, отрезая кобелю головки.

С западного склона видна пойма Вильвы, скрытая заснеженной тайгой с проплешинами вырубок. Он посмотрел назад, где скрылись его угодья. Жаль обустроенного места, где знаком каждый ручеек, каждый перекат, богатые дичью и пушниной урочища.

«Заработаю на мотор и снова заеду на сезон», — подумал он.

Петр ночевал еще одну ночь у доньи и в полдень вышел к реке. Он постоял, прислушиваясь, но ничего не услышал.

Пропал…

Река, укрытая снежной периной, спала. Он вырубил шест, и смело ступил на лед, не спеша пошел к противоположному берегу, тыкая шестом под ноги. Метрах в десяти от берега ухнул, оседая, снег, и он провалился с головой в воду, вынырнул, не достав дна, бросил шест поперек полыньи, но шест был короток и тонул в месиве снега и льда. Он снова попытался выбросить шест на лед, но только в очередной раз окунулся с головой, а течение уже тянуло его под край полыньи. Он посмотрел назад на собаку, которая стояла, поджав переднюю лапу — снег перед ней чернел от наступающей воды.

— Шарик! — прохрипел Петр и скрылся под водой, которая густо парила.

Леонид Иванов, Омская область

atjonzsxc.hu

Оцените автора
www.oir.su
Добавить комментарий