Этой весной руководитель Верхнеуральского отделения особо охраняемых природных территорий Дмитрий Яско заметил на территории Карагайского заказника гнездо орлов-могильников, исчезающей с лица планеты птицы, занесенной в Красную книгу. От предложения проехать по территории Карагайского бора отказаться было трудно.
И вот мы в пути. Почему-то мне казалось, что Карагайский бор — это ровная, как стол, местность, поросшая соснами и березами. Однако поездка развеяла прежние убеждения. Сотрудников местного участка ООПТ всего трое спецов. По области таких наберется человек девяносто, не больше. Подчинение — напрямую Министерству радиационной и экологической безопасности области.
Виктор Истомин, рыжеусый весельчак, в прошлом водитель и лесник, управляется с УАЗиком-таблеткой, как с трехколесным велосипедом. Он знает здесь все тропки и просеки, а потому запросто проедет даже там, где и пройти-то не каждый сможет. Третий специалист (в удостоверениях так и написано) Алексей Пестряков работает всего два месяца. В прошлом он побывал егерем, охотоведом. Он специалист по зверью, их повадкам, особенностям миграций и другим тонкостям Карагайской фауны. Работы на троих хватает.
На вышке
Наш путь лежал на одну из двух пожарных вышек, которая взметнулась над бором на высоту двенадцатиэтажного дома. Сейчас она цельнометаллическая, с деревянной капсулой наверху, где двое человек через сутки несут вахту, озирая пределы лесного массива в поисках малейшего дымка. У них рация, и если что-то кажется подозрительным, дежурные по бору сообщают, кому следует.
Виктор рассказывает о том, что, когда он устраивался в лесхоз, вышка была деревянной и от опрокидывания удерживалась тросами, причем столбы конструкции не закапывались в землю, а стояли на тверди, подобно ногам. Бывало, в грозу и сильный ветер всю каланчу сдвигало в сторону чуть ли не на полметра.
— Лежишь на полу вышки, а ее раскачивает, и думаешь: «Ну, какого черта не учился, ведь говорила мама! Сидел бы сейчас дома, на земле, да чай с малиной попивал».
Между тем, сквозь сосны явно обозначилось скальное образование, потом еще одно причудливой формы. И еще… Открылась полянка, покрытая одним из пяти известных видов папоротника. Вот и вышка. Тихонько поднимаюсь по металлическим пролетам ближе к конечной точке. Протискиваюсь в творило и оказываюсь в крошечном помещении, во все четыре стороны света смотрящем глазами-стеклами. За ними море верхушек деревьев, просек и дорог. Только тут, на тридцатитиметровой высоте начинаешь понимать, почему бор называют островным. Берега его видны со всех сторон, а за ними — населенные пункты: Сурменевский, Петропавловка, Учалы, Карагайский вместе с озером. Птицы пролетают мимо вышки. Глядеть на них сверху довольно забавно.
Накануне прошел дождь — в бору сыро и безлюдно. Ни туристов, ни ягодников, а поэтому — ни привалов, ни костров. Покой. Спускаться с вышки сложнее, чем подниматься. Конструкцию заметно раскачивает, но на землю опускаемся благополучно. Солнце к тому времени поднялось почти в зенит, лучи его падают на землю, возвращая небу влагу, которая упала в виде дождя. Воздух до предела наполнен смесью ароматов хвои, цветущих трав, преющей подстилки. Он густ и осязаем. Под старым пнем свежая, словно просеянная, сухая земля. Специалисты объясняют: «Порхалище». Это значит, что сюда прилетают пернатые покупаться в пыли, избавляясь от паразитов.
Животный мир заказника своеобразен и богат. Особой заботой персонала ООПТ пользуются здесь лоси, косули, а возле них не остаются без внимания и зайцы. Забота сводится к обустройству солонцов, зимних кормушек, посеву подкормочных полей.
Солонцы
Солонцы устраивают по давно разработанному образцу. В стволе поваленной осины раньше топором, а теперь пилой делается углубление — такое, что вся конструкция начинает напоминать старухино корыто из пушкинской сказки. Туда, по мере убывания, добавляется поваренная соль в брикетах. Постепенно солью пропитывается весь ствол, какой бы толщины он ни был. Косули постепенно обгладывают сначала кору, потом добираются и до древесины. Говорят, на месте солонцов они способны выедать и почву, образуя углубления. Территория вокруг каждого солонца занята отдельной группой животных с доминирующим вожаком во главе.
Когда УАЗик останавливался где-то поодаль, и наша мокрая по пояс группа пробиралась к очередному солонцу, я держал наготове свою фотокамеру, надеясь застигнуть врасплох трепетных косуль, но увы… Пришлось довольствоваться безмятежно порхающими бабочками-цветами. Только возле самого первого солонца, рядом с недоеденным за зиму сеном вдруг послышался резкий, чуть смягченный эхом звук, напоминающий лай собаки. Это и был голос самца косули, извещавшего укрывшийся где-то рядом гарем о появлении непрошенных гостей.
У другого солонца мы видели следы и обкушенные вершинки борщевника. Алексей Пестряков объяснил, что здесь прошла пара лосей — возможно, самка с теленком. Лоси в бору — животные не местные, приходящие, в основном, из Казахстана, но чувствуют себя вольготно. Они прижились, хотя в девяностых годах гигантов безудержно истребляли. Если раньше давались на отстрел лося две-три лицензии в год, то в лихие годы — по 30. И неизвестно, были бы сейчас здесь сохатые, если бы не пожар в Санарском бору. Их следы можно видеть повсеместно: на берегу внезапно появившегося ручья, одного из притоков речки Суязки. В Карагайский лес периодически приходят и кабаны. В последний раз они совсем было осели в районе, начали давать потомство, но уже года два как исчезли. Браконьерство в этом случае сыграло не последнюю роль.
Рост поголовья травоядных на территории заказника приветствуется, а появление новых хищников начинает вызывать беспокойство.
А что с пушниной?
Упавший интерес к пушнине привел к разросшейся популяции норки. Нередкими стали набеги ее на курятники Сурменевского и Карагайского. По сравнению с ней, известный своими разбойничьими повадками хорек кажется не страшней домашнего хомячка. В 1985 году в бору впервые были замечены следы куницы. Теперь она, не имея естественных врагов, распространилась. Ее способность лазать по деревьям (в отличие от хорька и норки) привела к исчезновению белки, причем не только в заказнике, но и на Извозе, и в Буренином саду. О коварстве куницы ходят легенды. Например, рассказывают, что у нее есть привычка нападать на безмятежно спящего в снегу глухаря, который по весу и размерам в несколько раз превышает хищницу. В этом случае испуганный спросонок глухарь пулей срывается из своей колыбели вместе с «убийцей», и последняя заканчивает свое черное дело уже в воздухе.
Еще одна напасть — енотовидные собаки. Каких-то особых пищевых предпочтений они не имеют и с одинаковым удовольствием поедают падаль, лягушек и другую мелочь, не откажутся от ящериц, грызунов и насекомых. Особым лакомством у них считаются яйца и детеныши птиц. Откуда пришли собаки в заказник, неизвестно, но сегодня они представляют серьезную конкуренцию лисам и опасность для пернатого населения бора. Охотиться на них способны только волки да, пожалуй, рыси, но тем и другим охота на косуль более приятна.
Кстати, рыси, живут в Карагайском бору постоянно, стабильно выращивают потомство и контролируют численность популяции самостоятельно. Для одиннадцати тысяч квадратных километров шесть взрослых кошек вполне достаточно. Питается рысь только свежим, парным мясом. Она не ест мясо убитого ею вчера животного, предпочтет голодную смерть. А если учесть, что рысь — охотник-одиночка, то можно представить, сколько остается с «барского» стола. Ведь сама она больше полутора килограммов не съедает.
Заходят в заказник и крупные хищники средней полосы — волки. Иногда их численность превышает критическую, и тогда весь охотный люд выходит войной. За каждого убитого волка в прежние годы и премии давали, и лицензии на копытных, и другие блага.
Волки уходят в казахстанские степи, но проходит время, и опять по деревням ползет слух: «Пришли волки».
Подкормочные поля для косуль и лосей сотрудники ООПТ начали возделывать по собственной инициативе. Для посева они используют овес в смеси с бобовыми. Сеют поздно, чтобы зерно, не осыпавшись, ушло под снег. Тогда-то и приходят сюда различные травоядные и грызуны, а вслед за ними и хищники. Корма хватает всем.
Рельеф бора сложный. Специалисты определили его как увалисто-холмистый. В одном квадрате, недалеко от дома отдыха «Строитель», можно наблюдать уникальное место. Там два соседних холма образуют узкий и довольно длинный распадок, дно которого завалено крупными рублеными камнями, поросшими мхом. Пока мы с Виктором Истоминым спускались вниз по более пологому склону, с противоположной стороны неожиданно послышались шум и хлопанье крыльев — от нас в сторону полетел глухарь.
Папоротники, растущие, кажется, прямо из камней, поражают своими размерами. Над мощными листьями остаются только плечи и голова впереди идущего. Остановишься — и слышишь, как где-то под камнями журчит ручей…
Деревья в бору растут везде: и на камнях, и на вершинах холмов и увалов, и на берегах ручьев, возле самого уреза воды. Считается, что запаса древесины здесь 22030 кубов. В состав древостоя входит, в основном, сосна. Популярны лиственница, береза повислая, осина, ива древовидная. В подлеске — кизильник черноплодный, ракитник, шиповник и малина; встречается и вишня степная.
Бор от начала до конца поделен на квадраты, большинство из которых представляют собой резерваты, то есть места, где полностью запрещена хозяйственная деятельность. Проезжая по ним, мы частенько выходили из машины, чтобы освободить путь от упавших деревьев. Но есть участки, где вовсю работает лесхоз. На делянке, где производится санитарная вырубка, работает бригада лесорубов Дмитрия Кукаркина. Говорят, после себя эта бригада оставляет в делянке полный порядок, чем и снискала уважение охранников природы.
Недоброе предчувствие
Тем не менее, солнце давно вывалилось из зенита (благо, летом и пять часов вечера — далеко не вечер), а мы так и не добрались до основной цели поездки — гнезда орла-могильника. Орел — он и есть орел. Ему для жизни и охоты нужен простор. И неважно, как его назвали люди: степной ли, беркут ли или могильник. Кстати, свое мрачноватое название последний получил не из-за того, что он имеет какое-то отношение к кладбищам. Просто в степях его часто видели сидящим на древних курганах, единственных возвышениях над морем полыни и ковыля.
Парочка замеченных еще весной могильников свила свое гнездо километров за пять от бора на одиноко стоящей кряжистой березе. Успела обзавестись кладкой яиц. Однако теперь, когда УАЗик остановился поодаль, было видно, как с той березы поднялись в воздух несколько ворон. На поляне паслось стадо деревенских коров. Предчувствуя недоброе, Дмитрий Яско поднялся к гнезду. Там было пусто и холодно…
До сих пор хочется верить, что гнездо редких, исчезающих птиц не разорили вороны, и, несмотря на то, что ежедневно вокруг одинокой березы бродят коровы, родители все же смогли выкормить и поднять на крыло птенцов, что за счет них положение с популяцией наших орлов-могильников хоть чуть-чуть улучшится.
Виктор Богановский, Челябинская область
